– Если вы не пожелаете, чтобы появилась информация об истинном ходе событий, она не появится, ваше величество.

– Вы же понимаете, что столь масштабное событие в наш век всеобщей информационной свободы нельзя будет закрыть стеной цензуры?

– Мы вполне можем сделать это, ваше величество, нужен только приказ и разрешение на…

– Видите ли в чем дело, сэр Пауль… – задумчиво побарабанил ногтями по столешнице Фридрих.

– Да, ваше величество.

– Что знают трое, знает свинья. А сейчас нас даже не трое – об открытии порталов в мир ледяной стужи, в первую очередь для того, чтобы купировать нарастающее давление тварей Инферно, ну и второстепенной задачей стравить пар жажды перемен среди первого сословия, знаете вы и тамплиеры, знают маги гильдии, знают инквизиторы, знают хранители – и, скорее всего, знают уже в магистрате Ганзе. Вопрос всеобщего знания – это вопрос ближайшего времени.

– Даже если это и случится, это не будет критичным знанием. Наше могущество…

– Нам нужно сделать так, чтобы это стало критичным знанием.

– Ваше величество?.. – не совсем понял сэр Пауль.

– Сегодня же, силами собственной Канцелярии, соберите чрезвычайную комиссию и откройте дело в отношении Трибунала Конгрегации. Соберите улики и доказательства, что открытие разломов в мир Стужи – дело рук Инквизиции в коллаборации с Орденом Хранителей. Обвинение должно основываться на утверждении, что хранители порталов открытием ворот в мир ледяной стужи хотели замаскировать свое участие в создании сопряжения миров Юпитера и Терры, побочным эффектом чего послужило открытие разломов мироздания, ведущих в мир Инферно. Об участии в деле магов не упоминайте даже намеком, мне нужна Гильдия. Приговор всем виновным, заочный, должен быть вынесен уже сегодня к вечеру, максимальный срок – завтрашнее утро. И завтра утром передайте всю собранную информацию в Орден красных Тамплиеров, в магистрат Ганзы, а также направьте материалы расследования варгрийскому кесарю, если он еще жив, и новогородскому князю. К этому моменту все судьи Трибунала должны быть мертвы, а каждая портальная станция на Юпитере должна находиться под контролем ваших тамплиеров. Хранителей брать в плен и при малейшей попытке сопротивления уничтожать.

– Но подобные действия запустят механизм защиты портальных станций…

– Сэр Пауль. Мир выживет без портальных каналов перемещения, а также без артефакторных технологий, производство части из которых мы уже смогли локализовать силами имперских ведомств и департаментов. Даже более того – избавившись от навязчивого покровительства Ордена хранителей, мы немедленно получим стимул к развитию новых технологий. Больше трехсот лет мы живем без малейшего развития, а технологический прогресс ограничен флажками, которые нам выставляют хранители. Вы знаете, почему часть оппозиции из правления Ордена хранителей сами вышли на меня с планом открытия новых разломов?

– Не могу знать, ваше величество.

– Они теряют контроль над технологиями портальных перемещений. Это не их технологии, они ими просто пользовались – и сейчас где-то кончается энергия, как у замедляющейся заводной игрушки. Прекращений работы портальных каналов – неизбежность, а гибель существующей техномагической модели развития – лишь вопрос времени. И отбросив нас назад ледяным вторжением, сократив численность населения, еще и обрекая при этом на смерть изолированную Европу и все находящиеся там высокие сословия, верховные хранители Ордена просто желали отсрочить момент гибели старой модели, сэкономив ресурс своих хранящихся в строжайшей тайне технологий. Меньше людей, меньше портальных перемещений. Банальная экономия и реализация желания находящихся при власти хранителей пожить в старой модели мира чуть дольше, сэр Пауль, ничего более. Нашему миру совершенно не нужен Орден хранителей, но при этом, для того чтобы не упасть в каменный век, нам не помешает стимул, сэр Пауль. Кстати, вы знаете, что такое стимул?

– Фактор, провоцирующий на действие, ваше величество.

– На латыни стимул в первоначальном значении – это острозаточенная палка, которой на Терре римские пастухи подгоняли овец.

– Я все понял, ваше величество.

– Начинайте действовать, жду от вас максимальной решительности. На кону не только наши с вами жизни и судьбы, а жизни и судьбы преданных нам людей, на кону сейчас вопрос самого существования Империи.

До того момента, как я взошел на борт траулера-сейнера, из порта Нордхейма отправившегося в переход из Скаргейла в Восточную Варгрию, весь мой опыт мореплавания заключался в прогулках на императорских яхтах по спокойной воде Срединного моря. И сейчас, стоя на надстройке полубака траулера и держась за леера ограждения, я делал вид что думаю и вообще проветриваюсь в одиночестве. На самом же деле я беспрестанно ловил взглядом линию горизонта – при взгляде на которую мозг понимал и осознавал собственное местонахождение в пространстве, после чего к горлу переставала подступать мерзостная тошнота.

Два дня назад, покинув Нордхейм, мы сначала двигались курсом на северо-восток, проходя по проливу между Западным клыком Скаргейла и островом Айлгвен. Удаляясь от места назначения – словно загибая начало путевой дуги для того, чтобы обойти и остров Айлгвен, и надвигающуюся на нас со стороны материка магическую бурю. И после двух дней пути, прошедших по вполне спокойной воде, буквально несколько часов назад мы наконец обошли Айлгвен, миновав мыс на его самой восточной оконечности. Теперь наш корабль шел курсом юго-юго-восток, уже в сторону материка, двигаясь на Аркону – прибрежную землю Варгрийского царства. При этом по широкой дуге по-прежнему обходя надвигающуюся магическую бурю.

После того как Айлгвен остался позади, ветер усилился. И с того момента, как мы миновали восточный мыс острова, ветер дул нам почти навстречу, принеся с собой стылый ливень, хлещущий почти параллельно палубе. Разгоняемые шквалистым ветром валы волн шли нам навстречу косо, приближаясь по правому борту; они били в правую скулу корабля, который их уверенно разрезал. Разрезал до недавнего времени – до того момента, как высота волн не превышала пару метров. Стылый ливень недавно прекратился – как раз после этого я и вышел на палубу проветриться. Ливень прекратился, но накатывающие на нас волны становились все выше, и траулер начинал уже не резать и не разбивать их, а валко по ним переваливаться.

Сильный и плотный ветер, свистевший в ушах, гнал нам навстречу и волны, и плотные серые облака. Низкие, тяжелые, закрывающие небосвод так, что сквозь них не проникало ни лучика солнца. Из яркого света в мире остались только ходовые огни на рубке траулера. Я даже обернулся сейчас, посмотреть, горят ли; проверить, осталось ли в этом неуютном мире, ограниченном линией горизонта, хоть что-то яркое. Осталось.

Обернувшись обратно по ходу движения, при взгляде на расстилающееся впереди бескрайнее свинцовое море, я даже передернул плечами. Наблюдая, как нам навстречу, накатом, один за другим двигаются высокие темные валы волн, я негромко выругался и крепче взялся за тросы ограждения. К такому меня жизнь не готовила: давным-давно, еще позавчера, я не мог даже подумать о том, что можно бояться утонуть в море. А сейчас – глядя на высокие, пенящиеся белыми гребнями свинцовые волны, нутром ощущал, что попади в их власть – и за жизнь придется яростно сражаться. Причем без надежды на победу.

С неизбывной тоской я вспоминал лазурное южное море, его мягкую воду, которая привлекает взгляд и буквально приглашает освежиться. Здесь и сейчас воспоминания казались нереальной сказкой – сила тяжелой северной воды и чернота осознаваемой под ногами глубин откровенно пугали.

Словно в ответ на мои мысли в скулу траулера хлестнула очередная волна, и мне в лицо принесло соленые холодные брызги. Наш корабль, длиной более пятидесяти метров, при посадке в порту Нордхейма воспринимался мною довольно большим – пусть и не такой большой как Клавдий, но траулер в восприятии казался немаленьким, уж точно. Но это восприятие сохранялось до того недавнего момента, как волны начали вырастать все выше и выше. И буквально несколько минут назад я впервые увидел волну, которая гребнем находилась на уровне моих глаз – когда корабль находился в самой нижней точке между двумя волнами.