— Нет, я один сбегаю, — качает головой Лекс, — а ты держи оборону. Постарайся убедить наших, что я где-то здесь, но меня не видно.

— А, ну да, — у меня тут же в голове проносится миллион мыслей, но ни одной полезной.

Отпустив Лекса, возвращаюсь в гостиную. Кейн, едва заметив движение, замахивается коробкой из-под фильма, но поняв, что я одна, передумывает и бросает ее на стол.

— Ну, чего вы там? — спрашивает он лениво.

— Да ничего, — я пытаюсь изобразить безразличие. Изобретать что-то конкретное будет вдвойне подозрительно.

— А, Щенок куда поперся?

— Да никуда. В душ, наверное, — перенервничав, все же добавляю одну деталь.

Ощущение, что сердце колотится у меня в горле. Сосредоточившись на этом забавном образе, надеюсь сдержать волнение, но наверняка оно проскочит как-нибудь в выражении лица или скованности движений. Пересекая гостиную, я нерешительно бросаю взгляд на гостя — пусть решат, что это я его стесняюсь. Он смотрит в пол, кривя губы.

— Я могу сварить вам какао, — предлагаю я.

— Свари, — соглашается Редженс. — И постели нашему гостю в одной из свободных комнат.

Я удивленно смотрю на него, и он, поймав этот взгляд, решает пояснить:

— Это Алан. Он сын акбрата моей матери.

Ясно, они провели, по меньшей мере, часть детства в одном когарте. По-видимому, этого достаточно, чтобы доверять ему. Хорошо же. Я киваю и поспешно ухожу на кухню.

Вчера я поэкспериментировала с варкой горьковатого напитка из порошка какао, а Ристика, выпив в общей сложности литра полтора, одобрила мои потуги, порекомендовав подавать его с маленькими зефирками, которые обещала сама купить. Сейчас ее почему-то нигде не видно, но пакет со смешными белыми закорючками валяется на кухонном столе. Пока достаю все необходимое, свет выключается, знаменуя наступление одиннадцати часов. На ощупь включаю лампу, прикрученную над тумбой возле плиты.

Порадовавшись, что уже могу быстро справиться с такой задачей, варю и разливаю готовое какао в последние чистые кружки, кидаю в них зефирки, и тащу сразу все три в гостиную. К счастью, мужчины никуда не разбрелись, а спокойно ждут, лениво беседуя в полголоса. Кто-то из них потрудился поднять задницу и включить торшер.

Первую кружку протягиваю гостю. Он почему-то медлит, потом все-таки берет ее, не глядя на меня, ставит в подстаканник и кладет использованную для этой задачи руку на колено. Напряжение читается и на его лице, и во всей позе, которую он принял, как только я пошла в его сторону. Размышляя, что это может значить, отдаю другие две кружки Кейну и Редженсу. Они с гораздо большей готовностью принимают их, но тем разительнее выглядит неприятие меня нашим гостем. Теперь уже действительно смущенная сбегаю из гостиной.

Меня очень волнует вопрос, чем это я так успела не угодить этому человеку всего за несколько минут? А, может, Кейн хохмы ради успел выложить обо мне пару нелицеприятных подробностей? Или мы когда-то раньше успели пересечься, только я не помню? В груди нарастает тревожное жжение, я чувствую, как пылает лицо, благо этого никто не видит. Ощущения становятся хуже еще и от того, что это первый известный мне человек вне нашего маленького кружка, которому Редженс, оказывается, доверяет. Однако, все это сейчас второстепенно — напоминаю я себе.

Лекс там один на рискованной вылазке — вот о чем надо думать! Прежде всего, я бегу в свою комнату, выуживаю из-под матраса планшет и, включив его, засовываю в карман. Как только друг окажется дома, в безопасности, он наверняка подаст мне знак. Только теперь иду выполнять распоряжение Редженса приготовить его товарищу по детству спальное место. Старательно не спешу с этим, ведь, когда мужчины пойдут спать, Кейн по дороге вполне может проверить наличие Лекса дома.

Застилая постель в одной из комнат, которых Редженс при нынешнем составе своего когарта так и не придумал для чего приспособить, прикидываю, сколько времени может понадобиться Лексу, чтобы вернуться назад. Нужно учесть, что лифты и подъемники уже остановлены, и границы между типами уровней закрыты, значит, придется бежать к аварийным лифтам, а они далеко не на каждом шагу. Да и спасаемый Мин может заартачиться и полезть в драку, потратив дополнительно время. И еще я не знаю, взял ли Лекс в спешке фонарик, ведь более-менее видно что-то только на платформах. У меня руки трясутся, когда я загибаю последний уголок простыни под матрас, а больше и делать нечего. В комнате чисто, спальный модуль начал работать, как только я щелкнула переключателем, внутри него уже тепло и уютно от оранжевого светильника в изголовье. Приходи и ложись, а времени прошло еще слишком мало.

Подхватившись, я бегу в свою комнату, перехватываю Счастливчика поперек пуза и быстро выхожу в коридор. Мимо входа в гостиную проскакиваю на свой страх и риск, подтолкнув раздвижную дверь ногой. Она вроде бы прикрывает мой маневр, хотя движение ее самой вполне могли заметить.

— Ну че, баиньки? — слышу бас Кейна.

А, быстрей-быстрей! Семеню ногами, которым мешает сползающий к полу Счастливчик, перехватить получше не успеваю, левой-правой, левой-правой. Набитые носками конечности моего творения быстро-быстро качаются в такт.

Выскакиваю из двери апартаментов на “улицу”, заставляю дверь напротив впустить меня в апартаменты Кейна. Кстати декоративный фонарик на стене красиво горит, мало чего освещая, но мне достаточно. Впихнувшись в холл, роняю Счастливчика и падаю на него.

На звук в холл выходит Ристика с лампой в руках.

— Он все еще там? — спрашивает она.

Кто он? Где там? Я торопливо поднимаюсь и поднимаю Счастливчика.

— А, да, он там останется ночевать, — до меня доходит, что речь о госте Редженса Алане.

— Он какой-то не такой, да? — таинственно произносит Ристика.

— Наверное, — мне пока не до этого, тащу Счастливчика в спальню Лекса. — Лекс дома, — предупреждаю, немного задыхаясь на ходу.

— Не знаю, не видела его, — говорит Ристика, освещая мне путь через плечо, а сама идет позади.

— Нет, это если Кейн спросит. Лекс пришел полчаса назад, принял душ и пошел спать, — информирую я, снова роняя Счастливчика на пороге комнаты, и снова падаю сверху, споткнувшись о его ногу. — Да, что за нафиг?! — Набрызгай, пожалуйста, воды в душевой.

— Ладно, — Ристика дожидается, пока я доковыляю до спального модуля и включу в нем свет, и убегает по моего поручению.

— Я дома, сучки! — орет Кейн откуда-то.

Я на секунду решаю, что он знает, чем мы тут занимаемся и все пропало. Потом вспоминаю, с кем имею дело, и продолжаю делать то, что делала. Заталкиваю Счастливчика в спальный модуль, к стеночке. Вот так, со стороны кажется, что внутри кто-то лежит. Если Кейн глянет только от двери, то ничего не поймет. Выключаю в модуле свет и уже в полной темноте выхожу из комнаты и по стеночке тихонько следую к выходу.

— А Щенок почему не встречает? — снова слышу голос Кейна в этот раз намного ближе и, обернувшись, за поворотом коридора вижу свет.

— Лекс уже устал и пошел спать, а я готова пошалить, — едва могу расслышать тихий ответ Ристики.

— Ладно, сейчас пожелаю Щеночку сладких снов и приду, — произносит угрозу Кейн и пляшущее пятно света на стене резко увеличивается.

Юркаю за стенную нишу и зачем-то приседаю там на корточки, наверное, так мой организм инстинктивно пытается стать меньше и незаметнее. Высунуть голову в коридор не рискую, просто слушаю шаги.

— Эй, Щеночек, — с издевательской интонацией рявкает Кейн, — спишь что ли? — Пауза.

Я сжимаюсь в комочек, обхватив руками коленки.

— Ну и спи, — разрешает Кейн великодушно. Я с облегчением начинаю снова дышать, но тут луч фонаря скользит по полу в мою сторону. Обреченно пялюсь на это пятно, пока в голове бьется мысль, что нужно срочно придумать объяснение, почему я сижу в нише. Только она и бьется там в одиночестве, ни одного варианта самих объяснений не возникает.

— Бл…, я дверь-то закрыл вообще? — раздается голос Кейна. — Ага.