А теперь, вдобавок ко всем своим недостатком Янковский еще и к Стелле яйца подкатывает! Его-то я чисто по-мужски понимаю, она классная, а вот ее – совсем нет. Наверняка в общении этот парень скучнее, чем черепаха, спящая в аквариуме. Что она в нем нашла?!

Хотя… Если вспомнить наш недавний диалог, становится, понятно, что.

В отличие от меня, Янковскому не нужно горбатиться по ночам за гроши. У него и без этого все офигенно. Я не шибко разбираюсь в моде, но даже мне понятно, что его джорданы из лимитированной коллекции не две копейки стоят.

Сцепив зубы, хватаю лежащую передо мной ручку и до побелевших кончиков стискиваю пальцами ее жесткий корпус. Неприятно, черт подери! Не думал, что в борьбе за внимание девчонки проиграю какому-то нудному папенькиному сынку! Не то чтобы я великий Казанова, но отсутствием харизмы никогда не страдал. Однако в случае со Стеллой ее оказалось недостаточно.

В чувства меня приводит хруст внезапно треснувшего пластика. Оказывается, я так сильно сжал несчастную ручку, что она сломалась. Просто переломилась пополам под гнетом обуявших меня эмоций.

– Может, еще конфетку? – негромко произносит Ася.

Поворачиваюсь к ней лицом, и тут же встречаюсь с теплым взглядом ее зеленых глаз. Она смотрит так, будто все-все понимает. Будто чувствует мой внутренний раздрай.

Удивительно, я знаю Асю всего лишь второй день, а по ощущениям – словно несколько лет знакомы. Так легко с ней, ненапряжно, даже корчить из себя ничего не хочется.

Милая она. И очень настоящая. Не то что эта зараза Стелла.

***

За время пары мое негодование немного стихает, но полностью, конечно, не улетучивается. Должно быть, именно поэтому, проходя мимо Янковского, я задеваю его плечом. Как бы нечаянно, но на самом деле не совсем. Во мне кипит какая-то темная дурная энергия, которую непременно хочется выплеснуть. И желательно на того, кто в данный момент меня страшно раздражает.

– Какие-то проблемы? – мрачно бросает он мне спину.

– У меня нет, а у тебя? – отвечаю с вызовом.

Только дай мне повод, пацан. Дай мне повод.

– Абсолютно никаких, – он коротко качает головой.

– Точно? А то че-то, по-моему, ты широко стоишь, – делаю к нему шаг.

– А, может, просто ты криво ходишь? – он повыше задирает подбородок, прямо-таки выпрашивая, чтобы я по нему заехал.

– Че ты сказал?!

Резко хватаю его за грудки, надеясь как следует почесать свои кулаки, но меня смачно обламывают:

– Бестужев! Это что еще такое?! – громко верещит взявшаяся из ниоткуда куратораша. – Тебе что директор сказал?! Малейший проступок – и ты вылетишь отсюда вон!

– Да тише-тише вы, Виолетта Андреевна, – натягиваю на лицо невинную улыбочку. – Мы ж с Егоркой просто по-братски обнимаемся, – выпускаю толстовку парня из рук и несколько раз хлопаю его по плечам. – Да, Егорка?

Если сейчас настучит – отпинаю его после колледжа. Слово даю.

Но парень явно не спешит лезть на рожон. Ничего не ответив, он поправляет одежду и, одарив меня тяжелым неприязненным взглядом, шествует прочь из аудитории.

– Я вообще-то не Виолетта, а Виталина Андреевна! – недовольно бухтит преподша.

– Да? – я приподнимаю бровь. – А мне кажется, имя Виолетта вам больше идет. Вы подумайте об этом на досуге.

Закидываю рюкзак на плечи и двигаюсь к выходу.

– Еще слово, и я отведу тебя к директору! – цедит она, отчего-то взбесившись пуще прежнего.

– Все-все, молчу, не злитесь, – примирительно поднимаю руки. – Разве не знаете, что все болезни от нервов?

– Бестужев!

– А костюмчик у вас, кстати, отпадный, – показываю большой палец. – Розы на одежде – это прямо тренд.

По правде говоря, прикид у нее остойный, но сейчас как раз тот случай, когда лучше польстить. И вообще, по мере возможностей надо умасливать эту педантичную злючку. А то такими темпами я тут и месяца не продержусь.

Глеб

Сегодня опять проспал. Просто безумие какое-то: не могу проснуться и все. Веки тяжелые, будто свинцом облиты. Будильник только раза с десятого услышал. Пипец, короче.

Когда я наконец соскребаю себя с кровати и впиваюсь мутным взглядом в настенные часы, то понимаю, что на первую пару безбожно опоздал. Поэтому моя программа максимум – успеть ко второй. Хотя до нее тоже меньше получаса осталось.

По-быстрому заглотив приготовленный мамой завтрак, я стягиваю с сушилки постиранные шмотки и, забив на такое понятие как «глажка», вылетаю на улицу. Новый колледж находится в нескольких кварталах от дома, поэтому приходится перейти на бег. Иначе я и семинар по математике профукаю.

В итоге моя расторопность приносит плоды, и в здание я вхожу аж за десять минут до начала второй пары. Закидываю куртку в гардероб и пулей устремляюсь на второй этаж. Если еще успею списать у Аськи домашку – будет вообще зашибись. Я так-то в алгебре и сам неплохо шарю, но вчера из-за работы на задачки совсем не было сил.

Приближаюсь к кабинету математики и тут же чую атмосферу тревожности, повисшую в воздухе. Она неосязаема, но уловима. Колким морозом бежит по коже, напрягая внимание и обостряя слух. Что тут, черт возьми, происходит?

Протискиваюсь сквозь толпу сгрудившихся у туалетов одногруппников и непонимающе кручу головой по сторонам:

– Слышь, Ванек, а че случилось? Че за сборы у толчка?

– Я Вася…

– Да пофиг. Вопрос тот же, – поворачиваюсь к нему лицом и угрожающе хмурю брови.

Будет выпендриваться – получит в хлебальник. Подумаешь, одну букву в имени перепутал. Я ж его не Иннокентием назвал.

– Там Романова опять нарвалась, – нехотя отзывается он.

– В смысле нарвалась? На кого нарвалась? – окончательно запутавшись, спрашиваю я.

Я-то думал, там трубу прорвало или что-нибудь в этом роде…

– На Стеллу, блин! – Ванек раздраженно дергает плечом.

Как Ася может на кого-то нарваться? Она же паинька, в натуре. Тихая, мирная, даже мухи не обидит.

– Где они? – допытываюсь я.

– Где-где… Кац со свитой ее в толчок потащили, – огорошивает меня одногруппник. – Щас твоя подружка опять люлей отхватит…

Что этот дебил мелет?! Я ни хрена не врубаюсь! Кац потащила Романову в толчок? Чтобы навешать люлей? Ну это просто сюр какой-то, из разряда фантастики… Чем моя соседка-домовенок насолила местной королеве?

Когда в начале недели Стелла швырнула Аськины вещи с парты, я не придал этому особого значения. Ну повздорили девки и повздорили, с кем не бывает? А тут, получается, все куда более серьезно…

– И че? Вы здесь как стадо баранов просто стоите и ждете? – недоумеваю я, оглядываясь на окружающую меня толпу.

В ответ тишина. Ребята продолжают выжидательно стрелять глазами в сторону туалетов и полушепотом переговариваться между собой.

Нормально вообще?

– Дайте пройти, – принимаюсь работать локтями, чтобы вырваться из тесного круга зевак.

Подбираюсь к уборной, однако вместо Аси мой взгляд находит ту самую симпатичную татарочку Амину, которая повсюду таскается за Стеллой, будто хвостик. Она стоит у закрытой двери и всем своим решительным видом демонстрирует, что дальше прохода нет.

– Сама отойдешь или подвинуть? – мрачно интересуюсь я, становясь напротив.

– Это женский туалет! Чего ты там забыл? – артачится она.

– На голые попки хочу посмотреть, – ерничаю я и вместе с этими словами оттесняю Амину в сторону. Не грубо, но довольно убедительно.

– Туда нельзя! – не унимается эта психованная, пытаясь удержать меня за толстовку.

Но мне ее агрессия – как слону укус комара.

Дернув на себя дверную ручку, решительно шагаю внутрь и… Офигеваю.

В жизни мне доводилось видеть много всякой жести: и беспощадные драки за гаражами, и людей, харкающих кровью, и раздробленные кости, и переломанные носы… Но то, что я наблюдаю прямо сейчас, в разы хуже. Ведь мне всегда казалось, что воевать и ненавидеть – это в мужской природе. А в женской – принимать и любить. Но, походу, я глубоко заблуждался…