Больше всего на свете мне сейчас хочется завалиться обратно на подушку и уснуть, но тихий голос разума напоминает, что пропускать пары в первую же неделю учебы в новом колледже никак нельзя. Меня туда и так еле взяли, малейший косяк – выпрут без суда и следствия, даже глазом не моргнут. И тогда не видать мне заветного диплома как своих ушей.

А без диплома, сами понимаете, перспектив у меня ноль. Так и придется всю жизнь надрывать спину за копейки, разгружая фуры по ночам. И я, если честно, на все готов, лишь бы в будущем этого не делать. А то уж больно пыльная работенка. Да и платят до смешного мало. За прошлую смену даже косарь не выручил, хоть и таскал тяжеленые мешки почти шесть часов без перерыва. Поясница вон, до сих пор каменная.

Провожу рукой по бритому черепу и, ежась на утренней прохладе, плетусь в ванную. Умыться, побриться, почистить зубы – стандартный бессознательный ритуал, во время которого мой совершенно не отдохнувший мозг может еще немного подремать.

– Доброе утро, Глеб! Проснулся? – мама, в отличие от меня, по утрам всегда выглядит бодрой, хотя вообще-то тоже трудится допоздна. – А я тебе завтрак приготовила. Иди покушай.

– Доброе, – вяло отзываюсь я, окидывая взглядом тарелку с бутербродами. – Я, наверное, пас. Аппетита нет.

– Ну хоть чуть-чуть поешь, – не отступает она. – До обеда-то еще далеко.

Этот аргумент не лишен здравого смысла, поэтому я решаю поддаться уговорам родительницы и сажусь за стол. Все равно к концу первой пары организм окончательно проснется и потребует жратвы. Уж лучше сыграть на опережение и закинуться бутерами сейчас, чем потом страдать от голода в ожидании большой перемены.

Осторожно отхлебываю горячий чай и невольно пересекаюсь взглядом с мамой, которая сидит напротив и как-то странно на меня смотрит. Чересчур внимательно и с загадочной улыбкой, которая так и норовит растянуть ее рот от уха до уха.

– Глеб, а у тебя девушка появилась, да? – огорошивает она вдруг.

Поперхнувшись, я чуть не давлюсь чаем, который в итоге выходит у меня через нос. Вот эта она выдала. Хоть стой, хоть падай.

– С чего ты взяла? – недоумеваю, протягивая руку за салфеткой.

– Ну помнишь, я тебе на Новый год одеколон дарила? Раньше ты им вообще не пользовался. А вчера, смотрю, перед работой надушился. Вот я и решила…

М-да, что ни говори, а женская чуйка – вещь поистине феноменальная. И как она только заметила? Ведь я совсем чуть-чуть брызнул. Пару капель на шею, не больше.

– Да глупости это, ма! – отмахиваюсь я. – Я без всякого умысла пшикнул… Думаю, чего просто так стоит? Пользоваться надо.

Разумеется, это ложь. Надухарился я ради Стеллы. Ради нашей с ней встречи, на которую она так и не пришла. И сообщать об этом матери мне как-то не очень хочется. Кому приятно говорить о том, как его продинамили?

Вспоминаю вчерашний вечер и до сих пор челюсти от злобы сводит. Ну какая стерва, а! Опрокинула меня, словно я додик чмошный! Конечно, мне и раньше случалось получать отказы, но там не так обидно было… Не эта девчонка, так другая – вообще пофигу.

А со Стеллой все как-то иначе. Запала мне в душу чертовка.

Я простоял у памятника Пушкину полтора часа. Полтора гребанных часа, представляете? И все ради того, чтобы отморозить сопли, вспомнить весь свой богатый запас матерных слов и уйти оттуда ни с чем.

Да, Стелла Кац стала первой девчонкой, чья наглая выходка действительно резанула по самолюбию. А ведь до этого говорила, что придет. Сама время и место назначила. А мне, дураку, даже в голову не пришло, что она лишь стебется. Уши развесил, слюни пустил, счастья полные штаны… Идиот, блин.

А она тогда, видать поняла, что просто так от меня не отвертишься, вот и прикинулась на все согласной овечкой. Мол, приходи, не опаздывай… Сучка! Обманула и ноги об меня вытерла!

– Ясно, – понимающе кивает мама, хотя что-то в ее мимике подсказывает, что она мне не поверила. – Ну ты ешь давай, а то в колледж опоздаешь.

Обрадовавшись тому, что родительница решила не развивать тему моих якобы отношения дальше, я торопливо заталкиваю в рот хлеб с маслом, запиваю все это чаем и встаю из-за стола.

– Спасибо, ма, – бросаю, выходя из кухни.

– На здоровье, сынок! – доносится в ответ.

В этот раз вроде пронесло, но в следующий надо быть аккуратней. Понятно дело, что мать о многом догадывается, но в открытую обсуждать с ней свою личную жизнь я как-то пока не готов. Да и обсуждать-то, по сути, нечего. Лерка из соседнего подъезда и Катька из прежнего колледжа не в счет. С ними я встречаюсь редко и по большой нужде. Когда совсем прижмет и надо по-быстрому передернуть.

Думал, возможно, с динамщицей Стеллой что-нибудь получится, но, как видите, не срослось. А оно, кстати, может, и к лучшему даже. Нафиг мне этот гемор в виде отношений, правда? Одному все-таки проще. Никто мозги не парит, ни перед кем отчитываться не нужно…

А то, что я на ней завис, как винда при загрузке, так это гормоны взыграли просто! Физиология, чтоб ее! Внешность у Стеллы, конечно, бомбическая, но даже ей я не позволю обращаться с собой как с песиком на привязи. Не хочет общаться – так и не надо. Никогда и никого силой не принуждал. Мне и без нее есть, с кем отрываться. Так что не пропаду.

Глеб

– Глеб, здравствуй! – раздается за спиной, и я слегка притормаживаю, чтобы дождаться семенящую за мной одногруппницу.

Это домовенок мой. Аська Романова. Милое и совершенно безобидное существо.

– Ну привет, – окидываю ее изучающим взглядом, а затем со смехом выдаю. – А че без шапки щеголяем? Или нос с сосулькой нынче в моде?

На улице температура даже до нуля никак доползти не может, а она пофорсить решила. Вот сляжет с простудой, и у кого я, скажите на милость, списывать буду?

– Я просто утром волосы феном уложила, – щебечет она, глядя себе под ноги. – Не хотелось шапкой прическу портить.

Вновь зыркаю на девчонку и недоуменно вздергиваю бровь. Гнездо на ее голове назвать прической можно с большо-о-ой натяжкой. Черные волосы неугомонными перьями торчат в разные стороны, и никакого единства ансамбля я, хоть убей, не наблюдаю. Не знаю, может фен у нее доисторический, а может, она сама криворучка… Но вряд ли бы шапка сильно усугубила ситуацию. Если уж говорить совсем откровенно, то Асиному парикмахеру надо оторвать руки. Ну, потому что так стричь людей нельзя, это преступление. Против личности и против эстетики в целом.

– Ясно, – тяну я, решав воздержаться от комментария по поводу ее волос. – Слушай, я насчет посещаемости хотел узнать? Вас преподы на каждой паре отмечают? Или просто кураторы раз в день по спискам проходятся?

Знаю-знаю, о чем вы думаете. Едва обосновался на новом месте, а уже вовсю размышляет о том, как бы с наименьшими потерями прогулять занятия. Дескать, как не стыдно?

Но я вам честно признаюсь: не стыдно. Ибо у меня дичайшая нехватка сна, а пары в новом колледже еще тягомотнее, чем в прежнем. Вчера на социологии так крепко задремал, что чуть со стула не свалился. Ладно хоть Ася в бок меня ткнула, когда преподша мимо проходила. А то непременно бы схлопотал нагоняй.

– Когда как бывает, – поправив на плече холщовую сумку начинает она. – По вторникам, например, Виталина Андреевна…

Внезапно звук у Аси вырубается. Будто кто-то взял и резко скрутил регулятор громкости на ноль. Но это происходит вовсе не из-за того, что девчонка замолчала, нет… Причиной тому становится Стелла Кац, ярким пятном возникшая на горизонте.

Она красива просто до безумия, до какого-то ненормального критического максимума, и от этого бесит меня еще сильнее. Прямо до трясучки, до огненных искр перед глазами. Все те эмоции, что я испытывал вчера, стоя у долбанного памятника в ни хрена не гордом одиночестве, закипают во мне с новой силой. Сердце с утроенной скоростью принимается молотить по ребрам, а уши начинает закладывать от напряжения.