— Это невозможно, Эристор.

— Ты любишь того северного, что сватался к тебе? — стискивая ей руки, спросил тот. — Клянусь Великим лесом, ты не достанешься ему!

— И что же ты сделаешь? — приподнимая бровь, поинтересовалась Тир. — Убьешь меня?

— Нет, — оторопело ответил Эристор. — Как ты могла подумать?

— Тогда его? Но за что? Только за то, что он хочет меня в жены даже с чужим ребенком в животе?

— Моей дочерью, — уточнил Эристор.

— Это будет мальчик, — возразила Тир.

— Нет, это будет светленькая сероглазая девочка.

— Ничего подобного! Мальчик! Черноволосый и… и сероглазый…

— Слава Духам, хоть в чем-то сошлись! — проворчала Ана, бесстыдно подслушивавшая под дверью, и ее муж засопел ей в ответ.

— Ты выйдешь за меня замуж, прах тебя побери с твоим упрямством! — прорычал Эристор. — И никто не посмеет назвать моего ребенка ублюдком! Я сам достаточно настрадался от этого!

— Так ты…

— Да! И что с того? Теперь ты не пойдешь за меня?

— Пойду, — улыбаясь, ответила Тир.

— Что-о?

— Я сказала, что выйду за тебя, Эристор Дориат, что бы ни думали обо мне все твои соседи вместе взятые!

— Я сломаю нос любому, кто посмеет плохо отозваться о моей жене.

— Даже если это будет прелестная Патринэль?

Эристор на мгновение задумался.

— Ей вполне можешь сломать нос и ты. Зачем мне влезать в женские дела?

И тут Тир рассмеялась. Впервые со времени бегства из Лсного королевства. От ее низкого заливистого смеха быстрее забилось сердце Эристора, волк навострил свои острые уши и склонил голову набок, а Ана за дверью обернулась к мужу и на радостях ткнула его кулаком в бок так, что тот охнул. Словно услышав их возню, Эристор крикнул:

— Анайриэль! Мы хотим есть! — Волк взволнованно тявкнул, поддерживая. — Все трое! Нет. Все четверо, — и он бережно приложил свои большие ладони к выпирающему животу Тир.

Эристор и его зверюга уплели еще по одной внушительной порции. Ана, подкладывая им, притворно ворчала, что их легче убить, чем прокормить, на что Эристор, ни на минуту не прекращая работать челюстями, лишь посмеивался, а волк и ухом не вел. Потом Тир повела их в свою спальню, а из нее быстренько загнала в купальню. Горячая вода с мылом требовались обоим. Эристор разделся и, издав протяжный стон наслаждения, опустился в огромную каменную чашу, наполненную почти до краев, а Тир позвала рабыню и велела ей забрать всю одежду гостя до последней нитки, а после нещадно сжечь ее.

— В чем же я буду ходить? — смеясь, поинтересовался Эристор.

— А куда это ты собрался?

— Из твоей спальни? Никуда не хочу. Особенно, если ты прикажешь принести сюда тот чан с рагу… — и, словно извиняясь, добавил. — В последнее время я очень мало ел.

Тир почувствовала, что у нее наворачиваются слезы.

— Как ты добрался сюда, глупый? Ведь зима.

— Так я выехал еще летом. В тот же день, что и ты. Только очень долго искал корабль, владелец которого согласился бы перевезти меня через это проклятое море. Потом нашел, случайно… Капитану был нужен гребец. Пришлось отправить Питера с лошадьми обратно домой, а самому взяться за весло, — Эристор протянул руку к Тир, и та, неловко присев на корточки, провела пальцами по его ладони. — Я теперь угли из костра могу доставать, и не жжется. Да-а… Так я добрался до Хандерина…

Эристор прикрыл глаза, и по его мгновенно замкнувшемуся посуровевшему лицу Тир поняла, что рассказывает он ей далеко не все.

— Как звали капитана? Быть может, я его знаю?

— Ссаид Бошшаэтдин.

— Наг? — ахнула Тир. — Но… Он ведь не знал, что ты был в свите короля Ангрода, когда он затеял свой завоевательный поход к ним?

— Знал. И не спрашивай больше ничего, — Эристор нахмурился, вспоминая темное лицо с узкими чуть раскосыми глазами, исполненное холодного достоинства и издевки.

К тому моменту, когда Эристор повстречал Ссаида Бошшаэтдина, он и его верный слуга Питер побывали почти во всех крупных и мелких портах на восточном побережье Лесного королевства. И в каждом они пытались найти хоть кого-нибудь, кто согласился бы перевезти их к берегам Белого архипелага. Однако лето уже подходило к концу, и те немногие купцы, что имели смелость торговать с северным соседом, либо давно вышли в плавание, либо уже вернулись домой и наотрез отказывались перед лицом близкой осенней непогоды вновь отправляться в опасный путь.

Шейх Ссаид Бошшаэтдин не был торговцем. Его великолепно украшенная галера плыла на Белый архипелаг с дипломатической миссией. К берегам Лесного королевства наг был вынужден пристать по весьма прозаической причине. Рабы, являвшиеся основной силой, двигавшей большой тяжелый корабль, плохо переносили более чем спартанские условия пути и дождливую промозглую погоду начала октября, особо ощутимую в море.

Ссаиду требовались люди, готовые за умеренную плату подрядиться гребцами. Или эльфы, если таковые найдутся. Это оказалось не так просто — в Лесном королевстве нагов не любили, впрочем, и те отвечали эльфам еще большей неприязнью… Только бандиты, скрывавшиеся от закона, отцы, чьи дети умирали от голода, потому что они не могли найти другой заработок и совершенно отчаявшиеся люди соглашались браться за весла.

Эристору указали на галеру шейха Бошшаэтдина, как на единственный корабль, который собирался плыть к северным землям. Ссаид встретил его лежа на парчовых подушках в роскошном шатре, установленном на корме. Эристор учтиво поклонился, наг остался неподвижен. Лишь его узкие глаза цвета эбенового дерева изучали гостя, да нервно трепетал самый кончик тяжелого, матово блестящего чешуйчатого хвоста.

— Мне сказали, вы, уважаемый посол, вскоре возьмете курс в сторону Белого архипелага… — начал Эристор.

— Тебя не обманули, эльф, — странный шипящий выговор не помешал Эристору уловить в голосе говорившего нотки глубоко спрятанной неприязни.

— Я хорошо заплачу, если вы согласитесь взять с собой меня и моего слугу.

— Мне не нужны твои деньги, эльф.

— Я плачу золото, а в придачу дарю вам прекрасный меч. Вы можете взглянуть на него…

— Ты мягко стелешь.

— Он был выкован эльфийскими мастерами три века назад, — заторопился Эристор, прекрасно зная страсть нагов к оружию и неизбывное желание торговаться.

Но, похоже у Ссаида было на уме нечто совсем другое:

— Нет, эльф. Мне не нужен и твой меч, зато, — шейх окинул высокую, гибкую фигуру Эристора оценивающим взглядом, — мне нужен гребец.

— Не делайте этого, эль-до! — встревожено прошептал Питер.

Темные глаза нага резанули по слуге — словно кожу вспороли.

— Один гребец, — уточнил он и вновь вперил тяжелый взгляд в Эристора.

— Я согласен, — глядя на Бошшаэтдина так, словно принимал вызов, ответил тот.

Наг кивнул. Лицо его по-прежнему было непроницаемо:

— Тебе заплатят, как остальным, но и поблажек не жди…

— И мне не нужны ваши деньги, господин посол, — кривовато усмехаясь, возразил Эристор. — Я клянусь, что буду работать наравне с остальными, но взамен мне требуется иная плата.

— Посмотрим, во что ты оценишь себя.

— Вы получите мои руки взамен на ваше слово. Вы должны поклясться именем Небесного полоза, что, как бы ни сложились наши дальнейшие отношения, а что-то подсказывает мне, что они не будут простыми, вы доставите меня на берегов Белого архипелага.

— Живым и невредимым, — вдруг вмешался Питер.

Верный слуга слишком хорошо знал своего хозяина, чтобы пытаться отговорить его, и решил, по крайней мере, внимательно следить за разговором. Опыт общения с наками у Питера был, и из него он вынес основное: любой из них скор на обман и изощренно мстителен, так что это странное соглашение могло стать для Эристора единственной защитой.

— Я еще не решил, подходишь ли ты мне. Сними оружие и кольчугу. В любом случае на этом корабле вооружена только моя личная стража.

Эристор повиновался, умолчав о приеме, перенятом им у Тир. Два ножа были ловко упрятаны в голенищах его сапог.