— Мы с радостью встретим посланника самого принца Гимли за свадебным столом, — хищно скаля белоснежные зубы, рыкнул Эристор. — А вот Пэрсиваль, если все это правда, вряд ли станет частым гостем в моем доме. Уж простите, эль-ро. А сейчас мне, наверно, следует заняться хозяйством…

— Линиэль позаботится обо всем. Она уже ушла на кухню. Сказала: «Раз Куиниэ занята…» — и Инглэон затрясся в беззвучном смехе.

Эристор не смог удержаться и тоже засмеялся:

— Ну, Кэлибор! Ну, учудил! Должно быть они уже… — Эристор покрутил в воздухе пальцами.

— Скорее всего, да, — подтвердил Инглэон, и оба эльфа отправились вниз, посмеиваясь и время от времени пихая друг друга локтем в бок, после чего смех оживал с новой силой.

На лестнице, ведущей в главный зал, их встретила Патринэль.

— Эристор, — играя глазками, промурлыкала она и, оттерев Инглэона, заняла стратегическую позицию возле хозяина Дома Красного дуба.

— Я весь внимание, дорогая соседка, — подчеркнуто светски проговорил тот, поглядывая на ее остроконечные уши, которые были украшены серьгами так изобильно, что, кажется, даже оттопыривались под их весом в стороны.

— Вы, надеюсь, уже знаете, что эта сумасшедшая посмела ударить меня?

— Кто? — начал маневрировать Эристор, с тоской поглядывая вокруг, словно ища спасения.

— Помнится, некоторое время назад вы подобрали дл характеристики Тир эль-тэ несколько иные, куда более грубые эпитеты, — холодно вмешался Инглэон.

— Я всего лишь хотела поставить ее на место.

— А вышло наоборот, — отрезал Инглэон и, коротко поклонившись, начал спускаться вниз, втайне негодуя на Эристора — тот, на его взгляд, был уж слишком вежлив и терпелив.

— Какой неприятный эльф! — прошипела ему в след Патринэль.

— Не замечал, — стараясь сохранить спокойствие, ответил Эристор.

— Такой же хам, как и его сын, ваш теперешний зять. Это же неслыханно! Прямо из святилища, бесстыдно, чуть не бегом в… — декларируемая утонченность не позволила Патринэль назвать конечный пункт назначения молодоженов.

— Они любят друг друга, — пожав плечами, проворчал Эристор.

Патринэль лишь фыркнула в ответ. Для нее видимые приличия и безупречная репутация в глазах соседей были важнее… В зал они спустились вместе, встреченные одобрительным взглядом уже слегка подвыпившего отца Патринэль и возмущенным вопросом Куиниэ:

— Как чувствует себя Тир? — громко поинтересовалась она, сверкая своими зелеными глазами.

— Заснула. Она слишком переживала за вас с Кэлибором. Кстати, а как чувствуешь себя ты?

Куиниэ покраснела и метнула заговорщический взгляд на мужа. Кэлибор, смеясь, обнял ее и ответил за обоих:

— Мы чувствуем себя счастливыми и… немного неудовлетворенными.

Хохот, прокатившийся по залу, положил начало свадебному пиру. Зал был переполнен, и поэтому Эристор не сразу понял, что за столами нет никого из команды Тир. А когда заметил и оценил увиденное, беспокойство клещами сжало его сердце.

— Где дружина снежных? — тревожным шепотом спросил он у Кэлибора.

— Не знаю… — столь же удивленно проговорил тот.

А потом вдруг вспомнил. Тир ведь говорила ему, что приказала спустить на воду ладью… Это могло значить только одно! А он-то! Забыл! Кэлибор со страхом взглянул на Эристора:

— Тир точно в своей комнате?

Тот с грохотом отбросил свое кресло и ринулся к лестнице на второй этаж. Перед комнатой Тир он притормозил, шумно перевел дыхание, а потом взялся за ручку и отворил дверь…

Подушка еще хранила очертания ее головы. Несколько длинных светлых волосков застряли в расческе, оставленной на столике возле зеркала. На кровати было тщательно разложено роскошное платье, которое Куиниэ приготовила для Тир на свою свадьбу. Перевязь с мечами, кольчуга и прочая одежда, в которой та впервые вступила в этот дом, исчезли…

Сердце в груди Эристора сбилось с ритма, замерло, а потом бешено заколотилось где-то в горле. Прыгая через ступеньки, он скатился вниз и бегом пересек двор, ворвавшись в помещение, которое было отведено дружине снежных эльфов. Там было пусто… Вцепившись руками в волосы, Эристор постоял мгновение, а потом, сорвавшись с места, помчался к конюшням.

— Коня! — бешеный рев хозяина отразился от стен, лошади в стойлах забеспокоились, прядая чуткими ушами, и откуда-то немедленно выскочил перепуганный человеческий мальчик — взрослые, видно, гуляли на свадьбе.

Он, было, взял узду, но Эристор нетерпеливо выхватил ее, прекрасно понимая, что маленький человечек не справится с его жеребцом. Через десять минут стремительный всадник стрелой полетел вдоль побережья к бухте, в которой нашел убежище корабль снежных. Но, еще не добравшись до нее, со скалистой кручи он увидел ладью… Уже метрах в ста от берега.

— Тир! — его отчаянный вопль пронесся над водой, а серый жеребец, мотая головой, поднялся на дыбы.

Тир услышала его крик и, вздрогнув, обернулась. Она увидела, как Эристор, спешившись, ринулся вниз с крутизны к полоске песка у воды. Он спустился, почти съехал, рискуя сломать себе шею, и с разбегу влетел в воду. Первая же большая волна сбила его с ног. Тир тихо ахнула, подавшись вперед, но Эристор уже был на ногах, отплевываясь и мотая головой так, что его мокрая коса тяжело металась по груди и спине.

— Тир! Вернись! Клянусь всеми Духами сразу, ты не можешь так поступить со мной! Я люблю тебя, Тир! Остановись! Не делай этого! Тир! — Эристор шарахнул кулаками по воде, которая уже доходила ему до пояса.

Тир отшатнулась от борта, и, зажимая уши ладонями, присела на корточки. Она пряталась. Убежала, и теперь пыталась спрятаться, прекрасно понимая, что от себя-то не убежишь и не спрячешься…

— Тир! — кричал Эристор.

В его голосе было столько муки, что Эрик почти просительно взглянул на госпожу и шумно вздохнул, увидев ту же боль в ее серых глазах.

— Скорее же! — умоляюще прошептала она, и гребцы налегли на весла, а юный обычно бесконечно пугливый и замкнутый шаман начал напевать что-то над своим бубном, хотя призывать ветра так близко к берегу было неразумно и опасно.

— Тир! Черт тебя побери! Лучше б я никогда не знал тебя, лучше б не любил. Скажи, ведь ты мне лгала, что тоже любишь? Ведь так? Иначе бы не убегала, как воровка! Ты украла мою душу, и пусть будет проклят тот день, когда ты обманом проникла в нее! Тир! Ты не из серебра, а из стали! А сердце каменное! Тир! Я люблю тебя! Ты слышишь? Ти-и-ир!

— Он плывет за нами, госпожа, — робко произнес Эрик.

Тир лишь всхлипнула и зажмурилась, скрючившись у борта. Именно поэтому она и хотела уйти потихоньку, а теперь все это рвало ей душу в клочья. Каждое брошенное ей вслед слово впивалось в плоть, прожигало насквозь.

— Парус! Ставьте парус!

Только увидев, как карминно-красный квадрат заплескался на ветру, а после мгновенно надулся, едва не выгибая мачту, наполненный магией, Эристор понял, что все кончено… Тир действительно уходила…

Он плохо помнил, как вернулся на берег. Чьи-то руки ухватили его за мокрую одежду и с последней волной выволокли на песок.

— Поднимайтесь и пойдем домой, эль-до. Куиниэ с ума сходит от волнения.

— Она оставила меня, Кэлибор. Села в свой проклятый корабль и уплыла. Я не смог догнать, не смог остановить, удержать… Кэлибор, почему?

— Поговорим об этом дома, иначе вы, чего доброго, застудитесь на ветру. И я вместе с вами. Вы, наверно, и не заметили, но идет дождь, а я еще и ноги промочил, — ворчливо отозвался Кэлибор.

Подгоняя Эристора перед собой, словно пастух отбившуюся от стада овцу, он заставил его сесть на коня и, подхватив того за узду, тронул свою лошадь. В замке он первым делом поручил Эристора заботам его верного слуги Питера, а сам отправился в покои деда, где собралось что-то вроде семейного совета. Тут были все, кроме Тэргона, которому, несмотря на протесты, пришлось остаться с гостями.

— Я привез его. Он пытался вплавь догнать ладью Тир.