У храма Святого Петра стояли многотысячные толпы народа, не могшего попасть внутрь переполненного помещения. Казалось, не только жители Рима пришли услышать голос Льва, но весь христианский мир устремился к главному храму. Отчасти так и было: в предчувствии беды в Рим стекались жители окрестных городов, селений. Хотя Великий понтифик часто призывал христиан отдавать предпочтение ближайшим храмам к их жилищу, ибо базилика не могла вместить всех желающих сотворить молитву именно у гроба апостола, но теперь его советы паства, похоже, забыла.

Слухи о жестоких варварах уже много дней будоражили Рим, сея страх и беспокойство за судьбу собственную, родных своих и всего государства. Ведь если вестготы, захватившие Вечный город в 410 г., все же были христианами и только разграбили его, убивая лишь граждан, не пожелавших добровольно расстаться со своим имуществом, то теперь Риму предстояло знакомство с кровожадными язычниками. Первые беженцы из альпийских предгорий показывали свои раны и твердили, что на Рим идут неисчислимые орды гуннов, уничтожающие все на своем пути. Но более всего повергли римлян в уныние вовсе не рассказы трусливых беглецов, стремившихся оправдать собственные страхи и ложью заменить ушедшее из душ мужество. Император Валентиниан, прибывший в Рим из неприступной Равенны, вызвал такую панику на улицах Вечного города, как если б к воротам его приблизилось стотысячное варварское войско. Поскольку властитель Запада, ничего и никому не объясняя, проследовал во дворец и приказал наглухо запереть его двери, горожане решили, что Равенна вслед за Аквилеей пала и настал черед Рима.

Не добившись ничего от императора, тысячи людей устремились к тому, кто никогда не отвергал их, от кого привыкли получать ответы на самые сложные вопросы.

Народ, заполнивший храм так, что, казалось, в нем не найдется места и ребенку, терпеливо молчал. Все ждали, что Великий понтифик даст ответ, как отвратить неминуемую беду. Римляне верили своему духовному Отцу, и он страстно желал не обмануть их ожиданий. Лев не мог отвести все беды от этих людей, как бы ему ни хотелось этого, но утешить их считал своей каждодневной обязанностью.

— Возлюбленные мои, — обратился Лев к замершим в ожидании его слова христианам, — не будем предаваться скорби. Наши души в руках Господа, и только Ему решать нашу судьбу. Не за грехи ли наши покарать явилось из небытия неведомое жестокое племя? А коли так, то единственный путь отвратить беду: сердечная молитва к Господу и раскаяние в наших неправедных деяниях, словах и мыслях. Бог милостив, будем же надеяться на Его доброту. Может статься, Он решил, что город наш недостоин оставаться на земле и добрым христианам необходимо мужественно принять Его волю. Нам ли предаваться боязни, коль Спаситель принял муки и смерть на кресте за нас, грешных. Иисус даровал нам радость вечности, и отнять ее не может никто, кроме нас самих. Кайтесь в грехах и молитесь, возлюбленные мои!

"Возлюбленные! — обращается к вам наш небесный покровитель апостол Петр, — огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного.

Но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете".

Речь Великого понтифика дышала древним, истинно римским спокойствием:

— Господу угодно испытать нашу веру. Примем же без скорби и уныния все испытания и будем помнить, что за страдания наши Иисус дарует нам радость обладания вечной жизнью. Страху перед смертью нет места на пороге вечности. — Лев сделал паузу и таким образом отделил в своей речи одну мысль от другой. — Мы не знаем намерений Господа относительно Рима и всех нас. И если мы заслужим прощение, то, может, и не придется нам увидеть бич Его. Я буду делать все, что в моих силах, дабы продлить наше земное время, чтобы каждый христианин имел возможность покаяться в грехах и подготовить свою душу к вечности. Не теряйте же времени и вы!

"Итак, — учит нас Петр, — страждущие по воле Божией да предадут Ему, как верному Создателю, души свои, делая добро".

— Крепкая вера способна избавить нас от величайшей опасности и совершить необыкновеннейшее чудо, — учил Великий понтифик свое перепуганное стадо. — Вспомните урок, преподанный Спасителем нашему небесному покровителю Петру в Евангелии от Матвея:

"И тотчас понудил Иисус учеников Своих войти в лодку и отправиться прежде Его на другую сторону, пока Он отпустит народ.

И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один.

А лодка была уже на середине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный.

В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю.

И ученики, увидев Его, идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскочили.

Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь.

Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде.

Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня.

Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился?

И, когда вошли они в лодку, ветер утих".

Те, которым посчастливилось попасть в храм на проповедь Льва, покидали его с уверенностью, что все будет хорошо: и завтра, и в последующие дни, и годы. Своей верой они заражали ближних, и уже все римляне верили, что Господь не оставит их город без Своей милости.

Два человека беспрепятственно прошли в келью, которую Великий понтифик использовал для приема разного рода посланников и гостей. Легионеры охраняли своего духовного отца днем и ночью — даже помимо его воли, но визитеры, хотя и пользовались уважением далеко не всех граждан, тем не менее были известны каждому римлянину. Один из них — Геннадий Авиен — в 450 г. избирался консулом вместе с императором Валентинианом, а другой — Эмилий Тригеций — исполнял преторскую должность.

После взаимных приветствий Тригеций, несколько смущаясь, принялся излагать причину визита:

— Император Валентиниан поручил мне и почтенному консуляру заботиться о спасении Рима от варваров Аттилы. Вот… мы с Геннадием имеем надежду, что отец христиан подскажет, что можно сделать…

— Что же думает предпринять сам император? — полюбопытствовал Великий понтифик. — Было бы легче что-то посоветовать, если б меня ознакомили с его замыслами.

— Судя по всему, Валентиниана волнует только собственное спасение. Он собирается покинуть Рим, — признался Авиен.

— Галлию заняли вестготы, бургунды и франки, в Испании обосновались вестготы и свевы, Африку и острова захватили вандалы, Паннония под властью гуннов. И куда Валентиниан собрался бежать? — удивился Лев.

— Император не раскрывал своих намерений, а мы не вольны задавать ему подобные вопросы, — промолвил осторожный Тригеций.

— Валентиниан решил покинуть Рим, но, судя по всему, пока не знает, в какие края держать путь. Поскольку он собирается бежать, то у него, видимо, нет мыслей: каким образом противостоять гуннам. Император приказал спасать Вечный город мне и Тригецию и более не прибавил ни слова, — поправил товарища прямолинейный Авиен и с надеждой обратился к Великому понтифику. — В церкви ты обещал побеспокоиться о жизнях христиан. Значит, каких-то действий от тебя следует ждать?

— Мы, как и все римляне, будем рады помочь тебе в любом деле, которое принесет пользу отечеству. — Тригеций сразу признал верховенство Великого понтифика, так как сам не надеялся исполнить непонятный приказ императора.

— Что ж, таиться мне не к чему, — произнес Лев. — Я отправлюсь в стан Аттилы и постараюсь убедить его отказаться от похода на Рим.

— Что ты можешь предложить тысячам гуннов, которые намерены овладеть почти беззащитным городом?! — удивился Авиен. — Я подозреваю, Аттила мечтал завоевать Рим с тех пор, как узнал о его существовании. Если гунны одолели Альпы, то что помешает им по прекрасным нашим дорогам подойти к самому нашему сердцу? Что может заставить человека отказаться от мечты, когда она находится на расстоянии вытянутой руки?