Торисмунд тотчас же отправил воинов к указанному месту.

— Жаль, что судьба сделала нас врагами, — произнес он.

— Ничто не может помешать нам стать друзьями, — неожиданно ответил Видемер. — Почему бы готам не перестать уничтожать друг друга? Их погибло в этой битве более, чем любых других народов. Но кто воспользуется плодами, когда готы окончательно перебьют сами себя? Гунны и римляне?! И нам будет неважно, кто выйдет победителем во всеобщей бойне.

— Что ж делать, — печально промолвил Торисмунд. — Мы связаны договором с Аэцием.

— Теодорих и павшие воины сполна сдержали данное слово. Теперь нам осталось позаботиться об оставшихся в живых готах, многие из которых изнывают от ран. Еще одна такая битва, и некому будет защитить наших жен и детей.

— Ты предлагаешь измену?

— Ничуть, — успокоил собрата Видемер. — Восточные и западные готы не перейдут во враждебный лагерь, они всего только перестанут убивать друг друга. У тебя, Торисмунд, есть весомый повод отправиться в Тулузу, хотя он омрачен великой печалью. После смерти Теодориха тебе как старшему сыну надлежит принять его власть. Когда найдут тело славного Теодориха, ты получишь войско вестготов в свое полное распоряжение, но власть над народом новый король должен принять в Тулузе. Тебе даже не придется обманывать Аэция, потому как промедление в твоем деле весьма опасно, и в Тулузу ты должен явиться в окружении большого войска. Этот мир уважает только силу.

— Но в это время Аттила с гуннами и восточными готами разобьет Аэция, а затем придет и наш черед.

— Я и мои братья сказали Аттиле, что готы из-за великих потерь не будут участвовать в битве и не смогут продолжать поход в глубь Галлии. Восточные готы будут лишь защищаться в случае нападений врагов.

— Мне остается согласиться с твоими разумными замыслами и выполнить свою их часть. — Крики у подножья холма заставили Торисмунда торопиться с ответом. Они могли означать одно: тело короля найдено.

Вчерашние враги обнялись, как самые лучшие друзья, а воины из свиты Торисмунда проводили Видемера едва не до лагеря остготов.

Битва на Каталаунских полях не получила продолжения, но и однодневный итог ее был ужасен. Сто шестьдесят пять тысяч воинов пало с обеих сторон, не считая пятнадцати тысяч гепидов и франков, перерезавших друг друга в ночной битве.

Гунны едва ни уничтожили римский мир в середине V столетия, но они были единственным коварными и опаснейшими врагами Рима. В это же время совершались другие атаки на него — для христиан не менее серьезные, чем нашествие свирепых кочевников. В отличие от Аттилы, неожиданные враги желали овладеть, в первую очередь, не жизнями и свободой римлян, но их душами.

Едва на Востоке была одержана победа над опаснейшей ересью — несторианством, как в тех же краях родилось евтихианство. Новая ересь получила свое название от имени главного ее проповедника: константинопольского архимандрита, игумена монастыря Святого Иова — Евтихия. Позже ересь будет именоваться монофизитством, и новое название более полно отразит ее суть. Краеугольным камнем в учении Евтихия являлось признание за Иисусом Христом только Божественной природы, а сущность человеческая в Нем отрицалась.

8 августа 449 г. императором Востока Феодосием II был созван Вселенский собор. Проходил он в малоазийском городе Эфесе, в церкви Святой Богородицы, и главная потребность его виделось в том, чтобы прекратить раздоры между различными богословскими течениями и установить единство церкви. Результат собора не только разочарует Великого понтифика Льва, но приведет его в ужас.

127 епископов и 8 священников принимали участие в открытии Эфесского собора. К этому времени евтихианская ересь успела распространиться по многим провинциям Восточной империи: Малой Азии, Египту, Сирии, а за пределами империи — в Армении. На соборе преобладали сторонники Евтихия. Собравшиеся не стали дожидаться легатов Великого понтифика. Все же те хоть и опоздали к открытию, но прибыли, когда до закрытия собора было далеко. Посланники Рима привезли письмо Льва к непримиримому противнику Евтихия — патриарху Константинопольскому Флавиану, в котором доказывалась двойственная природа Иисуса. Великий понтифик передавал просьбу к собору принять изложенные в письме выводы — в качестве правила веры.

Прибывшим из Рима не позволили даже зачитать послание Великого понтифика. Председательствующий на соборе патриарх Александрийский Диоскор заявил, что вера — не тема для обсуждения, а обсуждать необходимо поступки.

Год назад святитель Флавиан (к которому обратился Лев со знаменитым посланием) на поместном соборе добился осуждения Евтихия как еретика. Теперь ситуация сменилась на прямо противоположную, и защитнику веры пришлось расплачиваться за свою принципиальность. Патриарх Константинопольский Флавиан был объявлен отступившим от истинной веры; та же участь ждала и его сторонников. Евтихия собор оправдал, вернул ему священнический сан и архимандрит-ство. Некоторые из участников собора пытались подать голос в защиту патриарха Константинопольского, но тут в церковь ворвалась толпа воинственно настроенных монахов — последователей Евтихия. Предводитель их, Варсума, объявил:

— Мы будем делить надвое всякого, разделяющего естество Христово на двое.

Секретарям некоторых епископов, которые продолжали записывать происходящее на соборе, монахи переломали пальцы. Затем началось избиение противников Диоскора и Евтихия. Жестоко потерпел от разбойничьих деяний подручных Варсумы патриарх Флавиан. Спустя три дня после закрытия собора он скончался. Но, прежде чем умереть, разжалованный и изгнанный патриарх Константинопольский вместе с епископами Евсевием Дорилейским и Феодоритом успел отправить отцу Льву протест на действия собора:

"Благочестивейшему и блаженнейшему отцу и архиепископу Льву Флавиан о Господе радоватися.

Уместно в настоящее время спокойно донести и воспользоваться апостольской апелляцией к вашей святости, чтобы она, выступив на востоке, принесла пользу бедствующей вере святых отцов, которую предали страшному унижению. Ибо теперь смешано все, разрушены церковные постановления, вследствие разногласия погибают определения веры. Благочестивые души находятся в смятении, и уже не именуется вера отеческая, а навязанная Диоскором, епископом Александрийским, и теми, которые мудрствуют одинаково с ним, проповедуется уже и именуется вера Евтихиева. Ибо ее он утвердил приговором своим и тех епископов, которых заставили согласиться с ним по насилию…"

Патриарх Флавиан рассказал Льву обо всем, что произошло на Эфесском соборе. Письмом, отправленным в Рим с последним своим вдохом, Флавиан побудил Великого понтифика к немедленным действиям. Итоги Эфесского Вселенского собора Лев не признал, и сам собор получил название Разбойничьего. Однако только новое собрание епископов всех христианских земель могло отменить постановления собора, оказавшегося во власти еретиков.

Поскольку Вселенские соборы созывались, по традиции, императорами Востока, то Лев обратился к новому константинопольскому государю с просьбой его созвать. Маркиан считался справедливым правителем. Просьбу Льва он пообещал исполнить, как только закончится война с Аттилой, и епископы всех земель получат возможность собраться в назначенном месте, в назначенный день.

Спустя полтора месяца, как отгремела величайшая битва на Каталаунских полях, из Константинополя к Великому понтифику прибыл гонец. Он сообщил, что император назначил новый собор на 8 октября 451 г. и состоится он в предместье Константинополя — Халкидоне.

Лев сразу же начал готовиться к событию, которое считал самым важным в своей жизни (впрочем, Великий понтифик с неменьшей ответственностью относился ко всему, что было связано с бытием церкви и христиан вообще). Но тут распространились слухи, что Аттила, побитый, но весьма опасный, как всякий раненый зверь, поклялся за свою неудачу перебить всех римлян. Толпы народа и днем и ночью находились у жилища Великого понтифика и умоляли его не покидать Рим. Несчастные возлагали свои надежды не на легионы и военачальников, не на императора, а на самого мирного в империи человека и требовали от него защиты от войска свирепых бесчисленных кочевников.