Впрочем, ребята, коли судить по их поведению и физиономиям, клоунами себя совсем не чувствовали. Возможно даже, что такой стиль одежды здесь был вполне допустим и нормален. По крайней мере, парни вели себя довольно развязано и уверенно. Настолько, что отшили местного пьянчужку, морщинистого мужичонку-оборвыша, робко попытавшегося, было, присоединиться к их компании.

– Странная парочка, – вырвалось у Риты, интуитивно почувствовавшей подвох, хотя и не совсем понявшей, где он конкретно заключен, – Интересно, по чью же душу?

Стараясь не упускать парочку из виду, она начала собираться. Намеченные ею вчера дела ждать не могли. Поэтому, не спуская глаз с панорамы окна, девушка быстро собралась, упаковала вещи в спортивную сумку, а затем привычным движением сунула «Беретту» за широкий кожаный пояс, надетый прямо под легкую куртку спортивного образца, достаточно объемную для того, чтобы скрыть под ней оружие.

«Может Козин оказался прозорливее нас всех и сумел выследить меня? – внезапно родилась в голове пугливая мысль, – Может, ребятки посланы по мою душу?

Нет, это глупо. Глупо подозревать каждого встречного в пособничестве врагу. Хотя…парни явно чего-то или кого-то выжидают. Но, явно не ее. Их взгляды с показной ленцой еще ни разу не обратились в сторону ее окна. Зато, и это становилось очевиднее с каждой минутой, неподдельно интересовались соседней «пятиэтажкой», стоявшей чуть ближе к улице, чем дом, из которого сейчас глядела Корнеева и полностью попадавшей в их сектор обзора.

– Не иначе, нашу группу пасут, – со все возраставшей долей убеждения предположила Рита, – Что-то уж больно похоже. Удобная позиция для наружного наблюдения. Им видно все, что происходит во дворе, а их самих не очень-то, учитывая фактор естественной маскировки раскидистой растительностью. Вполне удобно, если учесть, что машину наблюдения здесь незаметно не пристроишь. Она, скорее всего, припаркована где-то на близлежащей улице.

Кажется, так и есть. Рита увидела, как встрепенулась парочка и, проследив за направлением их взоров, высмотрела высокую мужскую фигуру, показавшуюся из крайнего подъезда искомого дома. Человека она не узнала, несмотря на то, что рассмотреть его удалось в полной мере. Но, несмотря на это, осталась в полной уверенности, что мужчина тоже является одним из членов группы, присланной сюда «Кондором».

Ее уверенность усилилась и переросла в полную, когда следом за незнакомцем показался Иван Усов. Он шел вместе с каким-то человеком неприметной наружности, ранее также гарантированно не попадавшим в поле зрения девушки. Троица непринужденно продефилировала по двору и вскоре покинула его, выйдя на улицу.

– Ага! – вслух сделала очевидный вывод Корнеева, когда после этого дефиле заметила всплеск оживления у доселе картинно попивавших качков.

После того, как бойцы «Кондора» скрылись из виду, субъекты оставили в покое початые бутылки и также потянулись со двора на улицу. На выходе из него они слегка притормозили, изобразили дружеское прощание и разошлись в разные стороны. Теперь, несмотря на этот демонстративный маневр, рассчитанный на стороннего зрителя, Рита более не обманывалась в верности своих прежних выводов. То был вполне обычный прием «топтунов», позволявший, не вызывая подозрений, разойтись в стороны, а затем перестроиться для профессионального «ведения» объекта слежки.

– Мило, – произнесла девушка, проводив их глазами, – По идее, сейчас должна произойти смена состава тех, кто ведет наблюдение во дворе. Вот бы мне успеть проскочить мимо них во время этой пересменки.

Решив воспользоваться упомянутым моментом, она подхватила за ремень стоявшую рядом сумку, закинула ее на плечо и спешно покинула комнату. Еще три минуты спустя, попрощавшись с хозяйкой квартиры и пообещав той вернуться не позднее десяти вечера, Корнеева выскочила на лестничную площадку и сбежала по лестнице вниз, простучав по ступенькам новыми кроссовками.

Не успела! Это она поняла сразу, едва покинула подъезд, автоматически выхватив глазами в глубине двора двух новых соглядатаев. К счастью, те выбрали другое, более удаленное от ее местоположения место для наблюдения, так что появление Риты оказалось ими оставленным без внимания. Удачно! Воспользовавшись этим обстоятельством, она быстро прошла вдоль подъездов у стены здания и, свернув за ближайший угол, канула со двора. Перед тем, как окончательно удалиться, девушка еще раз покосилась на людей, ведущих негласное наблюдение. Надо предупредить Ваньку! Конечно, ребята могли вычислить слежку и сами, но все-таки, лишним не будет. Она сделает это обязательно. Сразу, как только немного разгребет свои неотложные дела на сегодня.

__________________________________________________________________

Сознание «плыло». Словно большая восковая свеча, растаявшая под лучами жаркого летнего солнца, разум Данила терял общность и целостность, расплываясь в неопределенное «нечто», пятная подсознательную его сторону отдельными фрагментами фактических событий и, наоборот, окрашивая налетом ирреальности все то, что происходило на самом деле. Та грань, что некогда позволяла разделить эти две стороны субъективного человеческого «я», начала теряться и пропадать.

«Папа, забери меня отсюда!!! Пожалуйста!!! – взмолилась внутри него маленькая недозрелая индивидуальность, в силу своего возраста не имеющая сил сопротивляться тому, что творила с ней чужая злая воля, – Забери меня назад!!! Я больше не хочу здесь оставаться!!! Здесь нехорошо!!! Темно, больно, страшно!!!

Возможно, что виной тому плачевному состоянию психики, в каком ныне находился сын олигарха Бельского, были те психотропные препараты, которыми его пичкали с самого момента похищения и до сих пор. Когда это началось? Давно ли? Ощущение времени отсутствовало. Оно давно стерлось, оставив лишь тягостное чувство изрядной давности. Может, именно благодаря воздействию этой «химии», сознание веселого и подвижного юного создания, отличавшееся ранее устойчивостью и равновесием, превратилось в мозаичную мешанину отсветов и впечатлений? Может именно поэтому накопило столько боли?

Быть может. А может и нет. Аналогичным дестабилизирующим фактором могли стать издевательства, которым подвергали похитители свою десятилетнюю жертву. В воспоминаниях осталась череда вспышек-эпизодов, в которых его, Данила, периодически избивали, особенно не стесняясь выбором мест приложения ударов, в которых его мучили разными, с каждым разом все более изощренными способами и методами. И, кажется, насиловали…

Детская память, слишком чувствительная и впечатлительная для подобной жестокости, оказалась не в состоянии это отразить. Она отказалась сделать это, предпочтя зыбкое небытие грязной реальности. Наверное, поэтому, Данил запомнил лишь россыпь отдельных зрительных картинок, да отзвуки той боли, что периодически терзала его изможденный организм.

«Спасите!!! Кто-нибудь!!! Заберите меня…!!!

Скорее всего, все-таки разрушительную роль сыграли все упомянутые факторы. Это если посудить здраво. И до сих пор регулярно вкалываемые препараты, и унижение, щедро перемешанное с издевательствами на фоне безысходности. Все вместе, они сделали из здорового мальчика беззащитную и безвольную жертву, способную лишь лежать на отведенном ей месте и ожидать хоть какого-нибудь конца. Ожидать как избавления.

Ему, раздавленному морально и физически, оставалось только это. Данил не знал, не ведал, как долго. Достаточно для того, чтобы притупить все нормальные чувства и реакции организма. Еду давали как собаке, однако чувство голода так и не появилось. Наверное, из-за каких-нибудь поливитаминных добавок во вкалываемых препаратах. Куски черствого хлеба и прочая скудная снедь, коей пытались с ним поделиться постоянно пьяные соглядатаи, валялись рядом, словно объедки рядом с собачьей конурой, нетронутые и подернутые свежим налетом плесени.

Впрочем, чем-то ему приходилось лучше, чем собаке. По крайней мере тем, что больше не связывали. Ни к чему. Под действием препаратов, тормозящих нормальные человеческие реакции, мальчик уже не был способен к побегу. Он либо пребывал в болезненном искусственном забытьи, либо спонтанно созерцал разнузданные оргии совершенно спившихся охранников, давно потерявших остатки стыда и приличий. Данилу было все равно. Кто-то из истязателей, в период очередного провала сознания сорвал с него одежду, оставив совершенно обнаженным, однако это уже не трогало. Его поруганное тело уже нельзя было оскорбить сильнее. Душу тем более. Оставалось лишь бороться за ускользающие остатки сознания. Цепляясь за них, мальчик немо взирал на продолжающуюся вакханалию, проходящую под его взглядом, болезненно жмурился от периодических избиений и временами проваливался куда-то в темноту бессознательности, уплывая туда мрачными тоннелями. Бесы!!!