В общем, в тот момент, когда Рита решила покинуть салон машины, четкого плана, как ей себя вести, не имелось. Как не имелось и оформившегося плана быстро и без шума проникнуть в квартиру. Мучительно размышляя на эту тему, девушка прошла к нужному подъезду. Никого. Может быть, это и к лучшему. Меньше глаз и ушей. Скользнув глазом по пустой скамье, где, исходя из житейского опыта, частенько можно было застать местных бабушек-наушниц, она вошла в подъезд и, игнорируя лифт, стала осторожно подниматься по лестнице.

«Не очень-то здесь людно, – прислушалась Корнеева к тишине, – Хотя чего я удивляюсь? Рановато еще. Часов семь утра всего. Народ только просыпается.

Зрение зафиксировало номера квартир на площадке первого этажа. Тридцать восемь, тридцать девять, сорок… Кажется, она на верном пути. Уже более уверенно Рита поднялась еще на этаж, благополучно разминувшись с одним из жильцов верхних этажей, спешащего по каким-то своим делам. Тот не обратил на нее никакого внимания. Это радовало. В домах, где соседи мало уделяют внимания друг другу, гораздо легче достичь требуемого ей результата. По крайней мере, так хотелось думать.

Она выбралась на нужную лестничную площадку и, остановившись рядом с дверьми лифта, стала осматриваться. Вот она, нужная дверь. Новая, добротная и, очевидно, с металлической основой дверного пакета. Такую только автогеном вырезать…или из пушки… Не зная, как дальше поступить, Рита тупо уставилась в золочено сверкающий номер «сорок пять», прикрепленный несколько небрежно и кривовато, словно на скорую руку.

«Опять сорок пять, – вертелось в голове, не давая надежды на решение возникшей перед ней проблемы.

– Чего потеряла, молодка? – скрипучий голос, пришедший к ней откуда-то со стороны, едва не заставил ее подпрыгнуть на месте.

Девушка всполошено завертела головой, пытаясь определить источник звука.

– Не мельтеши, – приказал голос, – Лучше подь сюды.

Корнеева присмотрелась и увидела щель приотворенной двери из квартиры наискосок. Оттуда, словно некое видение из фильма ужаса, просматривался сморщенный старушечий лик, обрамленный кустом всклокоченных седых волос. Ни дать, ни взять, Баба Яга в классическом исполнении.

– Вы мне? – нерешительно спросила она.

– Тебе, тебе, – утвердительно кивнула «Яга» и снова призывно махнула костлявой рукой, – Айда, чо застыла? Не укушу, чать.

Рита не совсем поняла чудной говор старухи, однако, рассудив, что от этого ничего плохого не случится, шагнула в указанном направлении. Бабулька же, подождав пока та окажется в прихожей, быстро запахнула дверь и даже закрыла ее на замок.

– Чо, выследила их чо ль? – заговорщически прошипела «Яга», подступив к девушке и наведя на нее колючие бесцветные очи, – Давно пора! Они тут такое вытворяют…

– Кто они? – немного растерялась Рита.

– Да не напускай тумана ты на бабу Фросю! – рассержено проквакала старуха, тяжело оседая на резную тумбочку резного старинного трюмо, стоящую тут же в прихожей, – Я вас молодых уже насквозь вижу. Муженька свого выпасаешь? Так тута он. Поди, уж два дня. С ней. С твоей разлучницей. Вертихвостка еще та. Я как посмотрела, так исплевалась. Вот уж кому следовало бы космы повыдергать. На лице написано, что шалава…

В голове Риты что-то щелкнуло. Включилось воображение. Кажется, план подсказывали сами обстоятельства. Правда, выглядел он пока зыбким и неконкретным, но…чем черт не шутит, когда бог спит.

«Все же лучше, чем вообще ничего, – наспех поразмыслила она, заодно находя слова для дальнейшей беседы.

– Что ж, ваша правда, – сделав сокрушенный вид, сделала Корнеева нужное для собеседницы «признание», – Наверное, у меня на лице написано. Я-то дура обеды ему готовлю, да детей воспитываю, а он…кобель… И давно он таскает сюда девиц?

«Баба Яга» придвинулась ближе и с пониманием зацокала языком.

– Врать, рыба моя, не буду, – участливо выговорила новоявленная «подруга», – Не особо-то люблю за чужими приглядывать. Может и раньше бывал, я не видела. Квартира, хоть и по-соседству, но кто их там разберет. Видела твово мужика пару-тройку раз. Видный такой, представительный. С цацками. Девки на таких клюют…

Странное чувство посетило Корнееву в процессе выслушивания ответа старухи. Речь, вначале быстрая, едва не переходящая в скороговорку, по ходу беседы стала постепенно растягиваться, быстро пройдя стадию нормальности и все более превращаясь в монотонное бухтение. Казалось, что у бабы Фроси неожиданно закончился заряд потайной батарейки, до сих пор питавший ее тело энергией. Выглядело чем-то похоже на то, как садятся элементы питания на кассетном магнитофоне, отчего тот начинает безразмерно «тянуть» музыку и слова. В конце концов, уловив, что вместо слов старушенция начала выдавать бессвязное бормотание с низким подвыванием, Рита сделала неожиданный вывод. У ее новой знакомой, по-видимому, не совсем ладилось с психикой.

– …Витька мой тогда…не приведи господь… с Любкой стервой… – разобрала она с трудом из сумбурного бормотания, – А она…ляжки по постели раскидала…и ржет, кобыла…

«Боже правый! – сама для себя прокомментировала Рита, – Похоже, у бабы Фроси-то кукушка улетела уже давно. И, судя по ее поведению, возможно именно на почве мужских измен. Сначала измены, потом психоз, а затем вырождение его в психическую болезнь. То-то выглядит она своеобразно. Шизофренички мне еще здесь не хватало!

Подмывало скорейшим образом бежать из этой квартиры с ее непредсказуемой хозяйкой. Лишь усилием воли девушка заставила себя успокоиться. Надо.

– Правда ваша, баба Фрося, – живо подхватила она ускользающую нить разговора, – Козлы они, эти мужики. И мой такой же, хоть и представляется порядочным. Я-то особо раньше не присматривалась к нему. Верила, дура.

– Конечно дура. Кто же еще? – оживилась «Яга», – Засекла я его, миленького, на днях…а может вчера…не припомню, извини. Голова моя садовая всего не упомнила, – она вдруг перехватила пристальный взгляд Корнеевой и выпалила вдогон с изрядной долей злости, – Да, здорова я! Здорова! Чо смотришь? Доктор сказал, что все…

– Так с кем же он там сейчас засел в квартире? – строго спросила Рита, неумолимой постановкой вопроса вышибая старушку из начавшегося, было, приступа психоза, – Небось, какая-нибудь молоденькая? Студентка? А может вообще школьница?

Баба Фрося посмотрела на нее почти ясным взором в ответ, отчего, вошедшая в роль обманутой жены девушка едва не струхнула. Мало ли, вдруг у той выдался момент прояснения. Пойди потом, докажи ей что-нибудь. В памяти всплыла услышанная где-то мысль, что в редкие моменты прояснения сознания, такие люди становятся патологически подозрительными.

– Да нет, голуба моя, – произнесла бабулька потусторонним тоном, – Не студентка и не школьница. Дама взрослая. Наверное, лет этак тридцати. В теле, – она пристально смерила глазами фигуру Риты, словно сравнивая с параметрами «соперницы», – Все при ней. Темненькая такая, миловидная, голова в кудряшках. Сука, одним словом.

Корнеева с трудом подавила вздох облегчения и, одновременно, едва переборола позыв хохота. Что-что, а суждения бабы Фроси отличались прямотой.

– А почему это вы, интересно, определили, что она любовница? – не удержалась она от вопроса, отдававшего скрытой ехидцей, – Может все-таки жена?

– Ты тогда кто, спрашивается? – та ответила на это с явной обидой в голосе, – Я же завсегда определяю. У нее один грех в глазах. Да и ведет себя… Вертихвостка, одним словом. А когда они вдвоем вчера оргию учудили, так я все поняла. Телевизор невозможно было глядеть – так за стенкой охали… Срамно…

– Эх, баба Фрося, – трагически вздохнула Рита, – Все вы понимаете. Вот только душа у меня горит, а ничего сделать я здесь не могу. Хотела бы посмотреть ему в глаза, дак ведь он мне не откроет. Будет сидеть тихо как мышь со своей паскудницей, а мне… как дуре у дверей скулить?

– Н-да, – согласно закивала всклокоченной головой старуха, – По-другому они поступать и не будут. Разве что обманом их выманить.