Бьянка замолчала, растворяясь в думах о прочитанном.
Маркиз, боясь нарушить отрешенность виконтессы, внимательно наблюдал за игрой мысли на ее лице и любовался ее глазами. Таких красивых глаз он раньше никогда не видел! Безоблачная небесная бирюза, насыщенная и бездонная, чуть подернутая тенью настороженности.
Скорее не увидев, а почувствовав на себе его взгляд, Бьянка, будто очнувшись, предложила с улыбкой:
– Не желаете ли чего-нибудь выпить, Фабрицио?
– С удовольствием! Бокал прохладного белого вина пришелся бы сейчас весьма кстати.
И вновь Мария сторожем сидела в гостиной до самого глубокого вечера. А маркиз, злоупотребляя, гостеприимством хозяйки, вел с ней пространные беседы, которые на сей раз простирались в области литературных пристрастий собеседников.
“Вот и впрямь: кот из дома – мыши в пляс!”[109] – ворчала Мария, вспоминая недобрым словом запропастившегося где-то виконта ди Бароцци, ради которого она вынуждена сторожевым псом охранять хозяйку от пускающих на нее слюни господ.
К счастью и душевному спокойствию служанки, ей ничего не было известно о третьей встрече Бьянки с Фабрицио.
Она произошла совершенно случайно, когда девушка, в очередной раз ускользнув из дома, направлялась к озеру. Маркиз де Бунвиль совершал в это время конную прогулку. Заметив издалека виконтессу, пришпорил своего вороного и, нагнав ее, спешился.
– Доброе утро, милейшая синьора! Вы ранняя пташка, как я погляжу. Идете любоваться местными красотами? Не возражаете, если составлю вам компанию?
– Здравствуйте, Фабрицио! Конечно, не возражаю. Напротив, буду только рада, – ответила девушка, послав маркизу приветливую улыбку.
Два вечера тесного общения установили между ними весьма теплые, дружеские отношения.
– Кстати, Фабрицио, вы настаиваете, чтобы я называла вас исключительно по имени, между тем как сами обращаетесь ко мне с излишним почтением.
– Боюсь, что ваш супруг, узнав, что я зову вас по имени, забудет нашу многолетнюю дружбу и вызовет меня на дуэль, – с усмешкой в голосе ответил маркиз.
Бьянка, не уловив шутливый тон сказанного, приняла все за чистую монету.
– Вы и вправду считаете, что виконт ди Бароцци на такое способен? – спросила она с тревогой в голосе.
Заметив испуг виконтессы, де Бунвиль рассмеялся и поспешил ее успокоить.
– Конечно, я шучу, дорогая. Я обращаюсь к вам так исключительно из уважения, которое к вам испытываю. И поверьте, вы одна из очень немногих женщин, которые удостоились такого отношения с моей стороны, – сказал проникновенным голосом, после чего взял ее руку и нежно поцеловал.
Бьянка смутилась, но затем посчитала это обычной любезностью маркиза, дружелюбно улыбнулась и направилась по дорожке к озеру. Маркиз, внимательно посмотрев на девушку, взял своего вороного под уздцы и пошел за ней вслед.
– Фабрицио, могу я задать вам один вопрос, – прервала затянувшееся молчание Бьянка.
– Конечно, можете! И не один.
– Что вы думаете о виконте ди Бароцци?
– В каком смысле? – удивился ее вопросу маркиз.
– Какой он, по-вашему, человек?
Этот вопрос привел маркиза в некоторое замешательство, но, видя, с какой серьезностью Бьянка на него посмотрела, решил не отшучиваться.
– Видите ли, я не могу быть в оценке Адольфо вполне объективным. Он мой друг. Пожалуй, единственный друг, с которым я так долго и тесно поддерживаю близкие, почти братские, отношения. Тот виконт ди Бароцци, которого знаю и люблю я, и тот, которого знают в свете, это два совершенно разных человека. Как солнце и луна, пламя и лед, день и ночь.
Для кого-то его редкая улыбка – это лишь способ показать острые зубы, для меня – спасительный фонарь в ночи.
Адольфо всегда был исключительно смелым и отважным человеком, верным и надежным другом, который не раз приходил мне на помощь. Он человек исключительного благородства и непоказной чести, яркого ума и остроумия.
Однако боюсь, что немногие согласятся с такой оценкой. Думаю, вам, как никому другому, он открылся по-настоящему, показался таким, каков он есть на самом деле.
Маркиз остановился и пристально взглянул в лицо девушки, пытаясь найти там подтверждение своих слов. Но она явно думала о чем-то своем.
– Да, конечно, – проговорила рассеянно. Немного помолчав, добавила:
– Вы сказали, что он верный и надежный друг, который приходил к вам на помощь. Не могли бы вы пояснить это?
– Ну, во-первых, я обязан Адольфо жизнью в буквальном смысле этого слова.
Девушка удивленно вскинула брови.
– Не удивляйтесь, Бьянка. Как-то раз мальчишками мы соорудили плот, на котором стали сплавляться по местной речке. Увлекшись игрой, не заметили, как испортилась погода, и начался сильный ливень. Узкая спокойная речка в мгновение ока превратилась в неистово бурлящий поток.
Мы никак не могли справиться с плотом и причалить к берегу. Наконец нам удалось приблизиться к нему, но в этот миг плывущее по реке бревно с силой ударилось о наш плот, и мы оказались в ледяной воде.
В детстве я был довольно упитанным ребенком и плавал гораздо хуже Адольфо. Ему, пусть и не сразу, удалось выбраться на берег. Меня же поток понес вниз по течению.
Промокший и продрогший, Адольфо спокойно мог убежать домой. Однако он что есть мочи помчался вдоль реки и, обогнав течение, ухватился рукой за ветки нависающего над рекой дерева и вновь вошел в воду.
Дождавшись, когда я к нему подплыву, крепко схватил меня за руку, однако самостоятельно вытащить на берег не смог. Так и держал, не разжимая закоченевшей руки, пока к нам на помощь не подоспели отправленные его бабушкой слуги.
Мы с ним тогда знатно простыли и долго валялись в постели, но, когда вновь встретились, поклялись друг другу в вечной дружбе.
Маркиз замолчал. Впечатлившись его рассказом, девушка тоже молчала.
– Знаете, Бьянка, Адольфо – довольно закрытый человек, он немногих пускает к себе в душу. Лично мне встречать таковых не доводилось. Но, уверен, те, кому ди Бароцци по-настоящему доверился, скажут о нем примерно то же, что и я.
Маркиз, как это часто бывает, поддавшись воспоминаниям о детстве, стал выуживать из памяти и другие, забавные и не очень, эпизоды из их с Адольфо дружбы.
Бьянка с большим вниманием слушала его рассказы, по-новому оценивая загадочного незнакомца, ставшего, по воле случая, ее мужем.
* * *
То ли Господь и в самом деле услышал молитвы служанки Марии, то ли дьявол решил затеять новые козни, но, спустя месяц со дня возвращения Бьянки из монастыря, ее супруг, виконт Адольфо Каллисто ди Бароцци ближе к ночи вернулся на виллу “Виньето”.
Мария, узнав о возвращении синьора, сначала облегченно выдохнула. Наконец ей не нужно будет пасти мальчишку Лоренцо и сторожить надоедливого маркиза. Теперь это забота виконта.
Однако через минуту в голову поползли, словно черные тени, новые тревожные мысли. Чего ожидать им с Бьянкой? Виконт уже показал свой крутой нрав. Не дай бог, заподозрит, что у госпожи появились воздыхатели! Ведь правильно говорят: дьявол делает горшки, но не крышки к ним. Упаси Господь, если до него дойдут нехорошие сплетни! Девочке тогда точно не поздоровится: докажи попробуй, что никакого повода она им не давала. Сами тянутся к ней, как ящерицы к теплу. Солнце внутри нее всех манит и греет.
Вот ведь все не слава богу! Мария перекрестилась и пошла спать. Пусть ночь скорее даст верный совет![110]
Глава 20
Виконт ди Бароцци проснулся ближе к полудню, встал с кровати и подошел к окну. Обводя взглядом парк, заметил в ротонде изящный женский силуэт, склонившийся над мольбертом. По отливающему золотом в свете солнечных лучей цвету волос понял: это его юная жена.
“Как же странно и непривычно это звучит: “моя жена”, – подумал он и невесело ухмыльнулся. Накануне мужчина вернулся поздно и еще не виделся с Бьянкой.