За восемнадцать лет жизни Бьянка не бывала нигде, кроме Монастыря Санта Роза да Лима, в котором находилась с рождения, и неаполитанского дома графа Сартори, который она посещала один раз в году.

Монастырские фрески она знала наперечет и могла с закрытыми глазами по памяти воспроизвести малейшие детали, изображенные на них, назвать каждую краску, которую использовал живописец.

Богатое убранство палаццо Сартори было знакомо ей несравнимо хуже. Бьянка могла бы сказать, что за тринадцать визитов в отчий дом она увидела лишь незначительную часть этого дворца. Навещая родственников, она старалась избегать лишних встреч с ними, а потому, как правило, уединялась в этой скромной комнатке, похожей по своему убранству скорее на монастырскую келью, и посвящала досуг чтению Библии, либо других книг на латыни или древнегреческом, которые брала с собой в дорогу из монастырской библиотеки.

Те интерьеры палаццо, которые ей удалось за это время увидеть, были украшены чересчур яркой, мажорной живописью, что должно было в большей степени подчеркнуть богатство и статус хозяев, нежели свидетельствовать об их утонченном и изысканном вкусе.

А потому Бьянка, с малых лет увлекшаяся рисованием, мечтала воочию увидеть работы великих мастеров, о которых либо читала в книгах, либо слышала от падре Донато. Тому по церковным надобностям частенько доводилось бывать и в Папской области[8], и в Венецианской республике[9], и в различных уголках Неаполитанского королевства[10], где он посещал известные на весь мир культовые сооружения, расписанные руками настоящих титанов живописи. Теперь, обладая собственными средствами, Бьянка и сама сможет познакомиться с этими шедеврами.

Благостно улыбаясь, девушка буквально зажмурилась от удовольствия. Она представила, как поделится завтра радостью с падре, как тот обнимет ее, поцелует ласково в лоб, как в помутневших стариковских глазах запрыгают знакомые добрые лучики…

Растворившись в мечтах, Бьянка внезапно ощутила бесцеремонное прикосновение чужой руки на своей шее, отчего по позвоночнику мгновенно спустился холодок. В ту же секунду мужской голос за спиной фривольным тоном проговорил в ухо: “Радость моя! А я уже было отчаялся вновь насладиться вашими прелестями”!

От испуга Бьянка чуть ли не с головой ушла под воду, но в то же мгновение, судорожно схватившись за бортики, с быстротой застигнутой охотником лани, выпрыгнула из ванны.

Протерев залитые пеленой воды глаза, она с ужасом увидела перед собой живого дьявола в мужском обличии. Его хищная, непристойная ухмылка при взгляде на лицо девушки сменилась гримасой изумления.

Бьянка, оцепенев от страха, не могла двинуться с места. Ноги как будто вросли в пол. Она попыталась что-то сказать, но лишь сдавленно сглотнула воздух, беззвучно шевеля губами, как рыба, выброшенная волной на раскаленный песок.

В глазах этого дьявола заплясали языки адского пламени, губы скривились в ироничной ухмылке. Вкрадчивый мужской голос с бархатистой хрипотцой произнес:

– Похоже, я ошибся адресом и вместо ада попал в рай. Синьорина, у вас на спине в области лопаток, определенно, должны расти крылья!

В этот миг за окном, расчертив яростным всполохом черное, как душа Люцифера, небо, вспыхнула молния. Вслед за этим раздался оглушительный громовой раскат. В глазах потрясенной Бьянки все смешалось, все закружилось в какой-то чудовищной сатанинской пляске. Теряя ощущение реальности, девушка почувствовала, как дьявол во плоти подхватил ее на руки и, прижав к груди, понес прямиком в преисподнюю.

Держа на руках легкую, как перышко, девушку, Адольфо окинул взором комнату и двинулся к кровати. Аккуратно положил ее на приготовленную ко сну постель, после чего снял через голову намокшую сорочку, которая неприятно облепила тело.

За окном отчаянно бушевала гроза. Яркие вспышки молний сменялись гулкими громовыми раскатами. Небо разверзлось неистовыми потоками воды. Зато в комнате наконец-то повеяло долгожданной свежестью.

Небрежно отбросив рубашку на стоящее в углу кресло, Адольфо перевел взгляд на кровать и увидел, как на простыне из-под тела девушки в мокрой сорочке расползается влажное пятно. “Надо бы переодеть ее во что-нибудь сухое”, – подумал мужчина. Но внутренний голос тут же завопил: “Убирайся-ка отсюда подобру-поздорову, пока не поздно!”.

Адольфо вспомнил переполох незнакомки и усмехнулся. При виде постороннего мужчины в своей комнате у этой крошки не хватило сил даже закричать. Девчонка была объята таким ужасом и трепетом, будто сам черт из чистилища явился по ее душу.

Адольфо взял подсвечник с комода и, поставив его на тумбочку возле кровати, внимательно посмотрел на лицо девушки, отметив для себя, что та и в самом деле похожа на спящего ангела. Утонченные черты, мягко очерченные высокие скулы, безупречный подбородок, аккуратный носик идеальной формы, красивая линия слегка побелевших губ. Открытый высокий лоб, достойный украсить мраморные бюсты античных красавиц. На нем темные, изящно изогнутые брови. Бледная, совершенная, как бисквитный фарфор, кожа в данную минуту без малейшего намека на румянец на щеках. Темные пушистые ресницы окаймляют прикрытые веки миндалевидной формы. Волос не видно, они скрыты под тюрбаном, но и без того девушка чудо как хороша!

Адольфо перевел взгляд на тело, прикрытое влажной и потому полупрозрачной сорочкой. Зрелище было поистине завораживающим! Точеная фигурка, длинные стройные ноги с изящными щиколотками, маленькие ступни с аккуратными пальчиками, красивые руки с тонкими запястьями.

Но главную усладу для глаз представляла собой длинная хрупкая шейка юной девы, переходящая в невероятно женственную грудь, по цвету напоминающую слоновую кость. Два безупречных по форме упругих холмика, облепленные намокшей тканью, являли в разрезе сорочки аппетитные и весьма соблазнительные полукружия.

Увиденная картина заставила Адольфо шумно сглотнуть. “Так безупречно выглядеть просто безбожно! Это же форменное издевательство над мужской выдержкой! – подумал он про себя, а вслух с заметным раздражением добавил:

– Черт, надо поскорее отсюда убираться!”

В эту минуту ресницы девушки вздрогнули, она приоткрыла рот и шумно вздохнула. Безвольная рука потянулась к груди, после чего глаза распахнулись.

Адольфо застыл, склонившись над незнакомкой. “Святая Мадонна! Какие у нее глаза! – вихрем пронеслось у него в голове. – Два невероятных по красоте озера цвета сине-голубой бирюзы”.

Девушка невидящим взором устремилась в какую-то только ей видимую даль, в то же время на щеки начал постепенно возвращаться легкий румянец. Взгляд понемногу становился более сосредоточенным.

Вложив в голос максимум заботы, Адольфо тихо произнес:

– Вам уже лучше, синьорина? Вы можете говорить?

Девушка перевела на него взгляд и попыталась прикрыться покрывалом, на котором лежала, но у нее ничего не получилось. Закрыв руками грудь и с трудом разлепив губы, она буквально выдохнула:

– Кто вы?

– Позвольте представиться, виконт[11] ди Бароцци, – с улыбкой на лице отрапортовал мужчина. – Могу ли я узнать ваше имя, синьорина?

Девушка немного помолчала, видимо, размышляя, стоит ли называть свое имя, но все же произнесла:

– Бьянка, – помолчав, добавила, – Бьянка Сартори.

В глазах Адольфо возникла искренняя заинтересованность.

– Постойте, значит, графиня Анжелика ваша родственница? – осведомился он.

– Сестра, – нерешительно произнесла Бьянка.

Опершись рукой на кровать, девушка попыталась привстать. Адольфо, склонился ниже и, слегка приобняв ее, попытался поддержать синьорину под спину.

В это мгновение, как на грех, дверь комнаты распахнулась, и в дверном проеме показались две женщины: одна смуглая и худая, с хищными черными глазками, другая степенная и весьма упитанная, с доброй улыбкой на лице со следами, оставшимися от оспы.