– Я понял к чему ты клонишь. Но я все же не понимаю причем тут единороги! – Явно недовольный рассказом Клауса, ответил Джей.

– Видишь его? Он такой привлекательный. Светится, блистает, скачет, где вздумается и кричит, когда захочет. Почему ни один хищник, каким бы ни был он опасным, в этом лесу, все еще не решился на него напасть? – Клаус сделал паузу, давая Джею подумать. – Они боятся! Единороги опасны для них, а если для них, то значит и для людей. Я расскажу тебе, как-нибудь, о случаях с проявлением злобы и агрессии со стороны этих тварей.

Джей смотрел на единорога, с искренней печалью. Он понял, о чем говорил Клаус, но почему-то он не желал смерти этим существам. В его голове горела мысль о том, как уговорить Клауса оставить зверя в живых и отпустить его. Но он никак не мог подобрать слова, чтобы было более убедительно.

Клаус перевел взгляд на единорога.

– Прости, Джей. Но я все равно не собираюсь спрашивать тебя или, тем более, интересоваться твоим мнением.

Джей, зная, что он неспособен ничем помочь единорогу, со злостью стукнул по перилам, на которые облокачивался, так, что они сломались и посыпались вниз. А затем развернулся и ушел проч. Он вышел на площадь и сел на ступенях, у входа во дворец.

Единорог пришел на эту же площадь. Джей подошел к нему. Животное не пыталось убежать. Джей погладил его по гриве и по морде. Зверь видимо был не против его ласки.

Хлопнула дверь дворца. Джей гневно развернулся и крикнул:

– Я не позволю тебе…

Внезапно все тело Джея остановилась. Он даже не мог говорить и пошевелить глазами. Мышцы затряслись от неожиданной сильной боли. Боль перекатилась на кости, захлестнула сознание. Джей открыл рот в беззвучном крике.

Клаус спускался по лестнице. За ним шли три тени. Он подошел к Джею.

– А ты, раз считаешь себя таким умным будешь смотреть, чтобы в следующий раз ты знал, ты мне не помешаешь. – Боль отступила, но движения Джея были скованы.

Клаус подошел к единорогу и заговорил на том же языке, что и при эксперименте, но слова звучали более дружелюбно. К удивлению Джея, зверь ответил ему, на том же языке. Голос его был чистый и очень приятный. Слова лились словно песня. Джей был готов пойти на все, лишь бы слышать его вечно. Он будто понимал единорога, хоть и не знал, о чем он говорит. Еще раз он убедился, какое дивное это создание.

Магия чудного лесного существа заглушила все чувства Джея. Он уже не соображал, что происходит вокруг и совсем забыл, что собирался сделать Клаус. На Клауса же, эта магия не подействовала. Они с единорогом вели беседу. Что они говорили, и почему дивный конь не заподозрил скорую свою гибель, непонятно.

Три тени окружили жертву. Клаус достал свой кинжал. Яркая вспышка света. Ржание и фырканье. Грохот и тряска. За короткое время, можно сказать мгновение, добыча лежала на земле без дыхания. Клаус вытирал светло-желтую светящуюся кровь с кинжала. Джей не смог уловить всего, потому что был под властью магии. А когда пришел в себя, Клаус вытаскивал кинжал из сердца единорога. Сколько он не пытался вспомнить, что там произошло, у него так и не получилось.

12. Дикий лес

Прозвенел колокол, собиравший людей Нэктора на молитву. В храме Богини Вольгерии собралась толпа народа, на дневной ритуал. Нэктор, кишевший запыхавшимися работниками, сделал паузу и умолк. В полдень, как указано в законе, весь народ Нэктора должен был приходить на поклонение Вольгерие. Это длилось не долго. Верховный жрец читал молитву и все за ним повторяли.

Каматаян был в главном храме возле дворца. Для него было выделено особое место в этом храме. Оно возвышалось над остальными и было украшено драгоценными камнями. Для него стелили красивую мягкую ткань темно синего цвета, где он проводил поклонение Вольгерие. Свято чтя все ее повеления, Каматаян в редких и особых случаях пропускал дневную молитву. И не мог терпеть, когда ее пропускал кто-нибудь еще. Кроме Безмолвного Джо. По непонятным причинам ему разрешалось не приходить на молитву хоть каждый день.

Когда молитва закончилась, Каматаян направился во дворец. Никто, из простого народа, не смел преграждать ему путь. Даже должны были поклоняться, когда он проходил мимо и говорить: «Великий Каматаян, да будет ваше правление непрестанно». Это было своего рода приветствие народа. От такого приветствия были освобождены охрана и прислуга дворца. Ну и конечно самый приближенный помощник – Безмолвный Джо.

Если же кто-то осмелится не выполнить этих простых действий, того постигала неминуемая смерть. Палачом был сам Каматаян. Ему нравится убивать и он, не моргнув глазом, может пролить кровь виновным и невиновным.

Всегда при себе он носил свое оружие – протазан. Этот протазан получил название Похититель Душ. Он также получил, редкую возможность для каких-либо вещей, стать уникальным. Все время этот уникальный висел в виде рукоятки на поясе Каматаяна.

Во дворце ему, как по расписанию предложили обед. Но он отказался. Везде Каматаян любил пунктуальность. Сам он конечно не подчинялся этим правилам и делал что и когда ему захочется. Но если слуги чего не досмотрят или не успеют, он пускал в ход свое оружие. Может для этого он и придумал эти правила, чтобы убивать людей, основываясь на этих причинах.

Каматаян направился в зал совета. В этом зале стоит большой стол, на котором, от края до края, нарисована карта мира.

– Позовите Джо! – Крикнул он.

Он высматривал карту, планируя какой выбрать путь. В зал вошел Безмолвный Джо. Очень неприятная и, на вид отвратительная личность. Кожа Джо смуглая, голова лысая и изрезана шрамами, как и его лицо. Рот зашит нитками, которые не ветшали и не рвались. Руки длиннее чем у обычных людей. Также хромает на одну ногу, но это не мешает ему перемещаться быстро. Немного сгорбленный. На плече у него сидел черный сокол, которого обволакивало дымом.

– Хелис, – Начал Каматаян. – Прислала мне уже второе письмо. И в последнем, она, с большой настойчивостью, просит меня прийти к ней. Она хочет поговорить о чем-то важном. – Он повернулся на своего помощника. – Будь готов к дороге!

Джо кивнул и поклонился, но поклон казался слабым, из-за его согбенности. Затем он посмотрел прямо в глаза своему повелителю, и махнул рукой в сторону, с которой пришел.

– У тебя получается? – Спросил Каматаян.

Джо помахал головой из стороны в сторону.

– Если не успеешь за неделю, отложишь. Это не столь важно. – Каматаян медленно шагал вокруг большого стола с картой. – Когда вернемся, возьмешь нового “кролика”. Их много бегает по улицам! – Он улыбнулся своим словам. Не видя всего на карте, он взобрался на стол и начал ходить по нему. – У меня есть еще кое-какие дела. Так что после Хелис, мы не вернемся сюда. – Каматаян ткнул пальцем на карте. – В общем ты понял меня. Через неделю мы выдвигаемся!

Джо кивнул. Он повернулся к выходу. В зал забежали две прислуги. Они принесли тазик с водой и полотенце. Джо взял полотенце, намочил его и выжал воду себе на голову, а затем вытер лысину и лицо. Прислуга, с поклоном, вышла из зала.

Клаус и Джей еще некоторое время оставались в замке. О многом они беседовали, и Клаус рассказывал много старых легенд, ему нравилось это делать. Но при этом, как бы хорошо они не сдружились, Клаус все равно проводил опыты, до последнего выжимая все, что можно узнать об этой руке, да и вообще о теле Джея. Многое он узнал, но о малом рассказал Джею, так как счел ненужным ему об этом говорить.

Кроме древних легенд, Клаус любил говорить о магии, о новых возможностях, о неизведанных силах, что, быть может, когда-нибудь он сумеет найти и испытать. О многих магиях поведал он Джею, рассказал, как они придумывались, как и когда использовались.

Рассказал ему о жертвенной магии. Самой сильной магии, что может использовать человек. Взамен на магию, человек отдает свою жизнь Вольгерие и все его потомки, если они есть, теряют возможность колдовать. Так же бывали случаи жертвенной магии, при которой жизнь отдается Ниель, что гораздо сильнее, чем первая. Но случаи с жертвенной магией для Ниель, крайне редки, мало кто знает, как пользоваться ею и что именно делать, да и мало кто вообще о ней знает. Поэтому сильнейшей магией считается жертвенная магия для Вольгерии. Из-за особенности этой магии лишать всех потомков волшебной силы, волшебников в мире стало мало, по сравнению с временами расцвета Розэла и в эпоху первых королей.