К примеру, эпичная встреча с наемниками была представлена в отчете таким образом, будто команде «Этернума» пришлось мужественно отражать атаку враждебных сил, обрушивших на союзный звездолет чуть ли не всю мощь таргоцианского флота. Если бы не проявленная членами экипажа доблесть, от станции Бирс-Гардем не осталось бы камня на камне, не говоря уже о находящемся в заведомо беспомощном состоянии персонале, утруждать себя эвакуацией которого тарги уж точно не собирались, в лучшем случае просто бросив бы несчастных на произвол судьбы, а худшем –массово пустив в расход. Через мелкое сито весьма оригинальной трактовки Майкрофт также умудрился тщательно просеять и сведения обо мне – если верить капитану, получалось, что я чудом избежала незавидной участи оказаться в плену у таргоциатов, и попади я в руки наемников, вместо со мной оказалась бы безвозвратно утеряна и сверхсекретная информация, всё это время, как обнаружилось, хранившаяся в глубинах моей памяти и по понятным причинам абсолютно не предназначенная для посторонних ушей, тем более синих, длинных и заостренных. Таким образом капитан существенно преувеличил степень потенциальной опасности и ни единым словом не обмолвился о том обстоятельстве, что конфликт с таргами даже толком не успел разгореться, а гневные тирады Шрина, с надрывом исполненные при полном аншлаге, стоило воспринимать исключительно в качестве громкого бенефиса наемника, ошибочно принявшего мостик нашего звездолета за театральные подмостки. И на этом сюрпризы не заканчивались…

Майкрофту необходимо было аргументированно обосновать перед Командованием целесообразность транспортировки на планету медкапсулы со старпомом, равно как и четко сформулировать, в каком статусе ригорец отправился на Тарго, и здесь я опять столкнулась с очередными разночтениями. В интерпретации Майкрофта Рэнд официально был передан на попечение таргоцианских докторов не в качестве гарантии возвращения «Этернума», а преимущественно для того, чтобы за счет этого «жеста доброй воли» убедить местные власти в своей лояльности и не позволить наемникам превратить беззащитный персонал Бирс-Гардем в орудие мести. Капитан оценивал шансы ригорца на выживание как ничтожно малые и с хладнокровной расчетливостью сообщал, что в нынешних условиях старпом принесет гораздо больше пользы в роли заложника, чем если будет и дальше занимать место в лазарете. Волноваться, что на Тарго коммандер Рэнд придет в себя и под пытками выдаст наемникам стратегические тайны Космофлота, Майкрофт полагал не имеющим смысла и уверенно называл свой выбор оптимальный, ссылаясь на неутешительные прогнозы судового доктора. Свой неоднозначный поступок капитан объяснял прежде всего заботой об интересах персонала станции, а беспрецедентный уровень цинизма оправдывал вынужденной необходимостью сотрудничать с таргоциатами и стремлением переиграть наемников их же нечистоплотными методами.

Третий документ носил сугубо технический характер и был густо напичкан специальной терминологией, при быстром произнесении вслух больше похожей на чернокнижное заклинание, но из сплошного потока этой неудобоваримой абракадабры мой наметанный глаз быстро вычленил самую суть, позитивного настроя мне, к сожалению, и близко не добавившую, а скорее наоборот, породившую новую волну сомнений. Невзирая на изобилие узкопрофильных словечек, я почти сразу сообразила, что здесь не так, и четко выраженное капитаном намерение дать этой фикции официальный ход мне крайне не понравилось. И не то чтобы я цеплялась к деталям, но допускать откровенное глумление над правдой выглядело для меня чем-то сродни профессиональному самоубийству. Что касается Майкрофта, то ему сейчас, по всем признакам, было не до высоких материй – если я правильно истолковала его настойчивую просьбу, внести в интегрированную базу соответствующие записи надлежало до пробуждения Главы Спецкорпуса, и капитан активно поторапливал меня именно из этих соображений. Регистрационный номер я должна была присвоить в том числе и отчету о критических неполадках в работе гиперпривода, по версии Майкрофта повлёкших собой за собой незапланированное появление звездолета на орбите планеты Тарго, но, тщательно прошерстив сей документ буквально вдоль и поперек, я не нашла ни слова об аномалии, и у меня не было ни одной идеи, почему капитан старательно акцентировал внимание на некорректном функционировании навигационных систем, спровоцированном, по его же мнению, программным сбоем бортового компьютера. Возникало такое чувство, что Майкрофт демонстративно игнорировал очевидное влияние аномалии на странные завихрения в подпространстве и с завидным упрямством делал упор на технические факторы, непосредственно поспособствовавшие перемещению «Этернума» на задворки цивилизации. То есть, собрались мы себе на Айрио, а тут вдруг гипердрайв забарахлил, и черти занесли нас в эту богом забытую дыру. Установили мы свои текущие координаты, но не успели обомлеть, как засекли сигнал бедствия и незамедлительно рванули на подмогу. Еле-еле отбились от полчищ агрессивных таргов, героически спасли погруженный в оцепенение персонал станции, выменяли уже давно дышавшего на ладан старпома на «дипломатическую неприкосновенность» и теперь готовимся прыгнуть к Земле, чтобы передать Верховному Командованию важнейшие данные. Да, Бирс-Гардем остается во власти аномалии, по касательной затронувшей еще и Тарго, но в этом хватает своих плюсов – что плохого, если отрезанные от Галактического Союза наемники помаринуются в изоляции? Глядишь, и наглости у них слегка поумерится, а то они от безнаказанности совсем распустились. Не помешает лишний раз напомнить таргоциатам, что их отчий дом так и был бы нищим захолустьем, если бы не щедроты благодарных заказчиков, которых при полном отсутствии связи с внешним миром еще попробуй-ка отыщи. Раз аномалия милосердно пощадила «Этернум», и на орбите Тарго звездолет больше ничто не держит, мы с чистой совестью отчаливаем, и да сопутствует нам удача в пути. Вопросов накопилось множество, но как только в Штаб-Квартире Космофлота расшифруют послание от «Звездного Скитальца», экипаж сочтет за честь взять на себя даже самую рискованную миссию, лишь бы отвести неведомую угрозу от границ Галактического Союза. Ну, и далее всё том же духе…

XXIV

В оригинале Майкрофт конечно же изъяснялся сплошными канцеляризмами, но в моем «вольном переводе» на нормальный язык отчет звучал, как цитата из бульварного романа, и я не могла поверить, что автором этого низкосортного чтива является капитан «Этернума», еще совсем недавно выглядевший в моих глазах истинным эталоном офицерской чести и воплощавший в себе все существующие в природе добродетели. Первый этап разочарования я уже пережила ранее, но сейчас меня внезапно накрыло по второму разу, и на миг я даже дышать перестала от возмущения. Особенно больно задели меня строки, непосредственно посвященные коммандеру Рэнду – речь в них словно шла о куске мяса, который удалось выгодно сбыть, пока он окончательно не испортился, и от этих жутких аналогий меня невольно пробирал мороз по коже. Я мучительно пыталась понять, отражали ли эти беспощадные формулировки реальное отношение Майкрофта к ригорцу, или же капитан по каким-то своим, одному ему известным причинам хотел, чтобы Тер-Шелл так посчитал, но рациональные объяснения упрямо отказывались приходить мне на ум, и я лишь невероятным волевым усилием сдерживала желание высказать свое непопулярное мнение капитану в лицо. Если всё остальное просто казалось мне достаточно странным и заставляло в недоумении напрягать некстати забастовавший мозг, то ситуацию со старпомом я принимала настолько близко к сердцу, что эти пронзительные, неистово рвущиеся из глубины души эмоции неосознанно пугали даже меня саму. Когда передо мной снова и снова вставал образ Рэнда, я до крови кусала губы, яростно скрежетала зубами и с ненавистью ударяла кулаком по столу, пребывая в шаге, чтобы начать биться головой об стену – сквозь прозрачный корпус медицинской капсулы, отныне заменившей старпому целый мир, я не только увидела последствия тяжелейшего облучения, но и отчетливо почувствовала страдания ригорца и физически ощутила его боль. Возможно, нас по-прежнему связывала тонкая ниточка, протянувшаяся между нами в момент телепатического контакта с Ортаном, я и на инстинктивном уровне боялась смерти Рэнда, будто вместе с ним неизбежно должна была умереть и часть меня.