И тут же уставляюсь на потолок, пытаясь ничем не выдать, как встревожилась. Конечно, Мэтт не знает про моё видение и догадки. Так что он будет отвечать открыто, не скрывая деталей.

А это значит, что я могу узнать часть своей прошлой жизни, связанную с ним… И это почему-то пугает. Почти так же, как если бы он принялся рассказывать о своей сущности.

— Решил, что мне будет легче избежать наказания. Я был влиятелен в обществе.

Я ожидала услышать другое. Конечно, его положение в обществе даже в то время меня не удивляет, но разве он стал бы брать вину любого? Вряд ли.

— Но, как бы ты ни подстроил свою вину, мотивы были у неё, а у тебя просто не было смысла, — возражаю, не понимая себя. Зачем развивать эту тему?..

— Смысл был. К тому моменту мы с ней познакомились, и начинали сближаться. Король знал об этом.

И по голосу, выдающему, что Мэтт говорит о чём-то личном, и по словам о сближении становится ясно — речь обо мне. Я всё-таки вступаю в запретную территорию, узнав больше, чем стоило. И сейчас меньше всего мне хочется услышать, что, возможно, наши чувства были взаимны.

— То есть, тогда никто не имел право на собственное имущество. Несправедливо, — перевожу тему.

— Да. Кстати, этот случай натолкнул меня на адвокатство. Многие преступления и наказания сомнительны, многие детали даже не рассматриваются. К счастью, люди умеют работать над ошибками. После некоторых громких дел отдельные законы были пересмотрены или отменены.

Непроизвольно снова двигаю подушку наверх и почти сажусь на кровати. Разговор неожиданно увлекает, заставив позабыть, где и с кем я сейчас.

— Если ты так давно занимаешься этим, и на таких высоких уровнях, да ещё не проигрывая дел, то как ты умудрился эти двести лет не вызвать подозрений? Ты же видная фигура в обществе.

— Обыгрываю собственные смерти, меняю имена, страны и внешность в рамках разумного. Этого хватает. Я владею многими языками мира и могу влиться, куда решу. Конечно, иногда возникали сложности… Но Эдвард всегда готов помочь.

Я бросаю взгляд на Мэтта. Интересно, сколько же таких вымышленных человеческих жизней он прожил? И каково это?..

Его ответный взгляд заставляет меня поспешно отвести глаза.

— А кто… — вырывается у меня, и я запинаюсь. Но, немного помедлив, всё же отбрасываю сомнения и заканчиваю вопрос: — Та девушка, чью вину ты на себя взял, кем она была для тебя?

Ответ вроде бы и так ясен. Но почему-то захотелось уточнить. Знать наверняка.

— Мы любили друг друга.

Сердце подскакивает в груди. Я сползаю по подушке вниз. Укрываюсь одеялом почти с головой. Закрываю глаза.

Мэтт не знает, что я в курсе своего перерождения. У него нет смысла врать.

Друг друга?

Серьёзно?..

Тогда почему сейчас Мэтт вызывает во мне скорее страх? И тревогу. И дело даже не столько в его сущности.

Некстати вспоминаются и моменты наших поцелуев. Я закипаю. Злость так ощутима, что с трудом подавляется.

— И что с ней стало? — пытаясь успокоиться, резко задаю логичный для незнающей вопрос. — В смысле, ты бессмертен, а она?

— Она умерла, — не сразу отвечает Мэтт.

Я знаю это и так — его слова не производят никакого впечатления. А раздражение от предыдущей новости переполняет.

— И поэтому ты решил жениться на мне? Я — не какая-нибудь замена, — выплёскиваю рвущийся наружу гнев первыми пришедшими на ум претензиями.

Тем более что обида за то, как получился наш брак, не покидает. Да ещё и тот его поступок с отчимом!

Да уж, Мэтт, похоже, всерьёз решил, что имеет на меня все права. И может распоряжаться моей судьбой.

Каким бы ни было наше прошлое, в настоящем меня это не устраивает.

— Верно, ты незаменима, — лукаво улыбнувшись, соглашается Мэтт.

Так, словно мой срыв его только веселит! Или даже умиляет. Но уж точно не воспринимается всерьёз.

И я вдруг понимаю, почему.

Учитывая, что Мэтт не знает о моей осведомлённости прошлой жизнью, сейчас мои слова можно списать только на ревность. А иначе с чего я так завелась?..

Причём именно после слов о его любви с той девушкой.

Осознав это, я вздыхаю, повернувшись боком в противоположную от него сторону. Поправляю подушку, стараюсь успокоиться. Мои эмоции только всё портят.

— Наш брак — ошибка. Мы не будем счастливы вместе, — хмуро заключаю, просто чтобы поставить вескую точку. — Спокойной ночи.

Видимо, моя категоричность не убеждает Мэтта.

— Спокойной ночи, — с уловимой усмешкой отвечает он.

Так, словно я не только не обозначила дистанцию, а будто даже сократила.

Мэтт скоро засыпает, а я не могу расслабиться всю ночь, чувствуя его близость и размышляя над разговором. Лишь под утро усталость даёт о себе знать, и меня срубает сон.

Проснувшись днём, я закрываю дверь в своей комнате, впустив туда горничную.

Я знаю точно — долго так не протяну. Присутствие Мэтта всё сильнее разрушает меня. Пора действовать.

Итак, решать проблемы надо по мере важности и возникновения. Моя цель — побег. Этому мешает связь с колдуном.

А потому сейчас первостепенно — разобраться с этим.

Не придумав ничего лучше, я завожу доверительный разговор с горничной на разные темы. За чаепитием в моей комнате мы делимся разными мыслями о строении мира, о вселенной, о чудесах. Так постепенно и ненавязчиво я подвожу тему о сверхъестественном.

Прекрасно знаю, что моя горничная — та ещё сплетница. Вряд ли Эдвард единственный колдун на свете. Получить хоть какую-то наводку на другого, который сможет помочь — вполне реально.

Общий разговор о сверхъестественном плавно перетекает на тему магии и волшебников. Я с удовлетворением отмечаю, что горничная искренне увлекается обсуждением. Наверняка она прежде говорила об этом ещё с кем-то.

— А вот интересно, — заговорщически приступаю к нужному, — существуют ли колдуны среди нас? Ты что-нибудь слышала об этом?

— Ой, ну конечно, — воодушевлённо всплёскивает руками горничная. — Каких только слухов не ходит…

— А поподробнее? Так интересно, — изображая любительницу посплетничать, с предвкушением подаюсь вперёд. — О ком-то из нашего города ходят такие слухи?

Горничная задумывается.

— Да много про кого болтают, — потерев подбородок, проговаривает она. — Вот про вашего мужа, например. Он ведь не проигрывал ни одного дела! А когда говорит в суде, все только его и слушают, внимают каждому слову…

— Нет, он точно не колдун, — перебиваю, пока её не понесло на тему влиятельности Мэтта.

Видимо, и моя горничная из тех, кто в восторге от него. Уж слишком вдохновлённо она перечисляла заслуги моего «мужа».

— Так их и нет, — недоумённо воспринимает мою резкость женщина. — А слухи обо всех ходят.

Смягчившись, я натянуто улыбаюсь. Ещё не хватает вызвать лишние подозрения.

К счастью, горничная быстро остывает от удивления и готова болтать дальше — это чувствуется сразу.

— Ты уверена, что нет? — тогда уточняю почти умоляюще. — Было бы так здорово, если волшебство всё-таки окажется реальностью…

— Да, — грустно вздыхает горничная. И вдруг задумчиво добавляет: — Есть, кончено, человек, о котором больше всего таких слухов. Ну, из нашего города… Из тех, кого знаю.

— Да-да, а кто этот человек? — нетерпеливо поторапливаю.

— Мистер Гидзи, — отвечает горничная, и поясняет: — Ну, он редко появляется в обществе и всегда смотрит на всех так, словно что-то знает.

Я пытаюсь вспомнить всех, кто вращается в свете… Фамилия знакомая, но отдалённо. Вряд ли мы вообще встречались.

— Да, я, кажется, припоминаю его… — тогда говорю, зная, что горничная разовьёт эту мысль.

— Так он живёт в бывшем доме Эндрю. Выкупил его, когда приехал в этот город. Поговаривают, он вообще не отсюда, — клюет наживку она.

Вот это неожиданность. Словно судьбоносное совпадение.

Мы с Эндрю были соседями всю мою жизнь. Потому я понятия не имела про какой-то бывший дом. Видимо, там друг жил, когда я была ещё совсем младенцем. Он-то старше меня.