Таков типичный пример гонений, которым мы подвергались по дороге в Канзас. Да, я сказал «гонений». Если паранойя заключается в том, что ты веришь, будто весь мир находится в заговоре против тебя, то, значит, я стал полным параноиком. Но это либо была «вменяемая» паранойя (если вы позволите мне воспользоваться подобным ирландизмом), либо я страдал от галлюцинаций в такой степени, что меня следовало засадить в дурдом. И лечить.

Но если так, то Маргрета была частью моих галлюцинаций – предположение, которое я категорически отвергал. Это не могло быть и folie a deux[29]: Маргрета не теряла рассудка ни в одной из вселенных.

К полудню нам наконец удалось разжиться едой, но к этому времени мне уже мерещились призраки там, где нормальный человек увидел бы только пыльные вихри. Мою шляпу унесло в те края, где вьется жимолость, и теперь лучи жаркого нью-мексиканского солнца жгли мне голову, что ничуть не содействовало улучшению настроения вашего покорного слуги.

Нас подобрал грузовик, ехавший с какой-то стройки, и довез до Грантса. Строители угостили нас обедом и отбыли восвояси, оставив нас на обочине. Возможно, я и заслуживаю, чтобы меня считали сумасшедшим, но я не абсолютный идиот. И тем, что нас взяли в машину, и тем, что нас накормили, мы были обязаны Маргрете и ее неприлично обтягивающим шортам – зрелищу, неотразимо привлекательному для всех мужиков. Так что мне было о чем подумать, пока я наслаждался (да-да, наслаждался!) дареным обедом. Но мысли свои я пережевывал, ни с кем не делясь.

Когда они уехали, я спросил:

– На восток?

– Да, сэр. Но сначала мне хотелось бы забежать в общественную библиотеку. Если она тут есть.

– Ну конечно!

Несколько раньше, в мире нашего друга Стива, отсутствие летательных аппаратов заставило меня подозревать, что мир Стива – тот же, где родилась Маргрета (а потому может оказаться и миром Алека Грэхема). В Галлапе мы проверили это в общественной библиотеке. Я прочитал в энциклопедии статью «История Америки», а Маргрета – историю Дании. Через пять минут мы убедились, что мир Стива не тот, в котором родилась Маргрета. Я обнаружил, что Брайан был избран президентом в 1896 году, умер на посту, и его место занял вице-президент Артур Сьюэлл. Этого для меня было вполне достаточно; потом я бегло просмотрел список президентов и войн, о которых никогда и слыхом не слыхивал.

Маргрета прочитала свою статью, дергая носом от возмущения. Когда мы вышли на улицу, где шептаться уже было не надо, я спросил, что ее так взволновало.

– Это не твой мир, дорогая.

– Разумеется, не мой.

– А какой? Из тех фактов, какими мы располагаем, это установить трудно. Наверняка есть много вселенных, в которых аэронавтика отсутствует полностью.

– Я счастлива, что он не мой! Алек, в этом мире Дания – часть Швеции! Это ужасно!

Честно говоря, я не понял, почему она так разволновалась. Обе страны скандинавские, обе похожи друг на друга, – так мне во всяком случае всегда казалось.

– Какой ужас, дорогая! Но я в этих вещах плохо разбираюсь. – (Я как-то был в Стокгольме, и он мне очень понравился. Но, надо думать, сейчас сообщать Маргрете подобную информацию не следовало.)

– И эта идиотская книжонка утверждает, что столица у нас Стокгольм, а король – Карл Шестнадцатый! Алек, но он даже не королевской крови! И они еще имеют нахальство утверждать, что он мой король!

– Любимая, он не твой король. И весь этот мир не твой.

– Я знаю. Алек. Если нам придется тут поселиться… Если мир не изменится еще раз… Я смогу принять американское гражданство?

– Наверное. Сможешь, я думаю.

Она вздохнула:

– Не хочу быть шведкой.

Я промолчал. Есть вещи, в которых я бессилен помочь.

И вот теперь в Грантсе мы снова отправились в общественную библиотеку, чтобы узнать последние изменения, происходящие в мире. Поскольку мы не видели ни aeroplanos, ни дирижаблей, то, возможно, мы попали в мир Маргреты. На сей раз я сначала заглянул в статью «Аэронавтика» и дирижаблей там не нашел. Зато узнал, что летательные машины были изобретены доктором Альберто Сантос-Дюмоном из Бразилии где-то в начале века. Меня поразило имя изобретателя, так как в моем мире он был пионером дирижаблестроения, уступавшим лишь графу фон Цеппелину. По-видимому, летательные аппараты доктора были очень примитивны в сравнении с реактивными самолетами или даже aeroplanos; скорее всего, они использовались для развлечений, а не в качестве машин коммерческого назначения. Я оставил эту статью и обратился к истории Америки, начав с поиска Уильяма Дженнингса Брайана.

Его я вообще не нашел. Ладно. Я понял, что этот мир не мой. Зато Маргрета лучилась радостью и с трудом дождалась минуты, когда можно было заговорить громко.

– В этом мире Скандинавия – одна большая страна… и ее столица – Копенгаген.

– Вот это да!

– Сын королевы Маргреты, кронпринц Фредерик, короновался под именем Эрик-Густав, без сомнения, для того, чтобы польстить жителям остальных скандинавских стран. Но в его жилах течет кровь датских королей, и сам он настоящий датчанин. Это справедливо, это то, что надо!

Я старался всячески показать, что тоже счастлив. Без единого цента в кармане, не зная, где мы проведем ночь, Маргрета радовалась, как дитя у рождественской елки… по поводу, который я считал совершенно ничтожным.

Дважды нас подвозили на короткие расстояния, и наконец мы оказались в Альбукерке. Я решил, что было бы неплохо остаться здесь на некоторое время: город большой, в крайнем случае можно было бы обратиться за помощью в Армию спасения. Мне быстро удалось устроиться мойщиком посуды в кафе местной гостиницы «Холидей-инн», а Маргрета поступила туда же официанткой.

Мы проработали меньше двух часов, как вдруг она пришла в подсобку и, пока я стоял у мойки, сунула мне что-то в задний карман.

– Это тебе подарок, милый.

Я обернулся:

– Привет, красотка!

Подарком оказалась складная безопасная бритва с отвинчивающейся ручкой. Бритва, ручка и лезвия хранились в непромокаемом футляре, размером меньше карманного Евангелия, который удобно было носить в кармане.

– Украла?

– Не совсем. Чаевые. Купила в фойе, в сувенирном ларьке. Дорогой, я хочу, чтобы ты побрился в первый же перерыв.

– Разреши мне просветить тебя, куколка. Это тебя берут на работу за то, что ты красива. Меня же нанимают потому, что у меня крепкая спина, слабый ум, а характер покладистый. Им совсем не важно, как я выгляжу.

– А мне важно.

– Любое твое желание для меня – закон. Ну, беги, не задерживай производственный процесс.

Этой ночью Маргрета объяснила мне, почему она купила бритву прежде всего.

– Дорогой мой, не только потому, что я люблю, когда твое лицо гладкое, а волосы подстрижены, хотя мне это действительно нравится. Дело в том, что шуточки Локи продолжаются и каждый раз нам приходится наниматься на работу для того, чтобы не голодать. По-твоему, никому нет дела, как выглядит мойщик посуды… А я убеждена, что, если человек выглядит аккуратно, это облегчает поиски любой работы, и уж во всяком случае он от этого не умрет. Однако есть и другая причина. В результате всех перемен ты зарастал щетиной, и не раз… а целых пять. Причем однажды ты не брился три дня подряд. Дорогой, когда ты свежевыбрит, то держишь себя с достоинством и пребываешь в хорошем настроении. И я счастлива, когда вижу тебя таким.

Маргрета сшила мне нечто вроде пояса для денег – вернее, просто матерчатый кармашек с матерчатым же пояском – и попросила не снимать его даже в постели.

– Милый, всякий раз, когда мир меняется, мы теряем все, кроме того, что на нас. Я хочу, чтобы ты хранил здесь и бритву, и серебряные монеты, когда ложишься спать.

– Вряд ли это поможет нам перехитрить Сатану.

– Кто знает. Давай попробуем. После каждой смены миров мы остаемся лишь в том, во что одеты, и с тем, что лежит в карманах. Видно, это такое правило.