Чувствуя свою беспомощность перед жестокой, не знающей пощады повседневностью, пережив потерю любимого мужа и бесчеловечный обман, с трудом оправившись от болезни, Марианна не знала, даже не могла предположить, что ей делать дальше, какие ещё испытания ей уготовила судьба…

На какое-то время добрая Тангам и её замечательная семья вдохнули в сердце Марианны маленькую искорку надежды, заставили её отвлечься от горестных переживаний, почувствовать себя нужной людям, ощутить себя не лишним в этом странном, непредсказуемом мире человеком…

Марианне приходилось начинать, как говорится, с нуля. Ей пришлось забыть, выкинуть из головы всё связанное с её родиной, с Мексикой. Она не была уже более доньей Марианной Сальватьерра, уважаемой всеми особой, которую все знатные люди столицы считали за честь видеть у себя в гостях… Она не была уже матерью Бето и Марисабель, хозяйкой большого дома и хранительницей семейного очага… Тогда кем же она стала? На этот вопрос Марианна долго не могла найти ответа. Мануэль Партилья, рядовой служащий консульства, принял её за мошенницу, нищенку, обманщицу и… Об этом даже страшно подумать… За женщину лёгкого поведения… Такого стыда и позора Марианна не переживала никогда прежде. Она никак не могла понять, за что небеса обратили на неё свой гнев? Что она такого плохого сделала в своей жизни, в чём состоит её грех, за который приходится расплачиваться столь, дорогой ценой? Марианна лихорадочно старалась припомнить какую-нибудь провинность перед Всевышним, совершив которую она в наказание могла потерять мужа и обречь себя на невыносимые мучения. Но, поразмыслив, она пришла к выводу, что не заслуживает такой кары. Марианна была человеком богобоязненным, беспрекословно соблюдала все заповеди, и помыслы её всегда были чисты.

«Каждый человек должен хотя бы раз в жизни пройти через испытания, – думала она по ночам, когда не могла сомкнуть глаз. – Эти испытания посылаются свыше, и нам не суждено их предугадать… От того, как мы их преодолеем, и зависит наша дальнейшая судьба. Нужно только набраться терпения, ждать и надеяться».

И Марианна надеялась. Надеялась на то, что когда-нибудь, рано или поздно, этот ад закончится, она снова обретёт себя, снова станет доньей Сальватьерра, вернётся в Мехико, будет жить в окружении любимых детей, вечно будет помнить Луиса Альберто и останется верна ему до конца своих дней.

Но тянулись дни, за ними пролетали месяцы, а выхода из столь трудного положения не было видно. Иногда Марианне казалось, что это всего-навсего обыкновенный сон, ночной кошмар, что стоит только открыть глаза, и все несчастья мгновенно улетучатся, она проснётся в своём родном доме, в своей кровати, а рядышком будет мирно посапывать живёхонький, целый и невредимый Луис Альберто, что дверь её спальни приоткроется, и на пороге появятся счастливые и радостные Бето и Марисабель. И как тяжко Марианне было сознавать, что всё происшедшее с ней было реальностью…

Несчастная работала не покладая рук. Ей хотелось забыться, и она трудилась день и ночь. За те несколько месяцев, что Марианна провела в госпитале Святого Сингха, она исхудала, на лице её никогда не появлялся румянец, тот самый румянец, который говорит о здоровье и жизненной энергии его владельца.

Она спала по четыре часа в сутки, всячески старалась помочь, облегчить страдания больных, заставить их поверить в свои возможности, в то, что недуг можно победить, если действительно хочешь этого, прикладываешь все силы. И пациенты любили Марианну. Скажем больше, они души в ней не чаяли и хотели, чтобы за ними ухаживала только она, и никто больше… И в этом не было ничего удивительного. Пережив столько страданий, испытав столько душевных мук и поборов желание покончить с собой, Марианна не могла, не имела никакого морального права оставить в беде этих несчастных, поражённых порой неизлечимыми болезнями людей. Она, словно родная мать, заботилась о своих пациентах, а те как могли, старались отплатить ей добром. Но Марианна была по-настоящему счастлива только тогда, когда больные, которые ещё совсем недавно не могли ходить, принимать пищу и даже разговаривать, наконец выздоравливали. А невинное создание семи лет от роду, маленькая девочка, которую привезли с горевшего лайнера «Тамиланд», потерявшая много крови, обожжённая с головы до ног, благодаря неимоверным усилиям Марианны, которая не отходила от её кроватки, в скором времени пошла на поправку, заулыбалась, глаза её излучали жизнерадостность. Девочка, попросив бумагу и карандаш, здоровой рукой нарисовала рисунок, на котором изобразила Марианну, а в нижнем углу листка приписала: «Я тебя люблю».

Конечно же, рисунок оказался какой-то неумелый, в непонятных, смешных каракулях едва можно было угадать портрет сердобольной медсестры, но он был настолько пропитан любовью и детской неподдельной искренностью, что Марианна прослезилась от нахлынувших на неё чувств и не расставалась с этим «живописным холстом», нося его в нагрудном кармане своего белого халата.

Когда выздоровевшую девочку выписали из госпиталя, её родители благодарили Марианну за заботу, совали ей конверт с деньгами, но она вежливо отказалась, не взяла банкноты, хотя очень нуждалась в средствах. Марианна знала, что самые большие богатства на земле – это любовь, сострадание, которые нельзя купить ни за какие деньги.

Ауробиндо Кумар был очень доволен своей новой помощницей. Не успевал он давать Марианне какие-либо поручения, как она со всех ног бросалась их выполнять. Доктор не переставал восхищаться, с какой самоотдачей и желанием она работает.

Иногда, в редкие минуты отдыха, они пили крепкий чай в ординаторской и разговаривали по душам. Марианна не скрывала ничего из своей жизни, но не жаловалась, а рассказывала Кумару о приключившихся с ней несчастьях спокойно, как-то рассудительно, словно несчастья уже не тревожили её, отошли в далёкое прошлое. Но от опытного, намётанного взгляда бывалого врача не могли ускользнуть некоторые симптомы в поведении Марианны, которые его очень беспокоили. Марианна часто устремляла взгляд в одну точку, задумывалась, вдруг переставала поддерживать беседу, на женщину как будто находила апатия, её ничто не волновало, а лицо выражало равнодушие и скрытую, затаившуюся где-то в самом сокровенном уголке души печаль.

Ауробиндо всячески старался вывести Марианну из депрессии, предлагал ей отдохнуть, чтобы хоть немного успокоиться и привести свои нервы в порядок, говорил, что он справится и без неё в течение нескольких дней, что он боится за её здоровье.

Но Марианна только улыбалась в ответ и принималась за работу с ещё большим рвением.

Когда же Ауробиндо однажды позвали к телефону, и он услышал в трубке всхлипы Гиты, молившей доктора помочь её господину, которому на охоте ранили ногу, у него не возникло никаких сомнений по поводу того, кого именно взять с собой во дворец раджи.

Амитах поправлялся быстрее, чем могли ожидать Марианна и Ауробиндо Кумар. С каждым днём взгляд его становился всё яснее, у него проснулся просто-таки волчий аппетит, раджа мог без умолку болтать со своей сиделкой, получая от, казалось бы, пустых и никчёмных разговоров истинное удовольствие.

Раджа сам ещё не понимал, что какая-то необъяснимая сила влекла его к Марианне. Ему нравился её голос, он мог часами, не отрываясь, смотреть в её честные, правдивые глаза. После развода Амитах был не в состоянии долго находиться наедине с женщинами, они вскоре после знакомства начинали его раздражать, казались ему глупыми и полными корысти существами. Но теперь… Теперь всё было как-то по-другому… Марианна оказалась совсем не такой, как все остальные особы слабого пола. Буквально за несколько минут Амитах смог убедиться, что у неё нет никакой задней мысли, что она относится к нему не как к миллионеру, который при случае сможет одарить её золотом, а как к человеку, которому сострадает и желает, чтобы он поскорей поправился и встал на ноги.

Амитаху было хорошо с Марианной. Хорошо, легко и свободно. Даже когда они ни о чём не разговаривали, а женщина просто сидела рядом с кроватью и мирно читала книгу, раджу охватывали необычайное спокойствие и душевное равновесие.