Шухов и выставки — тема, достойная отдельного повествования, ибо с Филадельфийской выставки началась карьера Шухова, а Нижегородская выставка 1896 года определила его место в иерархии лучших инженеров России. А через четыре года в Париже началась очередная Всемирная выставка, на которой Россия была представлена чрезвычайно широко. Российский павильон в общем и целом напоминал по стилю исполнения Московский кремль и привлек большое внимание. Различных наград удостоились представленные на выставке проект Красноярского железнодорожного моста и его инженер Лавр Проскуряков, уже знакомая нам пальма Мерцалова, ряд других экспонатов. А горизонтальные паровые котлы Шухова были отмечены отдельной золотой медали и почетного диплома. Сегодня эти реликвии хранятся в Архиве Академии наук. На медали выбито: «W. CHUKHOFF». И вот какой характерный факт приводит биограф Шухова И. Д. Вавицкий: «Когда на проспектах и бланках фирмы А. Бари по обе стороны государственного герба помещалось изображение золотой медали Всемирной выставки в Париже, на которой отлита фамилия В. Г. Шухова, вместо фамилии Шухова печаталась белая строчка»^{155}.

Но, съездив в Париж за высокой наградой, Шухов вновь берется за работу — спрос на его гиперболоиды, сетчатые покрытия и котлы растет с каждым годом. Не было, пожалуй, более или менее крупного города в России, где не помянули бы добрым словом Владимира Григорьевича…

Начиная с 1896 года и по 1917-й, два десятка лет стали для Шухова временем максимальной самореализации. По всей Российской империи вырос если не лес, то уж точно большая роща его гиперболоидных башен, а уж про сетчатые покрытия и говорить не приходится: что только ими не накрывали — и музеи, и вокзалы, и магазины, и заводы, и металлургические цехи. Такое широкое разнообразие областей применения шуховских изобретений свидетельствовало не только об умело поставленной Бари рекламе, но и об их наибольшей экономической и технической эффективности по сравнению с продуктами фирм-конкурентов, коих развелось тогда немало. Как писал в то время в одной из своих корреспонденций Максим Горький, «инженеры, инженеры, кругом одни инженеры»…

Заказы поступали один за другим, бухгалтерия конторы Бари на Мясницкой работала не менее интенсивно, чем завод в Симоновой слободе, не говоря уже о главном инженере и его подчиненных. Шухов максимально систематизировал процесс расчета конструкций, что значительно облегчало процесс определения их материалоемкости. «Владимиру Григорьевичу достаточно было сообщить величину пролета и длину цеха для покрытия металлическими фермами, и он тут же назовет вам общий вес покрытия. Для резервуаров и барж достаточно было дать емкость, для мостов — длину пролета, уточнить — один или два пути, для водонапорной башни — емкость бака и высоту, чтобы он тотчас же точно определил вес требуемого металла. Для всех конструкций у Владимира Григорьевича были особые формулы, которыми он пользовался, чтобы немедленно определить общий вес металла», — рассказывал его сотрудник Александр Петрович Таланкин^{156}.

В Архиве Российской академии наук хранится «Перечень водонапорных башен системы Шухова, построенных с 1896 по 1928 год». Несложный подсчет позволяет определить число башен, поставленных конторой Бари по городам и весям за 20 лет, — 46. Наверняка были и другие фирмы, сооружавшие гиперболоиды Шухова, так что число их явно превышает полсотни. По названиям городов, где быстро и споро поднимались водонапорные башни Шухова, можно изучать географию Российской империи: Коломна и Николаев, Харьков и Воронеж, Ярославль и Андижан, Химки и Коканд, Казань и Тамбов, Царицын и Луганск, Феодосия и Астрахань, Ташкент и Евпатория, Прилуки и Ефремов, и т. д. Башни строились как для городских водопроводов, так и для предприятий, а также железнодорожных станций. И ведь что интересно — все они отличались друг от друга не только силуэтом, но и по высоте, колеблясь от 9 до 40 метров, по числу металлических стержней (от 25 до 80), по нагрузке установленного резервуара с водой (от 10 до 100 тысяч ведер). Хотя в распоряжении конторы Бари были и типовые проекты башен, разработанные Шуховым.

Одной из самых известных водонапорных башен Шухова за пределами Москвы стала башня в Николаеве — крупнейшем городе на Черном море, центре кораблестроения. Местные власти пытались решить вопрос с современной водопроводной башней еще с 1904 года, когда был обнародован проект инженеров В. Вебера и Л. Роде, согласно которому башня объявлялась важнейшим элементом всей сети городского водоснабжения, простиравшейся более чем на 75 километров. Главная роль, помимо колодцев с насосами и отстойников, отводилась железобетонному резервуару объемом 530 тысяч ведер. Идея была хорошая, как, впрочем, и ее фантастическая стоимость — 146 тысяч 235 рублей! И это не считая затрат на покупку земли. Не помогло и проведение конкурса в 1906 году, который выиграла Одесская артель десятников: для возведения башни по ее проекту требовалось аж три года! Но николаевцев это не устроило.

Следующие торги проходили уже с участием конторы Бари. Теперь предел стоимости башни был определен в 40 тысяч рублей, а емкость резервуара — в 50 тысяч ведер при высоте всего сооружения в 12 сажен. Участники тендера должны были, соревнуясь между собой, предложить как можно меньшую стоимость выполнения подряда. За счет значительного снижения себестоимости шуховской металлической башни с ценой 25 тысяч 200 рублей Бари обошел главных конкурентов. А ими были завод Фицнера и Тампера (36 тысяч рублей), Анонимное общество судостроительных, литейных и механических заводов (29 тысяч рублей). Но не только по стоимости шуховская башня опережала другие проекты, в частности, она и гораздо меньше весила, чем кирпичные башни — в 12 раз: в шесть раз меньше, чем резервуар с водой, а кирпичная башня оказалась в два раза тяжелее воды в резервуаре. Выгода была налицо.

Победа в тендере московской фирмы была тем более примечательна, что Николаев с его судостроительной промышленностью мог вполне и сам справиться со столь сложной задачей. Кое у кого возникли и сомнения: не лучше отдать подряд своим, местным, ибо в случае необходимости ремонта башни расходы на него могут превысить первоначально заявленную Бари стоимость. Однако авторитет и имя Шухова в конечном итоге перевесили: в результате голосования в городской думе 19 гласных подняли руки за его башню, что оказалось вдвое больше тех, кто высказался против.

Срок на возведение башни по контракту составил пять месяцев — времени было в обрез, штрафы за просрочку установили большие. Фундамент для нижнего опорного кольца начали сооружать в октябре 1906 года. В это же время в Николаев из Москвы везут металлические детали башни. Окончание работы над фундаментом и доставка всех элементов башни ознаменуют первый этап оплаты за подряд — половину от стоимости. Вторая половина будет оплачена городом через неделю после установки. Поскольку все операции по сборке были Шуховым предельно элементарно стандартизированы, сложностей на месте не возникло. Не потребовалось даже его присутствия, да Владимир Григорьевич и не мог ездить всюду, где собирали его конструкции: когда же тогда работать? Простота шуховских башен позволяла руководить их постройкой местным специалистам, — известно, что в Николаеве этим занимался инженер Н. Чумаков. Процесс сборки, как всегда, поэтапно фотографировали.

Башню поначалу собрали и скрепили болтами, заменив их на заключительном этапе заклепками. Высота ее была обозначена в 25,6 метра, а с баком — все 32 метра. Не считая верхнего и нижнего колец, каркас гиперболоида опоясывали девять колец, склепанных с пересекавшими их металлическими стержнями. Внутри башни — винтовая металлическая лестница. Заметим, сборка проходила зимой, в декабре — январе, что нисколько не повлияло на ее качество. Сборка и была самым ответственным этапом. В 1911 году инженер Дмитрий Петров подробно разобрал вопрос о башнях Шухова в своем фундаментальном труде «Железные водопроводные башни. Их назначение, конструкции и расчет», изданном, кстати, здесь же, в Николаеве. Он писал про «остроумные гиперболические башни системы известного инженера В. Г. Шухова», что «практическое осуществление их также весьма просто, так как главная работа состоит в устройстве прямых частей, и только изгибание горизонтальных колец из углового железа по кругам данного диаметра представляет пока дорогую работу. Эти башни требуют более точной разметки дыр заклепочных соединений отдельных частей. Хлопотливая разметка их вознаграждается, однако, чрезвычайно скорой сборкой всей башни на месте».