Ну а некоторым торговым людям в новых Верхних торговых рядах опять не понравилось. Как вспоминал купец Иван Слонов, несмотря на внешнее изящество и красоту, для торговли Верхние торговые ряды оказались мало приспособлены: «…магазины в первом этаже вышли с низкими потолками и сжатые со всех сторон колоссальными каменными столбами, в магазинах мало воздуха и света и еще меньше удобства. Зато магазины во втором этаже, где покупателей никогда не бывает, сделаны вышиной двенадцать аршин. Покупатели во второй этаж не ходят, потому что винтовые чугунные лестницы внутри магазинов настолько узки и неудобны, что по ним не каждый может ходить». Да, на них не угодишь.

Стеклянная крыша Шухова оказалась на редкость прочной, благодаря чему дожила до нашего времени, как и воздушное перекрытие другого похожего московского универмага — Петровского пассажа, строившегося в 1903–1906 годах также при участии изобретателя. А свой триумф в области проектирования металлоконструкций больших масштабов Владимир Григорьевич упрочил на Нижегородской выставке в 1896 году, где уже все желающие смогли убедиться в достоинствах новаторского подхода Шухова.

Не так давно — в 2015 году — в Германии, не дожив несколько месяцев до девяностолетия, скончался признанный мэтр архитектуры и ветеран Второй мировой войны Фрай Пауль Отто, самой известной работой которого является Олимпийский стадион в Мюнхене, покрытый огромными сетчатыми оболочками из акрилового стекла и стальных тросов. Отто называют революционером именно в той области, где столько изобретений еще до него сделал Шухов. Немецкий архитектор говорил, что мысли о воздушных сетчатых оболочках пришли к нему в том числе и в результате накопленного боевого опыта — при Гитлере он служил в люфтваффе. Однако лишь после посещения Москвы и ГУМа в 1960-х годах Отто понял, кому он всем обязан. Оказывается, задолго до создания им тентовых и мембранных конструкций, прославивших автора на весь мир, русский инженер Шухов уже опробовал эти идеи в своих работах. С тех пор Отто не забывал упомянуть о приоритете Шухова, правда, «давно забытом»^{137}.

А с архитектором Померанцевым Шухову пришлось еще вместе поработать над проектом храма Димитрия Солунско-го в селе Березовка (ныне в Данковском районе Липецкой области). Храм возводился в начале 1890-х годов на средства Юрия Степановича Нечаева-Мальцова. Шухов создал металлическую конструкцию кровли, хоров и лестницы.

Думал ли древнегреческий математик Архимед, захотев однажды помыться в бане, что его погружение в ванну с горячей водой приведет к открытию основного закона гидростатики? С криком «Эврика!», что значит «Нашел!», ученый чуть ли не голым выскочил на улицу, немало поразив прохожих своим видом. А Ньютон, благодаря упавшему яблоку сформулировавший закон притяжения? Очень уместно в этом ряду выглядит Владимир Шухов, к которому идея гиперболоида также пришла в результате необычной ассоциации:

«В музыке народные мотивы давно уже считаются признанными источниками замечательных произведений. Все с наслаждением слушают, например, «Камаринского» Глинки. А вот мы, люди техники, еще не осознали возможности черпать материал из народной копилки, куда веками складываются образцы мастерской выдумки, смекалки. О гиперболоиде я думал давно, шла какая-то глубинная, немного подсознательная работа. Но все как-то вплотную к нему не приступал. И вот однажды прихожу раньше обычного в свой кабинет и вижу: моя ивовая корзинка для бумаг перевернута вверх дном, а на ней стоит довольно тяжелый горшок с фикусом. И так, знаете, ясно встала передо мной будущая конструкция башни. Уж очень выразительно на этой корзинке было показано образование кривой поверхности из прямых прутков.

— Маша, — говорю домработнице, — ты пока пыль с этажерки сотрешь, не провалишь корзинку?

— С чего бы ей провалиться? — уверенно отвечает она. — Эта корзина и не такое выдержит.

Нам в Высшем техническом училище только на лекциях по аналитической геометрии рассказывали немного о гиперболоидах вращения. Конечно, для тренировки ума, но никак не для практического их использования. А, оказывается, эти самые гиперболоиды давно у нас в деревнях изготовляются! Занимаясь теорией расчета гиперболоидальных сетчатых башен, я часто вспоминал урок наглядного обучения, данный мне Машей. Еще, помню, во времена Нижегородской выставки, если кто скажет мне, бывало, что никогда такой водонапорной башни не видел, всегда направлял я в Кустарный отдел — плетеные корзины смотреть»^{138}.

Описанный Шуховым случай из жизни вспомнился ему через много лет после сделанного им важнейшего научного открытия и явно отдает влиянием соцдействительности, когда в большом ходу были утверждения о том, что музыку создает народ, а композиторы ее просто берут и аранжируют, что искусство в большом долгу перед народом, а вместе с ним, добавим мы, и наука. Тем не менее определенное зерно истины в рассказе изобретателя есть и состоит в том, что «урок наглядного обучения» от мудрой тети Маши на самом деле лишь подтвердил давно зародившуюся у Владимира Григорьевича плодотворную идею ожившего из математических формул гиперболоида. И кто знает, быть может, еще в далеком пожидаевском детстве видел в руках крестьян Шухов плетеные корзины и уже тогда призадумался о причинах их поразительной устойчивости. Неисповедимы пути Господни…

Гиперболоид — красивое слово, но в то же время малопонятное обывателю. Быть может, и по этой причине оно попало на обложку фантастического романа Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина» 1927 года, написанного лет через тридцать после изобретения Шухова, принесшего ему мировую известность. Никакого отношения гиперболоиды Шухова к гиперболоидам Гарина не имеют. Граф Толстой лишь использовал это слово, но и это говорит о многом. Значит, разговоров о таинственных гиперболоидах ходило тогда много, все о них слышали, но суть их усвоить мог далеко не каждый.

Слово «гиперболоид» происходит от гиперболы и на математическом языке означает буквально следующее: незамкнутая центральная поверхность второго порядка. Гиперболоиды в пересечении со всевозможными плоскостями дают конические сечения — будь то эллипс, либо гипербола и парабола. Гиперболоиды в конечном итоге всегда приближаются к конической поверхности, то есть к конусу. Различают однополостные и двуполостные (то есть в двух плоскостях) гиперболоиды.

Заслуга Шухова состоит в том, что он первым в мире облек сухую математическую теорию гиперболоидов в реальную конструкцию, открыв перед потомками огромные перспективы использования своих научных наработок в экономике, культуре, промышленности. К особенностям гиперболоида инженера Шухова стоит отнести то, что через любую точку поверхности сооружения проходят две пересекающиеся прямые, причем полностью принадлежащие этой поверхности. Параллельно этим прямым крепятся металлические балки, образуя сетку или решетку. Так можно создать любую сетчатую конструкцию и по объему, и по высоте. И притом она будет легче, прочнее и дешевле (главные шуховские критерии!), нежели из камня или кирпича. Ну а малая материалоемкость, что называется, налицо.

И главное — максимальная устойчивость к ветру, главной угрозе высотных сооружений.

Сам Владимир Григорьевич так описывал свое изобретение в момент его обнародования в середине 1890-х годов: «Сетчатая поверхность, образующая башню, состоит из прямых деревянных брусьев, брусков, железных труб или уголков, опирающихся на два кольца: одно вверху, другое внизу башни; в местах пересечения брусья, трубы и уголки скрепляются между собою. Составленная таким образом сетка образует гиперболоид вращения, по поверхности которого проходит ряд горизонтальных колец. Устроенная вышеописанным образом башня представляет собой прочную конструкцию, противодействующую внешним усилиям при значительно меньшей затрате материала. Главное применение такой конструкции предвидится для водонапорных башен и маяков»^{139}.