— А вот и наша милая баронесса очнулась, — Карающий, больше не скрывавший своего лица, приветливо улыбнулся. Не сомневаюсь, что он нетерпеливо нас ждал и приближал наш визит, как мог. — Надеюсь, ваше самочувствие позволит вам присоединиться к нашей беседе. К сожалению, ваш телохранитель сохраняет молчание, что для меня, его наставника почти отца чрезвычайно обидно.

— Бывшего наставника, — выдавил Горан, но Карающий его проигнорировал.

— Помогите леди встать, — менталист отдал приказ, и меня тут же подхватили под руки, подняли с пола и доволокли до места, где со злобным видом стоял Горан, сверля взглядом своего бывшего учителя. Вряд ли того проняло, и он начал испытывать муки совести.

Я качнулась, Горан привычно подхватил меня под локоть, прижимая к себе. Так я действительно чувствовала себя в немножко большей безопасности.

— Очень сложно управлять Империей, когда ее раздирает на части гражданская война. Еще сложнее избежать множества покушений. Вынужден признаться, что ваши аристократы — еще те твари. Из-за них в столице стало невозможно находиться. Поэтому мы решили отвлечь Алессандро, выманить его с Дессы, и забрать у него то, за чем он придет сюда наверняка. На счет брата, правда, не уверен, но я решил перестраховаться. Думаю, мое послание скоро достигнет нашего бывшего Императора. И он захочет прийти, чтобы увидеть живыми свою возлюбленную жену и сводного брата.

— И поэтому ты решил сдаться Принирийцам? — Горан скривился в презрительной усмешке.

— Не стоит обобщать. Наш союз с отдельными представителями Альянса поможет вернуть Империи мир. Мое решение поддержал совет и главы высоких родов, — все это было сказано таким назидательным тоном, что я так же скривилась. Человек шел к цели долгих тридцать лет, угробил кучу людей, начиная с собственной невесты, пытался загубить братьев и, наконец, усевшись на трон Империи, попросту разрывает ее по кусочкам, желая удержаться у власти как можно дольше.

— Мразь! — выразил вслух мои мысли целитель.

Тут же ближайший наемник двинул его кулаком в живот. Судя по тому, что наемник все еще красовался рубцами от встречи с зомбокрысой, время с нашего похищения прошло не так уж и много. Я все еще рассчитывала наши шансы на спасение.

Я придержала Горана, все еще слабого и обессиленного. Видимо, той гадостью, с помощь которой нас вырубили, был усеян весь зал. Это плохо, значит, они нашли способ свести к минимуму преимущества вальгасов.

Я оглядела зал, не узнавая его. Где бы мы ни находились — это не столица. Слишком быстро мы сюда долетели. Хотя, понятие быстро, для тех, кто проспал всю дорогу, довольно относительное. Возможно, испытывая страх за свою жизнь, Карающий решил поселиться в более безопасном месте.

Прода от 25.02.2021, 16:29

Нас провели по длинному, темному и затхлому коридору и развели по камерам, расположенным друг напротив друга. Разумеется, о приватности не могло быть и речи, учитывая близкое соседство с неведомыми узниками, глухие голоса которых наполняли пространство и казались в полутемном помещении неестественными. Судя по всему, тот, кто именовал себя Карающим жестоко карал всех несогласных. Потому что мне не слишком верилось, что рядом с собой он держал такое количество обычных преступников, воров и убийц.

— Как ты? — донесся вопрос Горана.

Я окинула взглядом камеру, оценила ее размеры и присела, облокотившись ноющей спиной о шершавую стену. Прохлада слегка отрезвила, но лучше не стало. Что бы они ни использовали против вальгасов, и кто бы ни сделал эту гадость — пока она существует и действует, нам придется трудно. Одно то, как она на нас влияет способно выдать нас людям.

— В порядке, — ответила я, и добавила, — каком-то странном, но порядке. Ты веришь, что нас спасут?

— Я надеюсь, что им не придет в голову эта безумная идея.

— Но, судя по тону, не особо в это веришь, — заключила я. Когда за наше спасение, не факт, что удачное, придется заплатить чью-то жизнь, само спасение уже не кажется хорошей идеей. Мы с Гораном оба понимали — пока Карающий и его новые союзники верят в то, что Император за нами придет, нас не тронут. Но если Император попадет в их руки, значительно усиленные той непонятной штукой, нам всем не выжить. Поэтому, времени в обрез.

— Что нам делать? — воздух в камере был не только затхлым, но и холодным. Я уже успела слегка подмерзнуть. Хотя заворачиваться в одеяло, небрежно кинутое на полку, служившую ложем, не торопилась. Понимала, что это лишь вопрос времени, и через несколько часов моя принципиальность и брезгливость может подвергнуться серьезному испытанию.

— Отдохни, — бросил Горан. — Мы оба потеряли много сил, а они нам скоро пригодятся.

Сказано было бесстрастно, но с какой-то внутренней уверенностью.

И я решила довериться своему коллеге и телохранителю. Потом поправила себя — нет, скорее, другу. За последние месяцы Горан и правда стал мне другом, незаменимым помощником и советчиком. Я научилась доверять его опыту и интуиции. И если он сказал именно так, значит, может быть еще не все потеряно. Странно, но я полностью осознавала, что не боюсь за собственную жизнь. Скорее, меня волновала судьба братьев и Императора. Сама же… я снова вспомнила серую долину, сияющую перед глазами пелену и чужое присутствие, от которого стыла в жилах кровь. Потому что в жизни есть нечто пострашнее властолюбивого Карающего и простой и быстрой смерти.

— Я не чувствую ее, — Кайден сжал кулаки и гневно обернулся к сидящему у штурвала Императору. С тех пор, как их так удачно выманили с Дессы, прошло несколько недель. И однажды, в самый разгар боя, послав истребителям Альянса вслед волну огня, Алессандро вернувшись на базу, расположенную на орбите и приказал подготовить ему дредноут. А Кайден… что бы он ни думал об Императоре, он вынужден был признать, что того никогда нельзя было обвинить в трусости. Значит, произошло что-то такое, что заставило Алессандро оставить своих подчиненных и отправиться неизвестно куда. Наверное, его бы могли счесть дезертиром, но Кайден принял решение присоединиться к брату. Нет, они до сих пор держались отчужденно, общались лишь в присутствии других людей, Кайден получал приказы и исполнял их. Они никогда не пытались поговорить друг с другом. Но в этот раз некромант понимал — его место рядом с Императором. И тот, к его удивлению, даже не попытался выставить его с корабля.

— Ты и не должен, — холодно улыбнулся Император, хотя больше всего в этот момент ему бы хотелось разбить некроманту нос. Без особой причины, а привычки ради.

— Иногда я тебя просто ненавижу, — признался полубрат.

— Я тоже. И даже не иногда.

Оба понимали, что их пикировка звучала по-детски и ни к чему привести не могла. Особенно теперь, когда они могли рассчитывать только друг на друга.

То, что Шанти в опасности Алессандро почувствовал сразу же. Сперва он ощутил напряжение, животный ужас, которые резко схлынули, сменившись болью и чувством бессилия. После он узнал, что что-то плохое началось еще в госпитале, откуда тайно вынесли труп расчлененного солдата. Он спросит об этом у целителя, когда все закончится, и жена будет рядом, чтобы ее не волновать.

На них напали по дороге к замку. Каким-то образом перекрыли часть дороги, сделав участок не просматриваемым для камер слежения. Он получил отчет специалистов, осматривавших место похищения уже на подлете к Дессе. А после лично облазил это место, пытаясь составить в голове картину произошедшего.

Алессандро понимал — единственное уязвимое место это его жена. Порывистая, честная, замкнутая, таинственная. Все эти качества непередаваемым образом сочетались в ней одной. Единственное, чего в ней не было — это осторожности. И Император осознавал — рано или поздно, до них доберутся. Их не оставят в покое. Потому что существование их расы люди расценят как угрозу для собственного существования.

Его интересовал вопрос — насколько точно Карающий способен оценить ситуацию, и куда повернет его тщеславную натуру. Хотя Алессандро искренне сомневался, что тот станет воевать против Альянса. Слишком трусится за свою шкуру. Поэтому, когда поймет, что иного выхода нет, будет договариваться. Не факт, что условия окажутся приемлемыми для Империи. Но пока того было сложно остановить и повлиять, разве что в вопросе финансов. И Алессандро щедро задействовал в своей войне финансовую блокаду противника. Понимая, что без средств он вряд ли сможет обзавестись большим числом союзников.