— Не сейчас. Я не готов ее отпустить, — Кайден помедлил, но все, же решился продолжить, — но и принуждать не стану. Я очень виноват перед ней, хочу ее защитить.

— А кто ее защитит от тебя?

Кайден мрачно промолчал.

— Мой Император! — в данный момент обращение было чистой формальностью. Но то, что его признавали и поддерживали, Алессандро было приятно. Никогда не думал, что именно здесь, на Дессе, планете беженцев и отверженных он действительно почувствует себя предводителем. Тем, за кем идут, кого принимают и уважают за дела и поступки, а не по привычке, из страха или по меркантильным соображениям.

Алессандро обернулся к юному адъютанту.

— Охрана докладывает о пребывании в лагере для беженцев двух подозрительных. Сейчас за ними ведется наблюдение.

— Чем же они вызывают подозрение?

— Интересом к замку и его обитателям, — ответил молоденький адъютант. Для него служба этому легендарному человеку, с проснувшейся кровью вальгасов, и спасшим стольких людей от несправедливых гонений было честью и большим удовольствием.

— Продолжать наблюдение. И соберите на них полную информацию, — распорядился Император.

Рано или поздно он допускал появление на планете шпионов врага. Вот только что-то ему подсказывало, что к шпионам их гости не имеют отношения. Хотя, в конкретном случае, он бы предпочел именно шпионов. Слишком рано братья сбросили оковы Карающего, слишком быстро нашли их убежище. И хотя он сделал все, чтобы связь Кайдена с Шанти истончилась, но предполагал, что встреча с возлюбленным для его невесты может оказаться болезненной. К тому же, его волновала мысль о том, что между ними могло вспыхнуть настоящее чувство, не зависящее от голоса крови. Волновала и беспокоила. Хотя до встречи с Шанти он никогда не испытывал банального и унизительного чувства, под названием ревность.

Они добрались до пляжа, когда солнце опускалось за горизонт. Братьев не удивило количество невидимой на первый взгляд охраны. Потому что даже на полностью принадлежащей ему планете вальгасов Император не желал оставлять без присмотра свое сокровище.

— Она всегда принадлежала ему. Смирись!

— А ты бы смирился? Если бы уже был с ней? Сжимал в своих объятиях? Любил? Она моя! — в горле Кайдена зародился клокочущий рык.

— И что ты сделаешь? Попытаешься убить его? Снова? А что с ней? Украдешь? Заставишь быть с тобой? Как долго? Насколько хватит твоей одержимости? Чего больше в твоих чувствах — жажды обладать или любви?

— Я не готов ее потерять. Она самое светлое и прекрасное, что было в моей жизни. Лишиться ее, значит утратить жизнь.

— Мне кажется, ни у нее, ни у тебя не было шанса избежать той связи. Но подумай о том, что возможно, эта одержимость может быть лишь зовом твоей крови, химической реакцией организма, которая к чувствам не имеет никакого отношения.

— Той ночью это не было просто химией, — возразил Кайден.

— Возможно. С твоей стороны, — напомнил Горан, — с ее же лишь подчинение и покорность. Ты не думал о том, что она не захочет тебя видеть? Брат, я на твоей стороне, я лишь не хочу, чтобы на вашу встречу, ты возлагал какие-то надежды. Да, вам нужно поговорить. Но не стоит думать, что она тут, же бросится в твои объятия. Она нам когда-то доверяла. Но мы оба не смогли защитить ни ее жизнь, ни ее разум.

— А он смог, — с горечью улыбнулся Кайден. Это не было вопросом, лишь констатацией факта. Упрямого и не дающего покоя. Алессандро для своей невесты сделал то, чего не смог сделать он, Кайден, для своей любимой.

— Смог. Посмотри вокруг. Этот мир безопасен для таких, как она. Как мы. Даже в изгнании Алессандро смог заслужить уважение и доверие людей. А мы едва все это не уничтожили.

— Я готов нести наказание за совершенное нами.

— Ты понимаешь, какую глупость мы совершили, когда прилетели сюда?

— У нас нет выбора. С тех пор, как мы оба осознали себя вальгасами и встали на дорогу мести. Тогда это казалось естественным и оправданным. Сейчас же глупым и безумным.

— И что дальше?

— Мы хотели исправить ошибки, которые совершили? Почему бы не начать это делать именно здесь?

— Потому что рядом с Шанти Хансен ты готов совершать новые. Куда более глобальные ошибки.

— И все же, я рискну, — Кайден видел пляж, волны, надвигающиеся на берег и пару, гуляющую у кромки воды. Девушка, погруженная в свои мысли и странной породы и вида собака, семенящая за ней следом. Кайден тут же напрягся, почуяв холод некромантии. Значит, его девочка делает первые шаги в постижении сложной науки.

Он оставил брата, и пошел к пляжу, надеясь, что у него есть время до того, как снятая ими охрана очнется и поднимет тревогу. Надеясь, что он успеет посмотреть Шанти в глаза и сказать то, что не смог сказать тем утром, по-глупости отложив на потом.

Кайден не успел подойти к девушке достаточно близко, когда лохматая мертвая тварь, взвившись, нацелилась клыкам прямо ему в горло.

Пальцы мужчины сдавили горло зомби, не позволяя вцепиться в собственное. Собака с рычанием и воем пыталась высвободиться из захвата и уничтожить любую угрозу для своей хозяйки.

— Буран фу, — рассеянно и как-то отстраненно скомандовала Шанти, и собака тут же затихла, обмякла в руках Кайдена, всем своим видом смиряясь с командой. Однако налитые кровью глаза, устремленные в уязвимую точку на горле дали понять — у четвероногого защитника есть свой собственный взгляд на безопасность хозяйки. Кайден медленно и осторожно поставил пса на песок, не желая вредить столь преданному защитнику, и мысленно усмехнулся. Он предполагал, что его могут встретить неласково, только не ожидал такого ярого проявления искренней ненависти от поднятой дохлой псины.

— Здравствуй, Шанти, — решил он заговорить первым. Она не могла не почувствовать его приближения, но все еще смотрела куда-то вдаль, за горизонт, отсутствующим взглядом.

— Здравствуй, Кайден. Ты пришел меня убить?

Вопрос, заданный спокойным тоном, без грамма нарочитости заставил мужчину застыть. Она действительно решила, что он способен причинить ей вред? После того что между ними было?

Кайден подавил порыв схватить девушку, развернуть ее лицом к себе и заставить понять, насколько ошибочны ее подозрения. И все же, он дал ей повод сомневаться в себе. Теперь не стоит обижаться. Он это заслужил.

— Я пришел тебя увидеть. Не мог не прийти.

— Зачем? — девушка, наконец, медленно повернулась к нему, и Кайден отметил, насколько хрупкой и бледной она выглядит.

— Ты меня ненавидишь? — уходя от ответа, решился спросить в свою очередь Кайден.

— За что? — девушка выглядела искренне удивленной. Но в то же время и отстраненной, далекой, чужой.

— За то, что не защитил, подверг опасности, воспользовался,… хотя должен был понять. Почувствовать.

— Я не чувствую к тебе ненависти, — это было сказано так… так, что сердце Кайдена сжалось и пропустило удар. Ненависти нет, но и любви быть не может. Он легко смог додумать то, о чем она не посчитала нужным сказать. Все надежды и мечты были готовы рухнуть, когда он смотрел на это милое лицо, совершенно не ощущая теплоты ее взгляда. Однако Шанти продолжила.

— Я рада, что ты жив, и вырвался из-под влияния своего наставника. Пусть даже этому предшествовала попытка убийства Императора и вмешательство Карающего. Надеюсь, теперь, когда между тобой и Алессандро не стоит ненависть и обвинение в убийстве твоей семьи, вы сможете стать надежными союзниками, чтобы победить.

— Но как же мы? — Кайден знал, что его могут счесть чересчур навязчивым, но не мог оставить свои сомнения неразрешенными. Пусть так, сразу, чем питать напрасные иллюзии. Они с братом понимали, что появляясь на Дессе, подписывают себе смертный приговор. Что Император не простит предательства и будет прав. Прав во всем. О союзе он даже не думал. Лишь о возможности увидеть Шанти еще раз.

— Нас нет, — тихо шепнула Шанти, прикрыв на миг глаза, в которых промелькнуло странное, болезненное выражение, — нас нет.