Император, империя, власть.

Что для него все эти слова? Пустое место, пыль, тлен. Именно тленом стал их с братом дом, после того, как его истоптали сапогами агемы Владислава Завоевателя. Маленькая планета, покрытая лесами и озерами, когда-то была раем. Для них, для их семьи. Но Владислав не терпел непокорности.

Ради чего стоит жить, бороться, убивать и умирать?

Еще совсем недавно, Кайден считал, что только ради мести. Теперь же… Нет, он не усомнился, не отступил от намеченной цели. Но какое-то незнакомое до сих пор чувство, то самое, которое согревало его сердце, давало надежду. То самое чувство, которое он старательно, и с каким-то болезненным исступлением, в себе подавлял.

Кайден отбил атаку, сделал вираж, подбираясь к дредноуту. Всего один корабль, смертоносный и разрушительный, силуэт которого маячил впереди и сотни мелких жалящих ударами штурмовиков.

Имея почти пятнадцать метров в длину, его истребитель обладал высокой маневренностью, оснащался системой гипердвигателя и защитным щитом. Плинирийцы выбрали неудачный момент для нападения. Именно сейчас им с братом не хотелось, бы отвлекаться на внешнего врага.

Он вообще не мог себе позволить отвлекаться на что-либо. И все же… На мгновение его сердце сжалось, повеяло теплом. Он словно ощутил рядом с собой кого-то еще. Невозможное и невероятное чувство, захлестнувшее его сознание и разум. Которые от тут же взял под контроль. Не здесь и не сейчас. Связь крепла, а этого допустить было нельзя. Иначе… Она пострадает.

Эта мысль режущей болью прошила его тело. На миг он отвлекся и едва не подставился под удар. Уклонился от ракеты, совершил обманный маневр и сбил атаковавшего перехватчика. Услышал в наушник летного шлема как выругался его брат.

Боль исчезла так же внезапно, как и появилась. Резкая, чужая. Осознание этого заставило Кайдена отдать команду перестроиться и назначить командиром звена Горана.

— Не глупи, Кайд, — снова голос из микрофона, прерывистый, полный тревоги.

Кайден промолчал, понимая гнев и сомнения брата. Горан не чувствовал того, что сейчас испытывал его близнец. И пусть эти ощущения новы, необычны и не совсем желанны, но игнорировать их, значит предать самого себя.

Покинув звено, он взорвал пару перехватчиков, маячивших у него на пути, и вернулся на базу.

Я все еще стояла на чуть подрагивающих ногах, когда Император неуловимым движением встал передо мной, закрывая своей спиной, а затем, пятясь и подталкивая меня назад, начал отступать к стене. Я все еще сжимала меч, показавшийся в этот момент слишком тяжелым, зажав рану рукой. Удалось отбить два рубящих удара. Смахнула выступившую на висках испарину. К такому меня не готовили, и я не знала, что делать, чтобы не вырубиться прямо сейчас, став для Императора обузой. Умирать не хотелось, как и быть причиной смерти жениха. Я сжимала меч, и внутренне молилась всем богам, чтобы все поскорее закончилось. И, наверное, боги услышали мои молитвы.

Я не почувствовала, когда что-то изменилось. Просто в какой-то момент поняла, что мне уже не нужно вяло отбиваться от убийц, я просто стою, прислонившись спиной к стене, готовая в любой момент съехать прямо на пол, в ушах раздается мерный гул, сквозь который едва доносится звон оружия, а пульс гулко бьется в ушах.

Не знаю, когда я выпала из реальности, но снова открыв глаза, обнаружила себя сидящей на полу, надо мной с непроницаемым выражением лица склонился император, который резкими движениями избавлял меня от куртки. Я ощутила прикосновение его пальцев к ране. Боль, резкая и режущая начала постепенно стихать. Подняла взгляд и увидела, за спиной Императора Кайдена. Слегка улыбнулась, обрадованная, что с ним все в порядке. И заметила, с каким выражением он сжимает в ладони испачканный в крови меч. Оба меча Императора лежали возле него на полу, а его пальцы дарили облегчение и тепло.

Между тем зал наполнялся голосами. Несколько Рыцарей обходили раненых покалеченных и убитых агемов, которые еще недавно были их соратниками. Тех, кого можно было исцелить и допросить, вывозили из зала в герметичных камерах, больше похожих на саркофаги.

Я снова перевела взгляд на Императора, чувствуя легкое онемение тела и сильную слабость. Голова закружилась.

— Позволь себе быть слабой. Усни, — услышала я тихий голос Императора и действительно отключилась.

Я со стоном приоткрыла глаза и увидела знакомый потолок. Значит, я все еще на эсминце. И судя по глухой боли в боку и потери чувствительности, Император был неплохим целителем. Никогда об этом не слышала. Скорее всего, эту грань своего таланта он открывал не каждому.

Самого Императора я обнаружила сидящим передо мной. За его спиной с унылым видом застыли обе девушки.

— Оставьте нас, — не оборачиваясь, распорядился Император, и телохранительницы, поклонившись, молча, вышли из комнаты.

— Два серьезных ранения за столь короткое время может плохо сказаться на состоянии вашего организма, — сухо произнес Алессандро, обращаясь уже ко мне. И перехватив мой непонимающий взгляд, приложил руку к моей груди, чуть ниже ключицы. — Как это произошло?

— Я доверилась не тому человеку, — шепнула я. Голос звучал слабо и невыразительно. В горле першило, все тело ломило, но рана даже не ощущалась. Я понимала, что это временный эффект от обезболивания после исцеления.

— Чем в этот момент была занята ваша охрана? — нахмурился Император, и я почувствовала страх за обоих близнецов. Поэтому поспешила ответить.

— Они спасли мне жизнь. Иначе меня бы убили, не позволив даже покинуть родную планету. Ваше Величество, во время моего путешествия к вам я пережила много невзгод, моя жизнь часто находилась под угрозой. Но я жива только благодаря этим двум мужчинам.

— Ты не лжешь, — заметил Император, — хотя и опасаешься за их жизнь. Опасаешься… меня?

— Я им благодарна, — выдержала взгляд Алессандро до конца, а после позволила себе откинуть голову на подушку. Разговор отнимал много сил. И все же, теплое чувство согревало душу — Кайден жив и рядом. Чем бы ни закончилась атака, он жив! — Почему агемы напали?

— Это придется выяснять дознавателям, хотя могу предположить. По их внешнему виду, действиям и стремлению добиться цели, скорее всего, внешнее воздействие на разум. Один менталист тут бессилен. Возможно, это был особенный яд.

— Сожалею, — мне действительно было жаль людей, которые пришли убивать своего господина, повинуясь чьему-то приказу. Против собственной воли. Они были лучшими. Элитой. С малых лет обучались в специальных школах, зная, что их жизнь навсегда связана с императорским родом. И все же, кто-то оказался достаточно коварным, сильным и влиятельным, чтобы сломить их волю.

— Они осознавали сопутствующие службе риски, — жестко отрезал Император.

В комнате воцарилось молчание, неловкое, похоже, только с моей стороны. Император не торопился уходить, рассматривая меня с каким-то странным интересом, мало походящим на заботу или беспокойство о моем состоянии. Скорее, это было похоже на интерес ученого, поместившего испытуемого в новую для него среду, и скрупулезно отмечавшего результаты своего опыта.

Подавив неприятную для меня мысль, я натянула одеяло повыше, только теперь осознав, что лежу в одном нижнем белье, а порванный свитер и брюки жалкой тряпкой валяются на полу. И меня совершенно не успокаивала мысль, что Император, помимо того, что мужчина, еще и целитель.

— Не стоит, Шанти. Не делайте лишних движений в угоду ложной морали. Скоро вы станете моей женой, и я получу возможность смотреть на вас когда и сколько захочу.

— Мы пока еще не женаты, Ваше Величество, а, учитывая тенденцию, у одного из нас вполне реальные шансы не дожить до этого знаменательного события, — вырвалось у меня.

Император усмехнулся, подался ко мне поближе:

— Называйте меня Алессандро. Мы только что сражались вместе, спина к спине. Пролили кровь. Ранее этого хватало, чтобы считаться побратимами. Тебя же я с удовольствием буду называть по имени, храня в сердце память о том, как ты, рискуя жизнью, кинулась мне на помощь.