Отец, по словам лорда Дэфайра, пошёл по второму пути. Титул барона Карского пылился много лет в ожидании своего будущего носителя. Замок стоял пустым – насколько Ариэль мог знать, ведь с разговора о делах горцев с учителем минул почти год. Но вряд ли что-то изменилось за это время. С чего бы меняться? Здесь, вдали от столицы, время течёт медленно и степенно, решения взвешиваются и принимаются годами.

Интересно, горцы знали, что сын их барона всё ещё жив? Возможно, да, и потому они годами затягивали выбор представителя кланов – чтобы не делать его. Кто знает? И стоит ли об этом сейчас гадать?

Ариэль присмотрелся к занесённой снегом дороге перед собой и соскочил с коня. Похоже, к полудню добраться до замка у них не получится.

– Дальше идём пешком, – сказал он братьям. – Кай, ты замыкаешь. Иди осторожно, по нашим следам.

С другой стороны, следовало порадоваться. Сугробы тут нанесло такие, что сомнений не осталось: дорогой никто не пользуется, а значит, замок стоит пустой – ждёт новых хозяев.

– Опять снег, – сказал Томи. – Смотри.

И правда, с неба начали спускаться первые пушистые снежинки.

Ариэль поймал одну гигантскую открытой ладонью и, будто ребёнок, не удержался и съел.

Снег становился всё гуще, обещая совсем скоро скрыть от любопытных глаз цепочку уходящих от основной дороги следов. Боги будто смилостивились над ними, и Ариэль от всего сердца поблагодарил их за заботу.

За снег, за уходящую вверх нетронутую чужими следами дорогу, за новый дом.

Надежды добраться до замка к полудню не оправдались. Как и к обеду. Да и к ужину туда тоже вряд ли удастся дойти. Уже село солнце, весь день невидимое за плотными снежными тучами, и в лесу потемнело, но не настолько, чтобы не видеть дороги. Петляющая между отвесных скал и обрывов, она вела за собой и не давала сбиться с пути. С подветренной стороны позволяла передвигаться довольно быстро, но радоваться было нечему: ведь там, где ветер потише, приходилось преодолевать глубокие, в пояс, заносы. Ещё утром Ариэль бросил считать, сколько раз сходил с коня и вёл его за собой под уздцы. Ни к чему травить душу.

Его тонконогие, непривычные к таким условиям скакуны помочь ему не могли. Повредить себе что-то – легко, но помочь – это вряд ли.

Снегопад не кончался. Снег шёл весь день, делая сугробы выше, а и так сложную дорогу едва проходимой. А когда-то Ариэль так радовался первому снегу. Сейчас же хотел видеть что угодно, только не белое. Лучше всего серое – эх, вот бы оказаться в замке скорей.

Когда Ариэль останавливался передохнуть, то всегда искал глазами их цель за плотной завесой бесконечного снега. Временами ему казалось, что замок не приближается, а отдаляется от них – будто болотный огонь, уводящий неосторожных путников в непроходимые топи. Ум играл с Ариэлем в странные игры, усталость подкидывала желание сесть в снег и уснуть. Потому Ариэль глубоко вдыхал и делал следующий шаг. Каждый, даже крохотный, приближал к желанной цели, а сколько их потребуется сделать пусть считает тот, кому нечего делать.

До замка они добрались уже ночью. К концу пути на Кае лица не было, смертельно уставший, он ехал на Забияке, покачиваясь из стороны в сторону – спал. Томи ехал на Живчике, держал поводья лошади Кая, как и поводья прихрамывающего Северного ветра, несущего лишь седельные сумки. Ариэль шёл пешком впереди, давно не чуя ног под собой и тихо надеясь, что раздающийся вдали волчий вой не обернётся появлением стаи голодных зверей у них на пути. Если лошади испугаются, удержать их в его состоянии не удастся – он очень устал и рук тоже почти не чувствовал. Но упасть в снег лицом не входило в его планы, когда до ворот оставались считаные шаги.

Он преодолел их на чистом упрямстве и уткнулся лбом в каменный столб. Так и остался стоять, держась чудом, пока братья слезали с лошадей и тихо переговаривались между собой.

– Как ты? – спросил подошедший Томи негромко. – Очень устал?

Его голос показался непривычно неуверенным, даже смущённым.

Ариэль понимал чувства брата, лишённого болезнью права сражаться со снегом в полную силу, но пока даже не мог говорить. Слёзы текли из глаз от желания упасть наземь и никогда больше не двигаться, но показывать это Ариэль не собирался. Наклонившись, он растёр лицо снегом, потряс головой.

– Сейчас пройдёт, – ответил он, досадуя на хриплый голос.

– Тебе стоило позволить мне себя заменить, – ещё тише сказал Томи.

– Дело прошлое. Хватит уже спорить. Со мной всё хорошо. Устал немного.

Ариэль устал так сильно, как никогда в своей жизни, но признаваться не собирался. Он сам вызвался пешком прокладывать для всех путь там, где можно было потерять лошадей. Томи рвался помочь, заменить его хоть через раз. Но зачем мучить себя двоим? Ариэль не собирался рисковать здоровьем едва вылечившегося после тюремной лихорадки брата. Он приказал Томи сидеть на лошади и не отвлекать спорами. Они едва не поссорились, пока не вмешался завернувшийся помимо шубы ещё и в походное одеяло Кай. Что он Томи говорил, Ариэль не стал слушать – пошёл вперёд, и лошади с седоками последовали за ним.

Боги, как же хорошо, что они всё-таки добрались. Что осталось лишь как-то преодолеть ворота, ну а потом… Ариэль встряхнул головой. Что будет потом, он решит тогда, когда до этого потом доживёт.

Кай сунул ему в ладонь кусок вяленого мяса и заставил съесть. Затем дал хлеб и фляжку воды.

– Надо перелезть через забор и открыть ворота, – сказал Ариэль, подкрепившись. В голове уже не так шумело, и он мог думать.

– Я это сделаю, – вызвался Томи и замахал руками. – И не спорь. Ты еле на ногах стоишь.

– Ты должен сесть на лошадь, – сказал Кай, когда подсаженный общими стараниями Томи принялся взбираться на высокую, сложенную из камней стену. – Тебе надо отдохнуть. Давай, Эль, ты уже сделал всё, что мог. Наша очередь позаботиться о тебе.

Ариэль взъерошил бы брату волосы, но тот не только надел на голову капюшон, но и накрылся одеялом, и – за исключением лица – теперь немного напоминал по цвету и виду сугроб.

Сверху раздался оглушительный свист. Лошади заволновались, начали переступать ногами. Ариэль, пытавшийся взобраться на Живчика, чуть не упал – впервые за годы.

– Зову собак, – объяснил Томи, сидящий на вершине стены. – Не хотелось бы остаться без задницы или чего поважней.

Недолго подождав, он свистнул ещё раз.

– Нет ни одной. Здесь вроде как и правда пусто, ты был прав, Эль. Нигде в замке нет огней. – Томи помолчал. – А знаете, тут жутковато.

– Открывай уже ворота, – сказал Кай. – И нечего нас пугать. Если ты ещё помнишь, о чём мы говорили, то мы все надеялись, что тут никого не будет. Так что хорошо, что тут никого нет.

– Кажется, что никого нет, – поправил Кая Ариэль. – Что ты видишь? – спросил он у Томи.

– Ничего такого, это и странно, – ответил Томи. – Да, тут пусто, как мы и надеялись. Но если нет никакой охраны, даже собак, то почему ворота не открыты и замок не разграблен?

Ариэль пожал плечами, и даже это крохотное действие вызвало боль в измученном теле.

– Наверное, потому что это дом барона Карского. Горцы уважают своего предводителя.

– И за десять с лишним лет ни один разбойник не поинтересовался, чем тут можно поживиться? – сказал Кай и вздохнул. – Томи прав, это странно.

Пока они спорили, Томи успел спуститься во двор замка и после непродолжительной задержки из-за войны с проржавевшими засовами, ворота открылись.

Во дворе оказалось на удивление пусто. Снег ровным покровом лежал поверх каменного плаца и хозяйственных зданий, и единственные следы, которые незваные гости, желающие стать хозяевами, увидели, принадлежали им самим. Идущий снег скрывал очертания замка, но и правда: все окна оставались тёмными. Даже в такую непогоду горящие внутри огни были бы видны.

– Подумаем об этом завтра, а сейчас ляжем спать, – предложил Ариэль. – Я согласен провести ночь в конюшнях. В замок, наверное, лучше пойти утром, когда будет светло, – подумав, предложил он. – Не хочу в темноте бродить по коридорам, не зная точно, куда идти.