У Ариэля болели глаза, так внимательно он вглядывался в бесстрастное лицо Дамира, в его глаза-омуты, выискивал малейшие знаки неискренности. Ариэль хотел бы читать в его душе, но сил едва хватало на то, чтобы смотреть. Он не смог бы воспользоваться магией даже для спасения жизни брата, не то что своей. Полностью обессилел.

Дамир прижал руку к груди, затем – ко лбу.

– Я всё время чувствую здесь ваше присутствие. – Он нахмурился, будто пытался что-то вспомнить. Затем выражение его лица вновь стало спокойным. – Я выполнил ваш приказ, охранял замок от врага. Но той ночью никто на нас не напал, хотя я стоял у ваших покоев и ждал. Мне говорили идти искать вас, но я оставался там, где вы мне приказали. Наутро я попросил короля, чтобы он отпустил меня со службы.

– И Люцифер вас отпустил?

Дамир кивнул.

– Да. Милорд Фер был мной за что-то недоволен. Сказал, что я не оправдал его доверие. – Дамир потёр лоб, вновь сражаясь с повреждённым рассудком и вновь проигрывая ему. – Он не был удивлён моей просьбой.

Ариэль слушал, до боли сжимая кулаки, почему-то боясь шелохнуться.

– Но я всего лишь выполнял ваш приказ, – продолжил успокоившийся Дамир. – Ваши приказы намного важнее. Вы позвали на помощь, и я отправился к вам. Сначала я думал, что не смогу вас найти. Ваш голос в голове был совсем тихим, я едва-едва слышал его. Но уже дней пять, как он стал громким и сильным. – Дамир закрыл глаза и вздохнул. – Как хорошо, что теперь я там, где должен быть – рядом с вами, и в голове снова тихо.

В голове стало тихо и у Ариэля. Он едва мог поверить в то, что услышал. Но Дамир находился здесь, смотрел на Ариэля без капли ненависти и будто бы ждал указаний. Осознавай этот альфа, что Ариэль с ним сделал – убил бы. Но он не понимал, что его волю связали, и был готов служить, будто преданный пёс. Или нагло обманывал, лицедействуя, будто лучший актёр, но какой в этом смысл?

– Вы прибыли сюда, чтобы вернуть меня назад? – осторожно спросил Ариэль.

Дамир покачал головой.

– Я здесь, потому что вы здесь. И я последую за вами, куда бы вы ни отправились. Я всегда буду рядом. Мой долг – служить вам.

Поверить ему? Или нет?

Ариэль терзался этим вопросом, будто ответ мог повлиять на его выбор. Но разве он у них, в их обстоятельствах, был? Им нужна помощь, нужен Дамир – кем бы он ни был.

Дамир ждал указаний, но Ариэль медлил.

Он мог не верить Дамиру, имел полное право, но и приказать уйти ему тоже не мог. Живот сводило от голода, руки и ноги дрожали от слабости даже сейчас, когда он сидел на кровати. Кай находился неизвестно где, а Томи прямо сейчас нуждался в заботе. Отказываться от помощи в таких обстоятельствах – безумие. Даже если предлагающий помощь – безумец. Даже если он – опаснейший враг, притворяющийся безумцем ради неведомой цели.

Томи надрывно закашлялся, и Ариэль повернулся к нему. На лбу брата выступила испарина, он вновь горел в лихорадке. Раскрасившие щёки красные пятна – будто следы пощёчин, такие яркие на бледном, почти сером лице – требовали спешить, спасать его как-то. Для начала накормить, потом поискать лекарства, придумать что-то – не тратить зря драгоценное время.

Дамир – тот, за кого себя выдаёт, или волк в шкуре пса – не так важно, когда он единственный, кто способен хоть как-то помочь. Конечно, лесной брат не сведущ в целительстве, скорее, наоборот – мастер в том, чтобы отнять жизнь. Но сейчас его помощь бесценна, ведь он единственный тут крепко стоит на ногах.

Что же делать?

Показать Томи целителю – было бы идеально, но где они, а где цивилизованный мир. Даже если отправиться за целителем в ближайших город, на дорогу туда и обратно уйдёт неделя, по крайней удаче – дней пять, но всё равно слишком много. Отвезти к целителю самого Томи – в теории лучше, но на практике: выдержит ли он дорогу? Летом ещё ладно, но зимой – нет, нельзя так рисковать. Тяготы дороги и переохлаждение могут его убить. Придётся справляться самому, и чем быстрее, тем лучше. Для начала напоить его отваром малины, там внизу, в кладовых, были банки и с листьями, и с сушёными ягодами. Накормить чем-нибудь тёплым и жидким. Размоченным в воде хлебом, какой-нибудь кашей, может, отваром истолчённого овса? Его им давали в детстве – противную скользкую серую массу – говорили, что для выздоровления это очень полезно…

– Чем я могу вам помочь, хранитель? – напомнил о себе Дамир. – Скажите, и я всё сделаю.

Ариэль повернулся к нему, взглянул пристально, как никогда, оценил всё – от выражения глаз до высокого, очевидно сильного тела в тёмной одежде.

Сомнения не утихали, но разве судьба предоставила иной выбор?

– Да, вы можете помочь. На кухне мы оставляли мешок с запасом еды. Или, может, у вас есть с собой что-нибудь?

Дамир мог поделиться немногим: вяленым мясом и крепким вином в маленькой фляжке. И пусть живот Ариэля пытался съесть сам себя, он знал: такая еда не для него и, разумеется, не для Томи. Им обоим нужно другое, простое и лёгкое, да, лучше всего жидкая каша, но для начала подойдёт и размоченный хлеб.

– На кухне на столе должен лежать мешок. Там есть хлеб, овощи, сыр.

– Я принесу, – сказал Дамир и без промедления отправился выполнять поручение.

Ариэль долго смотрел ему вслед – вернее, на серую стену там, за проёмом распахнутой настежь двери.

Не придётся ли впоследствии жалеть о принятом решении? На душе поселилась почти что уверенность, что в любом случае доверять Дамиру не стоит. Но Ариэль не мог ничего изменить – обстоятельства требовали положиться на того, чей разум он не только сломал, но и связал с собственным, не имея такой цели, случайно.

О таких случаях Ариэль слышал – больше в сказках, читал о них в книгах, но вживую настолько сильных магов разума не встречал. Оно и понятно. Люди, способные лишать воли других, о своих способностях распространяться не спешили – их заведомо боялись, а значит, ненавидели, отвергали и даже убивали из страха стать марионеткой. Имей это смысл, Ариэль бы начал бояться себя. Но на самом деле, повторить случившееся с Дамиром он бы не смог. В память врезались волнения ночи побега, но, что именно он сделал с охранником, почти полностью стёрлось. Ариэль помнил лишь, что хотел подчинить его своей воле, любой ценой вырваться из тюрьмы. Ему удалось, но как именно он это сделал? Простое «пожелал» в качестве объяснения даже самому себе звучало убого.

Дамир тогда с каждым следующим шагом выглядел всё хуже и хуже. Перед расставанием – полутрупом с текущей из носа и ушей кровью, с воспалёнными глазами, пустыми, лишёнными воли.

Сейчас он другой – сильный, здоровый, как прежде, как до всего. Только говорит странно, и чувствами как истукан. А значит, может, никакой связи разумов нет, как и нет ни безумия, ни забывчивости у Дамира, и всё это только его игра ради неизвестной пока цели.

И первое, и второе опасно, ведь если Дамир сейчас искренне хочет помочь, то завтра может очнуться, и тогда от его мести Ариэля ничто не спасёт. Но Томи… да, Томи ничего не грозит. Дамир всё же воин, человек чести. Он не станет срывать гнев на невинном.

А вот виновный должен бояться его больше кого-либо в этом мире.

Дамир и правда пугал. Осознанно лгущий оборотень или всё-таки пёс, способный вернуть себе память – оба пугали одинаково сильно. Хотя пёс, наверное, сильней. Но и оборотень, чьи замыслы неизвестны, очень опасен.

– Припасов на кухне нет, – сообщил слишком быстро вернувшийся Дамир.

Ариэль опустил голову. Новость скорее обрадовала, чем нет. Отсутствующий мешок с припасами доказывал, что Кай жив и, возможно, сыт. И не объясняла, почему он даже не попытался пробраться к темнице и открыть её, выручить их. В то, что Кай их бросил, Ариэль не верил. Но мысль мелькнула, и за неё одну Ариэль на себя разозлился.

– В кладовых на нижнем уровне есть припасы – зерно, чечевица, солёные и сушёные овощи. Принесите на кухню то, из чего можно приготовить похлёбку или кашу.