— Да, это так, — подтвердила женщина. — Я позже тебе всё разъясню, а сейчас избавься от неё.

— Если я создал эту силу, значит я смогу её обуздать.

— Что?.. что ты задумал?

— Есть способ преобразовать тёмную материю в оружие?

— Нет, — Прошептала женщина, хватаясь руками за голову. В её голосе слышались нотки неподдельного ужаса. — Нет-нет-нет! Не смей!.. Не смей!.. — Кричала она, глядя, как я медленно встаю на ноги.

— Прости, — ответил я, оголяя свой разум. — Но иного пути я не вижу.

Мертвецы тут же бросились в атаку, хотели меня повалить и слиться своими призрачными телами с моим, но попали в ловушку. Силой мысли я начал плющить их фантомные образы, сжимая до двух маленьких чёрных точек, уместившихся у меня на ладонях. Чем больше призраков поглощали эти точки, тем сложнее мне было удерживать их в руках. Чёрные сгустки неумолимо расширялись, их масса росла, становилась осязаемой, пока бесформенные кляксы не превратились в спиральные воронки.

— Брось!.. брось их скорей! — кричала женщина. — Эти воронки всосут энергии куда больше, чем ты можешь дать.

— Ещё не время.

— Ты не готов, тебе не удержать такого плетения. Оно поглотит всю твою ауру.

— Чего стоит одна жизнь против тысячи.

— Нет!.. молю тебя, нет!.. ты не можешь… ты не смеешь!..

Я больше не слушал. С каждым мгновением плетения разрастались, впитывая в себя всё больше энергии. Когда последний мертвец растворился в воронках, пришла очередь пространственных вихрей. Вокруг моей ауры резко похолодало, поднялся порывистый ветер, энергетика, парившая в воздухе, ринулась ко мне с пронзительным свистом.

— Остановись!.. — откровенно плакала женщина. — Молю тебя… умоляю, останови это безумие.

Где-то в глубине души я не хотел колдовать, хотел послушаться и избавиться от двух губительных смерчей, но было уже поздно. Да и какой мне оставили выбор? Смерть от истощающей тело магии ничем не лучше смерти от клинков дикарей.

По крайней мере, я очень на это надеялся…

Тяжёлые тучи собрались над шейтаровой твердыней. Тагас стоял на стене и подставлял щёки морозному ветру, ловил губами снежинки и не мог надышатся воздухом, пропахшим свободой. До битвы оставались считанные мгновенья. Орда двинулась в путь. Бескрайняя масса халирцев походила на огромное стадо степных буйволов, мигрирующих между реками. Тагас припомнил, как отец впервые взял его на охоту, как придирчиво выбирал своего быка в огромном стаде, как земля дрожала под копытами дикого табуна и как пятилетний мальчик тогда испугался громогласного рёва и неудержимого живого потока.

Сегодня халар не боялся. Он больше не мальчик. Сегодня он либо сгинет предателем, пропитав своей кровью чужую землю, либо прославит своё имя на долгие годы и докажет всему миру, что он истинный дож-кхалир. И будь что будет, ибо другой судьбы у него не было никогда.

Воинов халара разделили по три десятка и расставили на стене в тех местах, куда двигались башни. Они первыми встретят врагов. Колдуны вооружили степных союзников добротными мечами, пиками и топорами и показали, как держаться в строю. Северяне, прикрытые тяжёлыми латами, стали позади, а стрелки заняли остальные участки стены.

— Дурацкая была затея, — пропыхтел рядом Ваха, разглядывая орды Хагмаса. — Дурацкая…

— Боишься? — хмыкнул Тагас.

Ваха нахмурился, резко обернулся к халару, но, наткнувшись на улыбку старого друга, вдруг ответил спокойно:

— Конечно боюсь. Вот уж не так я представлял себе последнюю битву.

— Интересно, и как это ты её представлял? — расхохотался Тагас. С самого детства он не упускал возможности подразнить задиру и час перед битвой исключением не был.

— Разве Хагмас прекратил Микху?

— Нет, но…

— Так какая разница, сколько их за стеной? В глазах Тренги у нас преимущество, верно?

— Ты ведь никогда не верил в Тренги.

— Зато ты верил, — повысил голос халар. — Так что продолжай верить и сегодня. Ярость твоих людей будет кстати.

— Думаешь, это что-то значит? Думаешь, у нас есть шанс?

— Взгляни туда, — указал халар на башню колдуна. Хозяин шейтарова леса остался один. Андрей стоял у парапета, вытянув руки в стороны.

— Если кто и способен победить халарат сегодня — то это он.

Ваха поёжился и нервно сглотнул. Смотреть на колдуна было жутковато, так что он тут же отвернулся.

— Разве ты не боишься этого демона? Да сам Шейтар водит с ним дружбу.

— А зачем, по-твоему, я ушёл от его башни так далеко? — снова хмыкнул Тагас. — Видел бы ты ту резню, в которой сгинул Гарус Стройный. Мне до сих пор снятся кошмары: я вижу стену огня, реки крови и груды мертвецов под ногами; слышу вопли умирающих воинов, вой раненных лошадей и грохот падающих нам на головы великанов; я задыхаюсь от едкого дыма, скованный телами на том холме, и сгораю заживо в колдовском пламени… но это не самое страшное, что сделал со мной этот выродок.

— Что может быть страшней такого кровавого поражения? — изумлённо выдохнул Ваха.

Тагас не ответил. Хотел поделиться с верным другом, но не смог. Не посмел рассказать о том, что колдун влез к нему в голову. Как он мог ждать верности от этих людей, когда и сам не чувствовал себя хозяином в своей голове. Тагас знал, что дверца осталась приоткрытой, знал, что колдун в любой миг может снова захватить его мысли и боялся этого больше всего на свете. Порой халар даже ловил себя на размышлениях о том, что это не его решение сражаться с Хагмасом, иногда ему казалось, что это просто интрига, внушение, которым наградил его северный демон… но потом Тагас вспоминал мать, и все сомнения таяли в тот же миг. Всё же Хагмаса он ненавидел сильнее, и чтобы сокрушить подлого брата, халар не побрезговал бы союзом с самим Шейтаром.

— Время пришло. Слава ждёт тебя, брат мой, — не дождавшись ответа, возбуждённо выдохнул Ваха, когда орда подошла для удара.

— Слава ждёт, — отозвался Тагас, поцеловал красную заколку халин и спрятал безделушку в рукав.

Сзади протяжно заскрипели деревянные рычаги. Тагас обернулся на внутренний двор и как раз застал мгновение залпа четвёрки метателей. Пылающие бочки, наполненные горючей жижей, устремились в небеса, осветили пасмурное небо сияющими кометами и подкоптили тучи дымными хвостами. Это зрелище заворожило халара, он неплохо владел пращей, но таких размахов и представить не мог. Бочки описали широкую дугу над трактом и медленно опускались на головы ордынцев.

Вспышки красного пламени и свист разлетающихся осколков всполошили халарат в тех местах, куда приземлились снаряды, но большого урона войско Хагмаса не понесло. Огненный дождь порушил монолитные порядки орды также скупо, как крупные градины могут ранить глубокое озеро. Вода залечивает раны мгновенно. Войско Хагмаса сегодня было таким же текучим. Спустя несколько ударов сердца орда затянула прорехи, и наводнившая лес стихия продолжила поступь к стене.

Зычно гаркнули командиры стрелков. Затрещала натянутая тетива, изогнулись прочные плечи. Небо стало ещё темнее, когда сотни стрел прошелестели над головой. Тагас не видел урона от луков. Слишком много ордынцев топтали снежный ковёр, чтобы оценить результаты обстрела. Орда неумолимо сокращала дистанцию и уповать оставалось только на песни клинков.

— Началось, — прошептал халар, когда войско достигло грота и первые лестницы набросили на стену. — Бой, — закричал он, срывая голос, чтобы подбодрить братьев.

— Бо-о-ой!!! — взревели верные халару бойцы.

На участке Тагаса оказались полдюжины лестниц. Пришлось разделять и без того скромный отряд. Ближайшая штурмовка прогибалась и поскрипывала под весом карабкающихся по ней степняков. Как только показалась голова первого халирца, Тагас, не раздумывая, снёс её алебардой. Четверо дасулов юного Вахи упёрлись в лестницу рогатинами и пытались столкнуть её в грот, но сил воинам не хватало.

Следующего степняка сбросил сам Ваха. Проворный гарр рубанул по горлу ордынца мечом. Кровь из разорванной шеи забрызгала пилястру, а хрипящий покойник свалился на головы очередных кочевников из войска Хагмаса. Затем Тагас и Ваха подхватили объёмную гранитную глыбу, едва ли смогли приподнять её до уровня груди, чтобы пустить по сходням. Валун покатился вниз, сбивая ещё троих степняков с лестницы.