— Так вот зачем ты пришёл? Вот главная цель переговоров?

— Он заставил меня поклясться в присутствии гарров. Отец скоро отправится к духам предков. Ему там будет одиноко без его женщин. Халин должна быть с мужем и в жизни, и в смерти. Такова её участь.

— Мерзкий пхур! — выкрикнул Тагас и бросился к противоположной части стола. Он уже почти настиг голову брата, но напоролся на древко алебарды. Стража больше не зевала — скрутила и второго халара.

— Уведите пленника, — кивнул стражникам капитан.

— Нет! Нет-нет-нет!.. колдун, не делай этого! Не хочешь сам, так позволь мне. Я сам убью этого выродка!.. колдун… колдун…

Ещё несколько хисок его крики гремели в глубине коридора, пока стража не вытащила Тагаса во двор.

— Теперь пришёл мой черёд, — улыбался Хагмас. — Я готов.

— Нет, мерзкий Иуда, — прорычал в ответ Андрей, вглядываясь в ауру халара. — Я не освобожу тебя от этих страданий. То, что ты чувствуешь в это мгновение — это ерунда. Настоящая боль придёт к тебе позже. Живи, подлый шакал. Живи и помни этот день до самой смерти. Я сдержу слово. Уберите эту падаль из моей крепости, — кивнул Андрей латникам.

На голову Хагмасу набросили тот же мешок. Стража подхватила его на руки и понесла обратно к стене. Перед самой дверью Андрей окликнул скованного халара. Воины на миг остановились:

— Хагмас, это твой последний шанс. Когда мы встретимся снова — ты умрёшь.

Халар не ответил, стража быстро унесла его прочь. В зале повисла тяжёлая тишина. Никто из пришельцев не решался обронить даже слово. Все встали и сгрудились вокруг тела, отдавая последнюю дань несчастной женщине, убитой собственным сыном. Тири не могла спокойно смотреть на халин. Слёзы пробились наружу, когда лекари притащили носилки.

— Я думала нет ничего хуже смерти, — всхлипнула Тири, пряча лицо под рукой у Андрея. — Но смерть от руки любимого страшнее любой напасти.

— Так не должно быть, — шептал на ухо изумлённый торрек. — Не должно.

Все разошлись. Кровь смыли, столы разобрали, зал опустел. Но Андрей ещё долго не уходил, долго стоял и смотрел на то место, где свершилось убийство. Трудно судить о том, какие мысли терзали его в тот момент. Тири была рядом. Девица больше не плакала — она устала от слёз.

Выпал первый снег. Больших сугробов и наносов пока не было. Рыжая земля лишь слегка прикрылась сияющим покрывалом. Деревья принарядились пушистыми шубками. Ночи стали светлее. Луны стерегли крепость от внезапной напасти, подсвечивая стражникам под ноги. Нетронутый белый ковёр очистил тракт от следов недавних побоищ, даровал взору блаженный отдых, пока не измазался кровью и сажей.

Спустя сутки после убийства халин Шиайи ненавистный халир Гарах всё же умер. Мы это поняли по заунывному трезвону вестовых. Тоскливые рога не смолкали с рассвета и до тех пор, пока солнце не скрылось за горизонтом.

Орда скорбела. Халирцы хоронили умерших братьев в земле, потому после церемонии омовения в степь должен был отправиться большой отряд воинов, рабов и прислуги. Они доставят тело повелителя к месту погребения и проведут ритуал. После этого простых воинов и рабов убьют, чтобы ни одна живая душа не узнала где покоится Гарах-сит-Нарвай, а новый халир возьмёт на себя пожизненную заботу о семьях ордынцев, приносящих себя в жертву ради покоя павшего повелителя. Так кочевники поступали испокон веков, дабы оградить могилы предков от мародёров.

Следующей ночью смолкли и топоры. Томительная тишина придавила на уши, заставляя гарнизон нервничать и смотреть в оба. Это был сигнал — весть о том, что орда закончила приготовления к штурму и в любой миг может разгореться кровавая битва.

Так и вышло. Тянуть время Хагмас не рискнул. Тем же утром у опушки леса показались штурмовые отряды. Армию степняков скрывала предрассветная тьма и добрых тысяча шагов, рассмотреть колоны со стены возможности не было, но тысячи факелов, замерцавших под млисами, проглядеть было невозможно. Стража подняла тревогу.

Ту ночь Угрюмая провела на ногах. Лишь редкие везунчики смогли обуздать тревогу и немного поспать. Остальные пришли на стены уставшими, злыми, но готовыми к битве. Я был в числе последних.

— Сегодня нас ждёт тяжёлое испытание, — пробубнил капитан, рассматривая орду в бинокль.

Спустя миг от леса долетели новые звуки. Орда расступилась и вперёд, жутко скрипя и опасно пошатываясь, выехали массивные осадные башни. Чтобы облегчить конструкции, из брёвен собрали только каркас, а стенки башен плотно обшили лошадиными шкурами, но даже так те махины с трудом поддавались обслуге. Каждую башню толкали десятки воинов, едва продвигая их сквозь липкие сугробы.

Орда закричала. От гула тысяч басовитых глоток стена содрогнулась, а по коже пробежали мурашки. Море мерцающих светляков пошло волнами, когда степняки, предвкушая битву, подняли светильники над головами. Спустя минуту халирцы загасили все факелы, укрылись массивными щитами и двинули к стенам.

— Ник, у меня штурм, приём, — передал по рации Крас.

— У меня тоже, — тут же подхватил Калаш.

— Сюрпризы есть? — поднёс я рацию к губам.

— Есть, к северной стене приближаются четыре осадные башни.

— К западной три.

— Тогда справитесь сами, нам здесь не до вас будет, — проговорил в рацию капитан.

— Что?.. всё так плохо? — спросил Крас.

— Сколько? — не терпелось Калашу.

— Двенадцать, — выдохнул Борис. — Держитесь там, как хотите. Все подкрепления оставим для южной стены.

— Принял.

— Принял.

Продвигались кочевники медленно, не рискуя обгонять неторопливые конструкции. Снежное полотно под ногами халирцев быстро измазалось ржавыми кляксами. Скрипели большие колёса, потрескивали балки. Заострённые башни, похожие на гнилые зубы великана, важно покачивались на ветру, кренились в стороны, наезжая на кочки. Шкуры пританцовывали в такт поступи осадных строений, будто пышные юбки, неуспевающие за шустрыми ногами.

— Готовьте баллисты, — спокойно проговорил капитан.

Дальше к пилястрам сторожевых башен подогнали орудия. Обслуга проворачивала рычаги, взводя баллисты для выстрела. Слишком долго, четырём машинам не справиться со всеми башнями издали.

— Расходитесь по своим секторам, — повернулся я к курсантам. — Тим, ты со мной. Твоё место займет Бернис Моурт.

Помост опустел. Остались только Тим, капитан и два десятка воинов моей стражи.

— Что-то маловато степняков, да и знамён гарров не видно — у леса только халирская орда, — задумчиво проговорил Игорь Викторович.

— Думаете, гарры бросили Хагмаса? — обнадёженно протянул Тим.

— Нет, скорее он сам их спровадил домой, — ответил я за капитана. — Хагмас не дурак, халирская орда самая многочисленная — её сил вполне достаточно для осады одной крепости. Ни к чему кормить столько лишних ртов… особенно, с их-то запасами. К тому же, в трудную минуту лучше быть в окружении верных воинов, связанных клятвами, чем разжигать недовольство сильных союзников. Кто знает, какие промахи они примут за слабость?

Я хотел сказать что-то ещё, но так и замер, заворожённый внезапной картиной у леса.

Небо стало светлее, солнце ещё не показалось, но мутная тьма уже издыхала, прячась от палящих лучей в последних тенях, так что рассматривать тракт стало куда проще. За спиной степного войска показалась большая телега, гружёная тремя огромными медными трубами. Вокруг повозки расставили здоровенные барабаны.

Высокий кочевник, одетый только в исподнее и раскрашенный кровавыми шаманскими рунами, запрыгнул на телегу и изо всех сил начал дуть в гигантский рог. Лес содрогнулся от рычания труб. Разошлись барабаны.

Услышав сигналы, орда взревела. Даже стена завибрировала от такого количества децибел. Ноги слегка ослабли, задрожали поджилки. Если это такая попытка психологической атаки на гарнизон, то степнякам она удалась. Даже я впечатлён.

Последние сомнения развеял огромный костёр, что запылал дальше по тракту. Алое пламя взвилось до верхушек деревьев, а густой красный дым повалил к небесам.