— Первый раз здесь?

— Dа, да.

Он хмурится.

— Ты ведь не гей, не так ли?

Я качаю головой.

— Играешь в туриста?

— Я здесь не поэтому. — Я достаю свой телефон и показываю фотографию Кевина. — Я ищу этого человека.

Тарзан мгновенно ухмыляется.

— О мой Бог! Ты друг Рокки?!

Я хмурюсь.

— Эм… да.

— О Боже, я просто люблю его. Следуйте за мной. Я думаю, он вернулся в игровую комнату.

Я могу только представить, что это за чертова игровая комната. Но я все равно иду за Тарзаном. Он проталкивается сквозь толпу танцующих мужчин, пока мы не добираемся до светящегося дверного проема, управляемого тремя вышибалами в ультра узких плавках.

— Он со мной, Шон, — Тарзан похлопывает одного из них по груди, и мужчина кивает нам, чтобы мы проходили.

Мне требуется около четверти секунды, чтобы найти Кевина внутри. Его немного трудно не заметить, потому что он склонился над козлами с членом во рту, в то время как мужчина в коже шлепает его по голой заднице теннисной ракеткой.

— Рокки! — зовет Тарзан. — Эм… мой друг здесь, чтобы увидеть тебя!

Кевин переводит взгляд на меня. Он хмурится, и я вижу, как он толкает мужчину перед собой. Парень вздыхает и отстраняется. Кевин кидается на парня позади него, говоря что-то, чего я не слышу. Парень продолжает шлепать его, хотя до того, как Кевин поворачивается к нему.

— Я сказал, блядь, ОРЕО, Лэнс! Господи! Уважай это гребаное стоп — слово!

“Лэнс” застенчиво отступает.

— Черт, прости, Рокки. Я тебя не слышал.

Кевин поворачивается и с любопытством смотрит на меня.

— Эм, я тебя знаю?

— Нет, я… — Я пристально смотрю на двух обнаженных мужчин по обе стороны от него. — Можно нам минутку?

— Эй, подожди своей гребаной очереди, — бормочет мужчина, которого только что сосали. — Жадная сука.

Я рычу бросаясь к нему.

— Я сказал, можем мы блядь взять минутку,- шиплю я. — Нам с Рокки нужно поговорить наедине.

Мужчина сглатывает и кивает.

— Ладно, успокойся, Халк. — Он кивает Лансу, а затем Кевину. — Мы будем прямо снаружи.

Кевин кивает. Его приятели выходят вместе с Тарзаном, и тогда мы остаемся одни.

— Ладно, кто ты, черт возьми, такой…

— У нас есть общая подруга, и она в беде.

Он хмурится, а затем внезапно его брови взлетают вверх.

— О Боже мой! Зои в порядке?!

— Я не знаю, — тихо рычу я.

Он хмурится.

— Черт, ты можешь отстегнуть меня?

Я бросаю взгляд на кожаные замысловатые приспособления, стягивающие его обнаженные бедра. Взамен этого, я достаю нож и разрезаю ремни, освобождая его.

— Пришлите мне счет, — ворчу я, когда вижу, как он хмурится, когда я уничтожаю его сбрую. Кевин, однако, стряхивает это и озабоченно смотрит на меня.

— Зои в беде?

Я киваю.

— Но я думаю, что ты можешь нам помочь.

— Как могу… — он хмурится, а затем смотрит на меня с новым пониманием. — О, черт, Ты тот, которого она нашла!!

— Прошу прощения?

Он качает головой.

— Ничего. Но ведь это ты, верно?

Он оглядывает меня с ног до головы и ухмыляется.

— О да, пожалуйста…

Я закатываю глаза.

— В самом деле? Вот, куда ты сейчас двигаешься?

— Извини, — он хмурится и качает головой. — Хорошо, чем я могу помочь?

— Я знаю, кто ты.

Он сглатывает.

— Ну, все здесь знают Рокки…

— Я знаю, кто ты на самом деле, американский дипломат Кевин Макинтош.

Он бледнеет.

— Как… — он качает головой. — Не бери в голову.

— Ее похитил человек по имени Федор Кузнецов, и у меня такое чувство, что вы знаете, кто это.

Он хмурится.

— К сожалению, да. Он в списке наблюдения США, с серьезными русскими из братвы, которые…

Глаза Кевина метаются к моим видимым и явно татуировкам братвы. Он сглатывает.

— Эм, он твой друг?

— Ни в малейшей степени. Но мне нужно найти его, и я думаю, что ты сможешь это сделать.

Кевин хмурится.

— Я могу?

— Ты сказал, что он в списке наблюдения?

Он кивает.

— Значит, его выслеживают.

Кевин морщится.

— Хорошоооо., Я имею в виду, я не могу комментировать…

— Он собирается убить ее, Кевин, — огрызаюсь я.

Ужас омывает его лицо.

— Он… ты серьезно?

— Мне нужно знать, где этот человек, — рычу я. — Конкретно. Блять. Сейчас. Так что звони и сделай так, чтобы это произошло.

Он выглядит пораженным.

— Я…я имею в виду…

— В чем, черт возьми, проблема?! — Я срываюсь.

Он пристально смотрит на меня.

— Проблема в том, что это не так просто, как просто сделать гребаный звонок! Конечно, я хочу помочь Зои, но ты ищешь чего-то невозможного! То, о чем вы просите, будет означать комитеты. Это будет означать согласование с Национальной безопасностью, и…

Я поднимаю USB — накопитель. Кевин запинается и хмурится.

— Что это такое?

— Это грязь, на тебя.

Он бледнеет. — что?

— Ты прав, Кевин. Каждый здесь знает "Рокки". Ты популярный мальчик.

Он ощетинивается.

— Я знаю, в какую игру ты играешь.

— Да? — Я рычу. Кладу флешку ему в руки. — Тогда начинай, блядь, играть в нее. Это все. Это все, что у меня есть на тебя. Это твое. Мир никогда не увидит, как один из его уважаемых финансовых лидеров и высокооплачиваемый дипломат США в моей родной стране подвергается групповому избиению мужчинами, одетыми как куклы.

Он бледнеет.

— О Господи, — шепчет он. — Там это?!

— Так и есть. — рычу я, подходя к нему вплотную. — Кевин, мне плевать, с кем тебе нравится трахаться или с кто тебя трахает. Но я забочусь о спасении девушки, в которую я влюблен. И если ты не будешь говорить по телефону, в ближайшие тридцать секунд, я взорву ядерную бомбу во всем твоем мире. Мы понимаем друг друга?

Он поджимает губы и выпрямляется во весь рост.

— Совершенно. Я с удовольствием помогу ей.

— Хорошо. Сейчас же звони.

Зои

На складе холодно. Как и стул, к которому я привязана пластиковыми стяжками. По крайней мере, сейчас я одета. Я вздрагиваю, вспоминая ужасную поездку обратно в Чикаго, съежившись голая и завернутая в одеяло в задней части фургона.

Я была в ужасе от того, куда я направлялась, но в равной степени боялась того, что может случиться со мной в руках двух мужчин в масках еще до того, как я туда доберусь. К счастью, они даже не пытались прикоснуться ко мне.

Когда мы добрались до этого склада, меня бросили в комнату с парой спортивных штанов и толстовкой на некоторое время, чтобы натянуть их. И вот я здесь; связанная, замерзшая, одна в темноте и напуганная до смерти, блядь.

Я знаю, что он не умер. Я не знаю, откуда, но я знаю. По какой-то хреновой причине я думаю, что как-то почувствовала бы это, если бы его не стало. Мне хочется закатить глаза на себя за то, что я вообще думаю о таком фокусном дерьме. Но это то, что я чувствую.

Я закрываю глаза на темноту. Я стараюсь не вспоминать Бог знает скольких других мужчин в хижине, с которыми он дрался. Я дрожу, но держусь стойко.

Он не умер. Я знаю он не умер. Потому что он не может этого сделать.

Внезапно загорается свет. Я вздрагиваю даже с закрытыми глазами от внезапного яркого света. Когда я медленно открываю их, я дрожу, когда понимаю, насколько велико пространство, в котором я сидела — эта огромная открытая складская погрузочная площадка.

— Ты хоть представляешь, блядь, во сколько ты мне обошлась, маленькая сучка?

Я задыхаюсь от внезапных слов с сильным русским акцентом, которые бросают в меня сзади. Я пытаюсь повернуться, но ничего не вижу из-за волос, упавших мне на глаза. А мои руки привязаны к спинке стула.

Я слышу приближающиеся шаги и дрожу от страха. Они становятся все ближе и ближе, пока внезапно в поле зрения не появляется дородный мужчина. Я смотрю на него и напрягаюсь. Он выглядит устрашающе. Большой, мускулистый, со шрамом на лице. Взгляд его глаз жесток, а улыбка-чистое зло.