— Прости, Лев. — Он хмурится. — Прошлая ночная рыбалка прошла хорошо?

Я киваю.

— Da. На самом деле, превосходно. — Я поднимаю взгляд на широкоплечего капитана и ухмыляюсь. — Снова хорошая работа по получению информации.

Он пожимает плечами.

— Это то, что я делаю. — Николай открывает остальные шторы в моей спальне, а затем бросает утреннюю газету на мой прикроватный столик. — Какие-нибудь проблемы?

Я качаю головой и делаю почти оргазмический глоток черного кофе.

— Машина немного промокла, но я позаботился об этом.

— Тебе нужно, чтобы я сделал второй заход?

Я снова качаю головой.

— Нет. Об этом уже позаботились.

Он кивает.

— Крупная рыба, Лев.

— Огромная.

На самом деле я вчера вечером не ходил на рыбалку. Я даже не прикасался к чертовой удочке с тех самых пор, как был мальчиком. Но я действительно поймал большую рыбу.

В основном, никто в этом городе не был настолько глуп, чтобы связываться с Братвой Кашенко. С Виктором Комаровым во главе и мной в качестве его второго номера, это могли быть чертовы девочки-скауты, и мы бы оставили их в покое. Но, по-видимому, преступники в этом городе в последнее время стали особенно глупыми.

Некоторые особо безмозглые идиоты решили попытать счастья, открыв наркопритон на наших границах. Николай и некоторые из его команды были более чем счастливы расколоть несколько черепов с сильным пристрастием. Но в процессе они забрали домой пару ноутбуков, которые нашли. Николай, бывший российский спецназовец, несколько раз покопался в жестких дисках и получил несколько полезных разведданных.

По-видимому, небольшая итальянская группа, стоявшая за этим маленьким приключением на российской территории, сами себя поймали на удочку. Это код для кого-то большого и важного, на кого у них был компромат.

Но что я могу сказать; русские любят хорошую рыбалку.

Итак, прошлой ночью мы отправились на рыбалку. Я и несколько крепких парней постучали в заднюю дверь клуба этих клоунов. К их чести, они пали, борясь, — отсюда и мои свежие синяки. Но они действительно пали — пали все до последнего человека, а это значит, что их грязный секрет теперь наш грязный секрет. Их рыба теперь наша рыба.

Я вздыхаю и делаю еще один глоток кофе. Когда моя голова проясняется, и воспоминания о моих коротких снах возвращаются, дразня меня. В течение трех недель мне снились одни и те же сны — каждую ночь, повторение моей ночи с ней. Каждую ночь я заново переживаю ощущение ее подо мной и ее вкус на моем языке, только чтобы проснуться злым, одиноким и твердым.

Не то чтобы она была загадочной девушкой. Я точно знаю, где найти Зои Стоун: либо в таунхаусе ее отца на берегу озера, либо в шикарной квартире, которую он купил для нее, пока она училась в колледже здесь, в Чикаго.

Это была бы та же шикарная квартира, где я сорвал с нее трусики и зарылся по самую рукоятку между ее кремовыми бедрами, пока она умоляла об этом сильнее.

Я издаю стон, выдыхая воздух через губы. Нет, это не значит, что она недоступна или ее невозможно найти. Но в этом-то и проблема. Она не случайная интрижка на одну ночь или просто “какая-то девушка”, которую я подцепил. Если бы это было так, все было бы намного, намного проще.

Но это не так. Она-работа. Она невинная, которую я должен был защищать и за которой должен был “присматривать”. Не “держать ее ноги обернутыми вокруг моей талии, пока она кончает на мой член”. Хуже того, ее лучшая подруга — единственная и неповторимая Фиона Виктора — моего босса.

Я пересек важную черту три недели назад. И я расплачиваюсь за это каждое утро, когда просыпаюсь с мыслью о том, как она ускользает от меня сквозь пальцы.

— Ты собираешься сегодня?

Я поднимаю взгляд на Николая.

— Куда?

Он хмурится.

— Извините, босс. Я подумал.

— Николай.

— Da?

— Я сплю три часа. О чем, черт возьми, ты говоришь?

— О свадьбе?

Я хмурюсь.

— Свадьба?

— Да. Я подумал, что ты тоже пойдешь.

Я моргаю бровью.

— Виктор и Фиона в Мексике.

Назовите это привилегией быть таким же богатым и могущественным, как Виктор — или я, если уж на то пошло. Когда ты найдешь свою настоящую любовь, как у моего друга с Фионой, ты можешь отправиться куда захочешь в любой момент, чтобы погреться с ней.

Николай качает головой.

— Нет. Они прилетели прошлой ночью.

Я хмурюсь и тянусь к своему телефону на соседнем столике, который я не удосужился проверить со вчерашнего рейда. Дерьмо. Конечно же, есть два звонка от Виктора и сообщение о том, чтобы позвонить ему и вернуться.

— Что они, забыли об этом?

Он ухмыляется.

— Очевидно, это была внезапная помолвка.

Я закатываю глаза.

— Кто, черт возьми, так быстро женится?

Он пожимает плечами.

— Очевидно, кто-то, кого мисс Мюррей знает.

Я напрягаюсь. Мисс Мюррей-это Фиона. Фиона Виктора.

— В любом случае, если тебе больше ничего не нужно, я собираюсь…

— Что? — рычу я.

Николай останавливается в дверях и оглядывается.

— что?

— Какой гребаный друг, — Я тихо рычу.

Он кивает на утреннюю газету на столике рядом с моей кроватью.

— Там есть объявление об этом. Кажется довольно забавным. Я имею в виду целую страницу в Трибуне это не может быть дешево. Вам нужно что-нибудь еще, босс?

Я ошеломленно качаю головой. Я осознаю, что Николай уходит, и звук закрывающейся двери в мой пентхаус. Я медленно тянусь за газетой. Мои руки кажутся налитыми свинцом или цементом; мои пальцы неуклюже сжимают каждую страницу отбрасывая в сторону. Пока внезапно мое сердце не останавливается.

На первой странице раздела "Общество", в полном цвете, фотография девушки, о которой я мечтал каждую ночь в течение последних трех недель.

Мое запретное желание.

Мое непреодолимое искушение.

Зои, блядь, Стоун. И она собирается вступить в брак.

Я смотрю на страницу. Рядом с ее улыбающейся фотографией — самодовольное лицо какого-то гребаного придурка по имени Чет Брубейкер-ее жених. Мои глаза опускаются, и я сжимаю челюсти. Николай не ошибся. В статье на всю страницу упоминается внезапность помолвки, объясняя ее дерьмом, как “летящие искры” и “настоящая любовь не может ждать”. Я даже не осознаю, как сильно сжимаю зубы или как сильно сжимаю бумагу, пока у меня не начинает болеть челюсть и страница не рвется.

Свадьба состоится сегодня. Сегодня девушка, которую я не могу выкинуть из своей гребаной головы, выходит замуж за другого мужчину.

Мое зрение пульсирует, когда я встаю, рыча. Бумага сжимается в комок в моем кулаке, прежде чем упасть на пол.

НЕТ.

Я отвоевал себе место в этом мире, получая то, что хочу, — не проявляя ни милосердия, ни слабости. Никогда, никогда не отступая и ни на что не соглашаясь.

Три недели назад я взял ее. Я попробовал ее на вкус. Я почувствовал, как ее ногти царапают мою спину, когда она умоляла о большем. Три недели назад я заявил на нее права и сделал ее своей.

Утренний свет светит мне в глаза, когда я рычу и смотрю в окно на этот город — мой город.

Говорите сейчас или замолчите навсегда, говорят они?

Ну, я вот-вот, блядь, зареву.

Зои

У меня трясутся руки. Я крепко закрываю глаза, если зажмурю их достаточно сильно и не буду дышать, это создаст внутри меня достаточное давление, чтобы остановить дрожь. Но все, что я получаю это головную боль.

Когда я открываю глаза и выпускаю воздух, перед моим взором проплывают пятна. Я смотрю вниз и издаю стон. Мои руки все еще дрожат.

Я прерывисто вздыхаю, когда снова смотрю на свое отражение, смотрящее на меня в ответ. Если бы вы увидели случайный снимок этого момента, вы бы, вероятно, улыбнулись. Вы бы увидели бледную невесту, одетую во все белое. Вы бы увидели, как трясутся ее руки и нервно подергивается нижняя губа, прикушеная ее зубам.

Вы бы увидели напряжение в ее шее и то, как напряженно она сидит в кресле, пытаясь унять дрожь. Вы бы увидели все это и улыбнулись, думая, что видите девушку с тяжелым случаем нервного срыва в день свадьбы — настолько переполненную волнением и радостью, что она нервничает.