Гестер Каронет прогуливался по саду в полном одиночестве. Неспешным шагом он проходил мимо звонких фонтанов, рассматривал прекрасные скульптуры, созданные гениальными мастерами в невиданной им до сих пор манере, любовался пышными зарослями незнакомых ранее цветов и кустарников. Королевский сад был целым миром, неожиданно открывшимся для него. Одна из дорожек вывела Каронета к открытой ажурной беседке, в которой стояла королева, положив руки в перчатках на перила. Его появление, видимо, оторвало ее от собственных размышлений и она, подняв голову, смотрела, как он приблизился и остановился по другую сторону ограждения.

— Наскучило общество, Ваше Величество? — с любопытством спросил Гестер.

— Нет, что вы, господин атташе. — спокойно, с милой улыбкой ответила Валерия. — Просто решила обдумать одну идею, знаете, одну из тех, что приходят в голову внезапно и их надо не упустить, ловить и сразу же развивать.

Она улыбалась ему, ее взгляд предназначался тоже лично ему и никому больше. Гестер не мог понять, что за стихия вступила ему в голову, но он вдруг стал таким легким, свободным и дерзким. Сделав шаг вперед, он взял за руку королеву, ловко снял с нее перчатку и прижал тонкую женскую ладошку к своим губам. Не отрывая взгляда от изумленных зеленых глаз, поцеловал кончики дрогнувших пальцев, прижал их к своей щеке и улыбнулся, как никогда не улыбался в своей жизни — словно шальной мальчишка, получивший самый лучший подарок, о котором не мог даже мечтать.

— Прощения не прошу, Ваше Величество. Но на него надеюсь.

Он ушел тут же, не смея оставаться рядом больше ни минуты, не присоединяясь к остальным дипломатам, убыл в посольство и там долго ходил по гостиной в своих покоях, не понимая ни себя, ни своего настроения.

Через два дня король Зигфрид пригласил дипломатов всех государств, аккредитованных в Новой Даварии, на церемонию спуска нового корабля, построенного на столичной верфи и предназначенного для ученых, исследующих глубины Великого океана. Корабль был превосходен, ни один из дипломатов не мог представить, через какое время возможности их государств позволят строительство таких плавучих научных центров с массой аппаратуры, с лабораториями и батискафами для спуска под воду. Белоснежный красавец гордо соскользнул со стапелей и закачался на воде, плеснув вокруг себя мощной волной. Грянул гимн, толпа народа приветствовала спуск, размахивая головными уборами и яркими воздушными шарами, которые вдруг разноцветными гроздьями взмыли в небо.

Потом все расселись на лошадей и выехали на прогулку по побережью. Всадники растянулись по берегу, наслаждаясь прекрасным днем и чудесными морскими видами. Впереди всех ехали король и королева, о чем-то изредка переговариваясь, но вдруг лошадь под Валерией заплясала и сорвалась с места. Гестер, все это время наблюдавший за венценосной парой, увидел, что лошадь несется, совершенно неуправляемая, к высокому обрыву, над которым в этот ясный день клубился плотный туман, внутри туманного облака, постоянно перемещаясь, искрились нити тонких молний, меняя цвет и направление. Он ни о чем не думал в эти жуткие секунды, просто пришпорил свою лошадь и помчался вслед за Валерией. В несколько прыжков настиг он королеву и они рухнули вместе, один за другим с обрыва в серую облачную тьму, ни на миг не задержавшись на краю обрыва. Ни смертельно побледневший Зигфрид, никто другой не успели опомниться за эти несколько мгновений произошедшей трагедии.

Они ехали вдвоем через сумрачный лес по широкой дороге, хорошо укатанной многочисленными обозами, проходящими по ней. Здешние места с давних пор были густо заселены, в отличие от некоторых других земель здесь расстояние от одного селения до другого можно было пройти даже пешим ходом за неполный день. И народ здешний был мало что трудолюбив, как это случается часто и повсеместно, но и славился своей предприимчивостью и монолитностью. Сосед стоял горой за соседа и твердо знал, что в случае нужды за него тоже встанут все. Здешние промыслы кормили все королевство и многое вывозилось за кордон.

До селения Речное им оставалось ехать совсем недолго, когда Олаф Гесси заметил, что его спутница как-то странно поникла в седле и вот-вот свалится с лошади. Он быстро подъехал к ней и успел подхватить молодую женщину, поддерживая ее в седле. От его прикосновений она вздрогнула и очнулась, с недоумением оглядываясь вокруг. Остановив свой взгляд на нем, женщина с напряжением, словно что-то припоминая, задумалась и наконец-то расслабилась и тихо произнесла:

— Устала наверное. Что-то почудилось странное. Приедем — отдохну и хорошо высплюсь.

Мир Бенериф совершенно неудачно расположился на Перекрестке множества миров. Окружающая его оболочка, неравномерная по толщине и плотности, то и дело истончаясь в различных местах, пропускала в реальность Бенерифа порождения иных миров и ни разу еще не случалось так, чтобы незваные гости были добры к хозяевам. Они рвались сюда, чтобы убивать и пожирать.

Единственной религией этого мира была вера в Пришествие Создателя, который когда-нибудь вспомнит о своих забытых детях и придет, чтобы спасти их, поэтому Инквизиция Бенерифа была создана не для искоренения ереси, а для спасения от нечисти, прорывающейся сюда. В Школах Инквизиции с самых ранних лет обучались и воспитывались дети, наделенные особым Даром и после обучения все они работали в меру силы своего Дара и его особенностей поисковиками нечисти, оперативниками, уничтожающими ее, лекарями, сотрудниками научных лабораторий, изучающими все, что касалось прорывов.

При строительстве городов и поселений в этом мире меньше всего руководствовались понятиями красоты и высокой эстетики, максимальная безопасность жителей — вот что определяло их внешний вид и планировку. Каменные дома с толстыми стенами, стоящие на высоких фундаментах, с небольшим окнами, забранными решетками, образовывали узкие, извилистые улочки. В каждом доме был свой колодец и подвал с припасами, а в селениях и весь двор полностью закрывался сплошной крышей, оберегая домашнюю живность. Лавки, ремесленные мастерские, управа и гостиный двор размещались в центре, на небольшой площади. Случалось всего несколько раз, когда точка прорыва оказывалась в местах, где поселились люди, однако жизнь показала, что именно такое устройство дает возможность Инквизиторам быстрее и с наименьшими жертвами справиться с потусторонними исчадиями.

Жизнь на Бенерифе существовала на двух континентах, расположенных рядом и разделенных узким проливом. На обоих континентах находились пять королевств и единственная польза от тяжкого положения этого мира заключалась в том, что ни одно из королевств вот уже несколько тысяч лет не развязывало войн против других. В далекой древности случилось так, что встретившиеся на поле брани войска двух королевств в самый разгар битвы оказались в центре Большого прорыва. Сражающиеся моментально сообразили, кто их общий враг, раскатали прорвавшихся тварей в тонкий блин, помирились и с тех пор без всяких договоров о дружбе прекратили взаимные претензии, сражаясь каждый со своими гостями из других миров.

Олаф Гесси и Велира Вранцев встретились в Школе Инквизиции. Он влюбился с первого взгляда в хрупкую, изящную девушку с дивными зелеными глазами и волосами цвета поздней осенней листвы и уже не представлял своей жизни без нее. Велира была сиротой, потерявшей родителей несколько лет назад. После их смерти ей по завещанию достался хороший дом в столице и некоторая сумма на счету в Королевском банке. Старший брат, получив свою долю наследства, жизнью сестры больше не интересовался и они никогда с тех пор не встречались. Сам Олаф был третьим сыном в семье богатого торговца. Вопреки воле отца он не стал продолжать семейное дело, за что получил неплохую сумму отступных и отлучение от семьи. С тех пор он был совершенно свободен в выборе жизненного пути и шел по нему в соответствии со своими желаниями.

Велира стала его главным желанием, он был настойчив и убедителен и через месяц после их первой встречи они поженились. Это было волшебное время абсолютного счастья, которое они разделили пополам. Они любили, их дни были светлы и радостны, а ночи полны нежной страсти. Когда Олаф узнал, что у них будет ребенок, он готов был носить любимую на руках, чтобы ее милые ножки не касались этой грубой земли. Он готовился, уже представляя себя отцом, заранее любя своего ребенка. В своих мечтах он пел ребенку колыбельную, купал малыша, учил его ходить и говорить, гулял с ним по парку, покупал ему разные игрушки. А потом случился Большой Прорыв нечисти под столицей и всех Инквизиторов бросили на его подавление. Напрасно Олаф уговаривал свою жену остаться в столице, она выехала на ликвидацию прорыва вместе со всем отрядом.