— Господин, простите, что потревожил, но это срочно! На вашу невесту напали в трактире недалеко от поместья. С госпожой Роашат все в порядке, насколько я понял — рядом оказался Его Высочество с гвардейцами…

— Его Высочество Сильван? — вскинул бровь Нико, — Он шастал у моего дома, а мне никто не доложил?

Слуга слегка стушевался под взглядом мужчины, но быстро вспомнил, что это не в его компетенции.

— Видимо, да?..

— Я так понимаю, Его Высочество сопроводил Соль до моего дома? — холодно уточнил он.

— Д-да… Они уже подходят к воротам! Я пришел вам сообщить…

Никтос не стал дослушивать. К чему это, если надо встретить гостей? Лари метнулся привычно за своим господином, а Диес остался. Ни Соль, ни Сильван не вызывали в нем особой симпатии, и, раз с ними все в порядке, лишний раз мозолить себе глаза нет никакой нужды!

Он листал оставленный здесь кем-то сборник сказок, разглядывая прекрасные иллюстрации и представлял, как эти знакомые всем с детства истории будет когда-нибудь рассказывать своим детям. Вспоминал с улыбкой, как когда-то их читал у постели больной сестры.

Женщина не вошла, а скорее вплыла в сад, на ходу скидывая плащ и с прищуром оглядываясь. Она остановила взгляд на Хирше и недовольно цыкнула.

— Где Нико?

— Ушел вас встречать, — Диес не удержался от того, чтобы тоже окинуть фигуру Соль взглядом и с раздражением подавил в очередной раз восхищенный вздох. Женщина была в его вкусе. Если бы не характер!

Не успел он развить мысль, как натолкнулся на плохо различимое в полумраке темное пятно на боку.

— Госпожа Роашат, у вас кровь…

Она махнула рукой.

— Пустяки.

— Пустяки?! Вы с ума сошли?.. — подскочил мужчина, откидывая книгу, — Надо срочно позвать лекаря!

— Сядь и не кипишуй, — женщина надавила ему на плечо, легко усаживая обратно, и упала в соседнее кресло, со стоном вытягивая ноги, — Просто пара царапин. Али уже обработал, потом к лекарю загляну! Пока что мне лень…

Диес поражено оглядывал ее уставшее лицо, наткнулся на бинт на шее, тоже уже успевший слегка пропитаться кровью.

— А может вам нехорошо от кровопотери, а не лень? — угрюмо предположил Хирш.

Прямо сейчас стоило бы не разговаривать с ней, а наплевать на ее хотелки и позвать лекаря, но под ее взглядом он почему-то не мог сдвинуться с места. Не смел перечить ее словам. Даже совершенно справедливо выговаривать ее за подобное бессмысленное безрассудства было как-то неловко. И это бесило. Почему она не позволит просто позаботиться о себе? Что в этом такого?..

— А знаете, я, кажется, кое-что понял.

Я устало откинулась на спинку дивана, стараясь не делать лишних движений. Конечно, боль была вполне терпимой, но ощущение раскроенной кожи, того, как щиплет и стягивает при каждом движении, расходясь по всему телу, никогда не были мне приятны.

А после оборота и пробежки стянутые до того хоть немного бинтом, края разошлись еще больше. Но мне так хотелось поскорее добраться до дома, до Нико! Сейчас тоже хотелось пойти и поискать его, но тут уж я решила не дурить и дать себе отдохнуть. Сам прибежит.

— И вы очень хотите поделиться своим открытием? — уточнила я, прикрывая глаза, — Не обещаю, что буду слушать внимательно, но выговориться вам не запрещаю. Я не в том состоянии, чтобы кого-то затыкать, так что дерзайте!

— Вы несносны, — фыркнул мужчина, но уже как-то на удивление спокойно, — Я понял, что вы не жалеете себя и от того не жалеете других.

— Жалость — плохой советчик, господин Хирш, — я помолчала немного, а потом почему-то не удержалась и продолжила, — И в отношении себя, и в отношении других. Жалеют слабые и жалеют слабых. Я — не слабая.

— Далеко не всегда так, — мотнул головой он, — Не стоит быть такой категоричной.

— Ну-ка поясни! — предложила я, зло усмехаясь.

Мне было что ответить на совершенно любой его аргумент! Боже, сколько раз мне предлагали быть подобрее, быть снисходительнее, но на тех, кто подобрее — ездить удобнее. Потому всем и навязывают жалеть всех вокруг, входить в положение каждого второго, манипулируя этим ради своего удобства. Пусть злая Соль Роашат потакает моим слабостям, жалеет меня, прощает меня, а то мне же обидно и больно!

Я поймала взгляд Диеса, и в нем промелькнула что-то такое, от чего мне захотелось — почти нестерпимо! — съездить ему по наглой роже.

— Вы сейчас захотите меня ударить, — будто прочитал мои мысли он, — И это будет заслуженно, но… вы же рано потеряли родителей, да? Вы их помните?

— К чему это? — раздражено поджала губы я, — Если вы хотите меня-сиротку пожалеть — то оставьте, умоляю! Я их не помню, и от того мне не может быть грустно. Этим заходом меня точно не пробьешь! — я почти расслабилась, глядя на него с удивлением, — И за такое я не бью, что вы обо мне вообще дума…

— А ваш дядя вас вряд ли жалел, раз вы его не пожалели, да? — закончил он.

Я замерла.

Он вот вообще жить не хочет что ли?

Сначала я даже ничего не почувствовала, а потом на меня накатило волной возмущение.

— Как ты!.. — зашипела было я, тяжело приподнимаясь.

— Простите! — он тут же вскинул руки в примиряющем жесте, — Простите… Я знаю — грубо! Но вы же сами сказали, что вам не нравится, когда вас жалеют, да?

Последнее предложение получилось у него немного ехидно, и он сам же и скривился. А я, наоборот, тут же успокоилась. И правда: чего это я? Мне его тактичность не нужна. И, как ни странно, я по лицу видела — он это сказал за какой-то своей целью, а не просто что бы меня позлить.

— За сестру мстишь, значит?

— Я за нее уже отомстил! — вскинулся он оскорблено, что я сомневалась в нем.

Я нахмурилась, прожигая его взглядом.

— И что это значить должно?

— Со временем узнаете, — улыбнулся он теперь уже откровенно ехидливо, но быстро снова посерьезнел, — Соль, я просто хотел уточнить, правильно ли я все понял, но я правда не хотел грубить! — горячо подтвердил он мою мысль, — Просто я понял немного, от чего вы такая…

— Какая? Бессердечная обижательница маленьких девочек, которые смотрят влажными глазами на моих мужчин? — губы растянулись в улыбке, — Теперь ты понял, почему меня это не радует? Потому что в глубине души я накладываю на Нико образ дяди и боюсь его предательства? — ахнула я с демонстративным удивлением, припоминая одну из версий одной из обиженных мной дам, — Так ты у нас менталист, значит, — весело потянула я, — В мыслях роешься и теперь всю-всю меня понял?

— Соль, вы несносны! — он уронил голову в ладони, простонав устало сквозь зубы, — Я вовсе не о том! Вы мне зубы заговариваете?..

— А между прочим, когда твоя сестра увела у меня одного ухажера действительно случайно, я и слова ей не сказала! — зачем-то припомнила я.

На самом деле эти его обидки мне надоели. Мы уже даже с Аглаей все выяснили, а он все мне мстить собирается! Ну что за ерунда… Будто без него проблем не хватает! Я вспомнила разговор с Сильваном, и к боевым царапинкам у меня еще и голова жутко загудела.

— Соль, ну я же не о том вовсе… — жалостливо потянул Диес, — Я так забуду, о чем хотел сказать!

Он был смущен, уж не знаю — почему! Но взгляд его передавал упрямое желание продолжить, и я зачем-то поторопилась его перебить.

— Мы говорили о том, что вы мне отомстили и теперь сможете спать спокойно, как хороший братик! Но, знаете, вы правы, — я рассмеялась, — Иногда пусть нас пожалеют, да? Вот Аглая девочка хаотично жалостливая. Как думаете, если я ей скажу, что вы мне угрожали местью после ужасного покушения, и я теперь вас боюсь, она меня пожалеет? А то мы с ней сегодня дружим, если успею до утра домой, думаю, шансы высоки… И, знаете…

Я заметила, как у него отчетливо дернулся глаз и на душе тут же посветлело и посвежело! Откуда-то появились силы и голова уже болела не так сильно.

— Просто ты, кажется, не привыкла к заботе! Поэтому я спросил про родных, — торопливо выпалил он уже без смущения, стоило ему заметить, что я собираюсь что-то сказать. — Я уже с таким сталкивался как-то… Тебе не привили никакого доверия к чьей-то доброй воле, да? Точнее, привили недоверия к чьей угодно, даже самых близких. Ты как Аглаина мама, она тоже с трудом доверяет. А иногда мне кажется, что до сих пор — никому, просто вид делает… И тоже не терпит жалости, не понимает ее. Она вам тоже Аглаиной щеки не простит, но и жалеть ее не будет, — он ушел на мгновения в свои воспоминания, но потом снова вскинул горящий взгляд, — Вот ты шутишь сейчас, а пойди к Аглае и пожалуйся! Наши отношения это не испортит, а она ведь и правда пожалеет. Пообещает помочь. Разозлится на меня. Поговорит со мной, требуя отступить, — продолжал перечислять он, — А лучше пойди к Нико. Он ведь твой, как ты говоришь! Твой мужчина, твоя пара. Скажи, что тебе плохо, ведь тебе и правда плохо! Что ты устала, а противный Хирш тебе еще и местью угрожает. Разве случится от этого что-то плохое? Если он будет рядом и решит пару мелочей, которые ты, конечно, можешь решить сама, но можешь — доверить близкому. Пусть он меня выгонит отсюда, избавит тебя от головной боли, — Диес улыбался, — Но ты не пойдешь, ведь ты не привыкла. К защите, к сочувствию, понимаешь? К потере хоть какого-то контроля. И не понимаешь этого в окружающих. Ты и правда будто дикий зверь! Если ранен — прячься, пока никто не заметил! — скривился он, — Я все понять не мог, что у вас за непонятные игры с Нико… А ты просто строишь из себя нежную возлюбленную строящего из себя нежного жениха! И раз все выглядит прилично, вам обоим можно всерьез и не нужно в себе что-то менять. «Что? Я слишком все контролирую и не доверяю мужу?», — попытался он передразнить, видимо, меня, — «Так нет же, я побежала к нему после первых же угроз»! А на самом деле у вас и мысли нет всерьез на него положиться, да?