— Где?

— В письме! — и для пущей наглядности помахала листом перед её лицом. — Или ты думала у вас завёлся маньяк, который убивает просто для собственного удовольствия?

— Нет, конечно, — возмутилась она. — Но причём тут письмо?

— Ты что-нибудь понимаешь в расследованиях преступлений?

— Не-е-е-ет, — протянула подруга.

Мне не сиделось на месте, и, встав с кровати, я стала расхаживать по комнате и живо жестикулировать.

— Я, конечно, тоже не специалист, но видела много фильмов на эту тему и прочла кучу книг в том же жанре.

— Фильмы? — не поняла она.

— Это потом.

— Ладно.

— И почти в каждом случае дело было в деньгах. А Ирэн богата. Ведь после смерти родителей она становится наследницей папиного завода? Я права?

— Да. Она же единственный ребёнок в семье.

— Именно. А если Ирэн умрёт, все её имущество перейдёт к ближайшему родственнику, то есть к тётке.

— Да, — с пониманием ответила Джули. — Или нет, — вдруг затормозила она. — Тётя Ирэн далеко. Даже не приезжала сюда ни разу. Как она могла это сделать?

— Не она, — покачав головой, с хищной улыбкой ответила я. — Я делаю ставку на Хитроуста.

— Нет, — уверенно ответила она. — Она с ним не встречалась. Не в газете же она объявление дала.

— Ну, может, они давно знакомы, — предположила я. — И то, что она не виделась с ним здесь, не значит, что она не видела его вообще. Но в целом я с тобой согласна. Думаю, она договаривалась с директором.

— Мария, по-моему, ты перегибаешь. Господин Жаднир хороший человек. Он много делает для этого места. Не могу представить его убийцей.

Я пожала плечами.

— У преступников на лице не написано, что они преступники. Хитроуст вообще тут многим нравится, а нам нет. И если тебе он не нравится внешне, мне не нравятся его манипуляции с разумом. Ну не верю я, что просто задремала и всё. Сон этот жуткий ещё. Не просто так он мне приснился.

— Давай всё же не будем спешить с выводами, — попыталась успокоить меня подруга.

— Ладно. Ты права, — сдалась я. — Делать скоропостижные выводы действительно неправильно. Но я всё равно им не доверяю.

— Дневник? — взяв его в руки и помахав им, спросила Джули.

— Давай, — я вернулась на своё место.

Стоило начать читать, как мы уже не смогли остановится. Из Ирэн вышел бы отличный автор. Она изливала душу страницам, словно говорила с близким другом. Но насколько интересно было читать, настолько было и тяжело это делать. Ирэн было плохо. Сначала просто из-за смерти родителей, потом от безмерного одиночества и тоски по любимым. Её дневник невозможно было читать без слёз.

Но за всей этой печалью, я не забывала не на минуту, зачем вообще открыла блокнот. И довольно быстро нашла кое-что интересное.

"Уверена, госпожа Сонда искренне хочет мне помочь, но у неё ничего не выходит. Сколько бы мы с ней не беседовали, легче не становится, а дурные сны продолжают сниться. Например, сегодня я проснулась с чувством невероятной тоски. Мне снилось, как мы с мамой рисовали наш сад. Для меня это воспоминание всегда было одним из самых счастливых, самым ценным. Но это наяву. А во сне я видела нас с ней со стороны, с огромным чувством надвигающегося несчастья. Я кричала им до хрипоты, махала руками, била об невидимую стену, разделяющую нас, надеясь привлечь к себе внимание, но они продолжали рисовать и улыбаться. Я так и не смогла их предупредить, и проснулась с чувством безысходности.

Госпожа Сонда каждый раз говорит, что мне нужен друг, с кем я могу поделиться своими мыслями. Мне не хочется, но, может, стоит попробовать? Тем более, что я познакомилась с одной милой девушкой. Её зовут Джули. Она немного навязчива, но, думаю, ей просто так же, как и мне одиноко. Сегодня я попробую поговорить с ней."

У меня не было возможности полноценно наблюдать за реакцией Джули на слова Ирэн, но, мне кажется, эти строки немного задели её самолюбие. Но спустя пару страниц мы прочитали то, что Джули должно было растрогать.

"Мне нравится проводить время с Джули. Мне пока сложно открыться ей и говорить так же легко, как это делает она, но рядом с ней мне становится легче, мир перестаёт быть для меня таким мрачным и серым"

Я не удержалась и приобняла Джули за плечи одной рукой. Хотелось её поддержать.

"Сегодня я впервые рассказала Джули о своём кошмаре. Она поддержала и приободрила меня. И мне стало легче. Госпожа Сонда, кажется, была права."

Пока я читала эти строки, в душе возникло лёгкое разочарование и недоумение. Разочарование, потому что мои подозрения расходились с реальностью. Ирэн и до Хитроуста снились кошмары. Я не знаю, могут ли маги в этом мире влиять на разум, но думала, что, может, психоцелитель навязывает ей эти сны. Но раз она ещё даже не ходила к нему, значит он был не при чём.

Что же касается недоумения, то мне было непонятно, почему с Ирэн произошла трагедия, если по началу ей становилось лучше. Хотелось как можно скорее дочитать до конца.

"Стоит мне порадоваться, что становится легче, как меня начали одолевать дурные сны. Нет, мне не снились мама с папой. Я всего лишь видела тех, кто окружает меня в пансионате. И иногда мою тётю Нору. Но сны были ужасны. Те, кто в реальности был ко мне добр, улыбался, во сне приводили в ужас, пугали, говорили гадости и даже пытались убить. Из-за этого мне стало трудно общаться с ними наяву. Даже Госпожа Сонда снилась. Как увижу её, сразу вспоминаются жуки и тараканы, бегающие по её рукам, которые она тянула ко мне. Фу-у-у. Даже вспоминать мерзко.

Господин Жаднир сказал вчера, что, если сегодня мне не станет легче, со мной будет проводить сеансы новый психоцелитель. "

В следующий раз меня привлекло следующее:

"Господин Хитроуст сначала мне не очень понравился. От него не веет аурой добродетели, как от других психоцелителей. Но уже после первой беседы я поняла, что ошибалась. Мне впервые было так хорошо во время сеанса. Я даже не заметила, как задремала у него в кресле. Было так стыдно, но господин Хитроуст не рассердился и, закончив пораньше, отправил отдыхать. Глаза и вправду слипаются. Пишу из последних сил."

Следующее она написала уже на следующий день.

"Меня переполняют эмоции, что, только открыв глаза, схватилась за дневник. Впервые с момента смерти родителей мне приснился хороший, волшебный сон. Я видела место, где была счастлива.

Каждый год, когда желуди созревали и падали на землю, мы всей семьёй ездили на луг, где как раз рос один толстый дуб. В тени его ветвей мы устраивали пикник и любовались закатом. В эту ночь мне снилось, как я бегу к этому дереву, в надежде увидеть маму и папу. И каким было моё счастье, обойдя его, найти их на том же самом месте, что и всегда, живых и весёлых. Они улыбались мне, звали присоединиться к ним, говорили, как сильно скучают по мне. А я стояла, как завороженная, и смотрела на них, плача от счастья.

Хоть это и хороший сон, он причиняет боль куда сильнее всех моих кошмаров. Как же я по ним скучаю!"

На странице было несколько круглых разводов от высохших слёз. Бедняжка плакала, пока писала эти строки.

"Не буду больше ничего говорить Джули. Стоит мне открыться ей, как ночью она тут же мне снится. И каждый раз какая-нибудь гадость. Сегодня, например, во сне я открыла свой шкаф, а она как выскочит на меня с ножом. Волосы дыбом, глаза красные, жуткие оскал. Проснулась я в тот момент, когда она воткнула лезвие мне в грудь.

После этого уснуть так и не смогла. Сняла платок с шара, подставила кресло к дверце шкафа и не сводила с него глаз до самого утра. Только когда услышала шум голосов на улице, меня отпустило, и я задремала. В итоге завтрак пропущен, обед только через час, а я голодная и разбитая.

Джули приходила ко мне, но я не открыла. Не могу её сегодня видеть."

— Я помню тот день. Она меня тогда избегала. А я занималась самокопанием, прокручивая в голове все наши встречи и разговоры, и не могла понять, чем так обидела её. Но теперь мне всё понятно.