— Собираешься пытать меня? — спокойно спросила Лада.

В ответ послышался сухой смешок.

— Глупая девчонка. Я пытаюсь починить тебя, а не сломать.

Лада взглянула на свою покалеченную ногу. Та была надёжно зафиксирована железными скобами и плотно перевязана. Охотница перевела взгляд обратно на своего бывшего наставника.

— И как давно ты работаешь на Витольда.

Тихомир снова усмехнулся.

— Я никогда на него не работал. А теперь постарайся не шевелиться, как я и советовал.

Старик обернулся. Лада подозревала, что он прекрасно видел, но всё же не сумела сдержать восклицание, взглянув в его глаза. Они были жёлтыми и совершенно нечеловеческими.

Тихомир медленно приближался, наслаждаясь произведённым впечатлением.

— Как давно ты стал этой тварью?

— В тот самый раз, когда уничтожил ту деревню. Я рассказывал тебе. Именно тогда я переменился и стал тем, кто я сейчас.

— Жалкий прислужник мелкого божка?

Тихомир пожал плечами.

— Скоро сама встретишься с Пожирателем. Истинным правителем Чудского княжества. Тогда всё и узнаешь.

Он принялся обрабатывать раны, полученные Ладой при падении с повозки. Чем бы ни был тот вонючий состав, которым мазал Тихомир, он быстро приносил облегчение. Хотя щипало ужасно. Похоже, на память об этой истории останется ещё несколько шрамов. Если, конечно, она не закончится в ближайшее время.

— Зачем было подбирать меня, обучать? Для тебя это была просто игра?

Бывший монах покачал головой.

— Сколько нетерпения. Поэтому ты никогда бы не добилась настоящего успеха в своей работе.

— Того, которого достиг ты? Стать тварью, выродком? Нет уж, спасибо.

Если эти слова и задели Тихомира, то он не показал виду.

— Где мои друзья?

— Один сбежал, второго ты скоро увидишь.

Лада рассмеялась в лицо старику.

— Значит, Дроган на свободе? Ты никогда ему не нравился. А я тебя защищала. Что же, когда он придёт вогнать топор тебе в череп, я с радостью помогу.

— Будь честна хотя бы с собой. Он один, во вражеском городе. Его дни сочтены. И помолчи уже, пожалуйста.

Лада замолкла. Но ненадолго.

— Просто ответь. Хотя бы на один вопрос. После этого я оставлю тебя в покое. Ты подобрал меня после того, как сёстры обнаружили мой дар. Воспитывал меня. Стал мне ближе, чем отец. К чему было это всё?

Тихомир расстегнул ремни и помог Ладе сесть. Охотница заметила, что монах отводит взгляд. Видно, он был не так уж и циничен, как хотел показать.

— Так мне было приказано. Взять тебя, воспитывать. Присматривать до поры. Не спрашивай, кто отдал приказ — скоро ты встретишь его и сможешь всё узнать сама. Вот, теперь у тебя получится передвигаться, почти не испытывая боли.

— Это из-за моих проклятых способностей? Вам нужны были они?

Тихомир покачал головой.

— Сёстры-монахини испугались не твоей пробудившейся силы. Они испугались того, что увидели на твоём теле.

Монах подошёл сзади и резко дёрнул за ворот. Послышался треск раздираемой ткани. Лада вскрикнула, чувствуя, как обнажилась её спина.

— Позволь, я помогу тебе, — сказал Тихомир, доставая зеркальце и поднимая его у охотницы за спиной. — Взгляни.

Лада нерешительно посмотрела. На её левой лопатке, отражённый в зеркале, багровел Знак Пожирателя.

— Лада!

Охотница обернулась. У стены, между двумя стражниками, стоял Мормагон. На лице его были видны ссадины, но в остальном музыкант был цел и почти невредим.

— Ты жив! Где мы?

Лада огляделась. Со стен вокруг смотрели лики святых. Ряды колонн подпирали сводчатый потолок. Сырой воздух наполнял густой запах ладана. Было похоже, что она оказалась в каком-то заброшенном храме. Лишь там, где должен был находиться алтарь, на постаменте возвышался трон, собранный из невероятно переплетённых между собой костей, покрытых тонкой резьбой.

— Почему негодяи будто соревнуются между собой, кто сделает самый неудобный стул? — спросил Мормагон, проследив за взглядом Лады.

Несмотря на показное веселье, голос музыканта дрожал.

Дверь в зал открылась, и на пороге появился епископ Молтраст. Человек, который сидел слева от князя Витольда на пиру в честь дня его рождения.

— Браво, Мормагон. Ты всегда отличался непревзойдённым чувством юмора.

Голос был неприятным, скрежещущим, невыразительным. Пустым. Епископ прошёл вперёд и уселся на трон. Лада нахмурилась и обернулась к товарищу.

— Он знает твоё имя? Не хочешь объяснить?

Музыкант выглядел смущённым. Он открыл, было, рот, но затем лишь пожал плечами и отвернулся.

— Ты предал нас? Не Горст?

— Клянусь, Лада, это был не я!

Епископ махнул рукой.

— Бродяга говорит правду. Я действительно послал его следить за вами. Но он быстро нарушил своё слово. Вот что значит поручать безродным дворнягам важную работу — они просто не способны ни на что серьёзное. Хорошо, что на нём была колдовская печать, позволявшая следить за каждым вашим шагом. И вот ты здесь. Как и было предрешено. В некотором роде, Мормагон даже проявил благородство. Он рискнул жизнью и следовал за вами, нарушив мой приказ.

— Почему?

Мормагон пожал плечами.

— Я видел, с какими ужасами вам приходится иметь дело. И понял, что оказался не на той стороне.

— Почему ты просто не рассказал нам?

Музыкант фыркнул.

— О, и как же ты себе это представляешь? «Друзья, я иду за вами уже несколько дней. Кстати, на самом деле епископ вражеского княжества заставляет меня шпионить, но я понял, что не хочу быть на его стороне. Поэтому я перестал отсылать ему донесения. Но вы можете мне верить! Правда, я о нём ничего не знаю толком, и мало что полезного могу рассказать. Ну а теперь пойдёмте дальше!». Что-то вроде этого я должен был сказать?

Лада задумалась и вынуждена была признать, что после такого Дроган сломал бы ему ноги. Если не шею. А ведь Мормагон следовал за ними и помогал, вместо того, чтобы просто сбежать. Так или иначе, вреда от него не было.

Не считая магической печати, благодаря которой враг знал обо всех перемещениях отряда.

Охотница вздохнула.

— Бог с тобой. Ладно. Я на тебя не злюсь.

— Великолепно, — проскрипел Молтраст. — Теперь моя очередь быть с вами откровенным.

Епископ протянул руку и снял маску. На Ладу смотрело лицо трупа. Ссохшееся, с проступавшими сквозь пергаментную кожу костями, оно заставляло содрогнуться.

— Кто ты? — прошептала Лада.

Её шёпот разнёсся под сводами извращённого подобия храма.

— Твоя судьба, — коротко ответил мертвец.

По лицу Молтраста невозможно было понять, о чём он думает и что чувствует. Да и чувствует ли?

— Я слышал, как ты играешь, — вновь послышался глухой скрипучий голос, взгляд пустых глаз переместился на Мормагона. — Когда в прошлый раз ты был в городе. Это было прекрасно. В былые времена, давно, мне очень нравилась музыка. Теперь я отринул все радости жизни. Но всё же. Сыграй.

Повинуясь его жесту, один из охранников вернул музыканту инструмент, который тот вынужден был бросить, убегая с княжеского пира. Мормагон высоко поднял голову и вышел вперёд. Его пальцы почти не тряслись, когда он извлёк первые звуки, хотя мелодия и звучала жалобно, словно писк потерявшегося котёнка. Музыкант продолжал играть, с каждым звуком становясь всё увереннее. Мелодия окрепла, превратившись в величественный гимн самой жизни. Мормагон играл так, как никогда прежде. Владыка Молтраст поднялся со своего трона и начал медленно спускаться с постамента. А мелодия то неслась, кружась в вихре, то замирала на миг, затихала, словно укрывшись от бури.

— Нет, пожалуйста, всеблагой Создатель! — шептала Лада.

По её щекам катились слёзы. Мормагон играл всё увереннее. Лада не видела его лицо, но ей казалось, что глаза музыканта сейчас закрыты. Он полностью отдался своей мелодии, растворился в звуках.

И не видел, что грозная чёрная тень уже нависает над ним. Мелодия неслась вперёд. Но всё когда-либо кончается. Закончилась и она.