— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — ровным голосом ответил слуга.

— Как? — удивился музыкант. — Разве не сам ты привёл вчера прекрасную юную барышню?

«Значит, он и правда видел, а не просто услышал мои слова возле спален?», — подумала Лада.

Но слуга лишь холодно проронил в ответ:

— Должно быть, тебе приснилось. Никто не приходил и не выходил из поместья этой ночью.

Лада невольно подняла бровь и поймала растерянный взгляд Мормагона. Им не могло присниться одно и то же. Но затем музыкант усмехнулся.

— Конечно же, я никого не видел. Должно быть, и правда показалось, — и добавил, наклонившись к уху Лады, — пусть его. У всех свои секреты. Вероятно, боярин не хочет, чтобы кто-то знал о его связи с простолюдинкой.

Лада кивнула и разрезала хлеб. Затем заговорила сама, желая сменить тему и избежать неловкости.

— Прекрасное расшитое полотно вы повесили напротив моей двери. Чья это работа? Она чудесна.

Слуга замешкался с ответом. На миг Ладе показалось, что он снова промолчит. И будто вовсе не понимает, о чём идёт речь. Но затем всё же произнёс:

— Это — старая работа. Мне нечего о ней сказать, но я рад, что она понравилась гостям.

Лада промолчала. Но она, хоть и не особенно разбиралась в этом, готова была поклясться, что полотно выткали едва ли не вчера.

— Слуга что-то недоговаривает, — убеждала Лада, когда все спутники собрались в её комнате. — Здесь происходит нечто странное. Надо это выяснить.

Дроган глубоко вздохнул.

— Сестрёнка, ты опять привязываешься к мелочам. Я не вижу тут ничего подозрительного. Боярин пустил нас на ночлег, а ты готова начать охоту на ведьм?

Лада махнула рукой в лёгком раздражении.

— Назови это чутьём, но, клянусь тебе, тут что-то нечисто! Допустим, Мормагон прав, и боярин не хочет, чтобы кто-то знал о его связи с крестьянской девушкой. Но она совсем не выглядела как та, кто идёт на свидание! Да она едва не засыпала на ходу!

— Что же ты хочешь сказать? — проронил Мормагон, закидывая ногу на ногу. — И правда здесь живут упыри?

Лада покачала головой.

— Думаю, историей об упырях боярин пытался отвлечь нас. Но здесь и правда происходит что-то.

— И чего ты хочешь?

Лада задумалась.

— Помнишь ту шпалеру, что висела напротив моей двери?

Дроган кивнул.

— Ту, что загадочно исчезла, пока мы завтракали? Да, помню.

— На ней было изображено поместье. А в самом центре полотна находилось одно окно. Думаю, кто бы ни сделал эту вышивку, он пытался передать нам послание. Нужно искать там, в комнате западного крыла.

— Да, вот это окно, — указал Мормагон, прищурив один глаз от яркого солнечного света.

Лада и её спутники делали вид, что прогуливаются по двору, осматривая поместье.

Яркий солнечный свет щедро заливал землю, и даже мрачная стена сосен казалась более приветливой, чем накануне вечером. Лёгкий тёплый ветерок доносил отзвуки крестьянской песни и, совсем слабый, стук топоров по древесине. С утра работа уже кипела — жизнь крестьянина начиналась с рассветом, и заканчивалась поздним вечером. Эти крепко сбитые, привычные к тяжёлому труду люди, проводили так всю свою жизнь. Они были подобны колосьям, что взращивали на своих полях — быстро вырастали, чтобы затем попасть в грубые жернова смерти. Только и оставалось им, что уповать на блаженство в загробной жизни. И покой, что они не могли обрести в жизни земной.

Лада услышала тихое ржание и повернулась. Это её конь, узнав, потянулся к хозяйке. Ему не терпелось уже вновь отправиться в путь.

«Вперёд, к новым местам и дорогам!», — словно говорил он.

Женщина подошла к животному и погладила его за ухом, улыбнувшись конюху, расчёсывающему гриву. Тот не ответил на улыбку, взглянул исподлобья, и сдвинулся в бок, укрывшись за крупом.

— Как тебя зовут? — спросила Лада.

— Орм, сударыня, — коротко ответил дворовой мальчишка.

— Хорошо тебе здесь живётся, Орм?

В ответ послышалось сопение.

— Милсдарыня, прошу, не отвлекай меня. Живётся тут привольно, боярин Мстислав мне как отец родной. Взял к себе меня, безродного сироту. По гроб ему благодарен буду. А теперь, прости, мне надо работу делать.

Лада потрепала коня за ухом и вернулась к товарищам. Было понятно, что из мальчика вряд ли получится выжать хоть каплю информации.

— Что узнала? — с любопытством спросил Мормагон.

— Что боярин Мстислав — прекрасный человек. Почти родной отец.

Дроган кивнул.

— И при этом звучало так, будто парень эти слова произносил уже десятки раз?

— Не без этого, — согласилась Лада.

— Думается, местные не будут нам помогать. Кто-то наверняка против барина — ведь вывесили же ту картину! Да только некогда нам искать иголку в стоге сена. Не ровен час, попросят нас отсюда.

— Попробуем добраться до той комнаты?

Дроган медленно окинул взглядом двор. Пара прачек вывешивала на шестах выстиранное бельё. Конюх расчёсывал лошадей. Других слуг не было видно.

— Странно. Ни одного дружинника не видать. Лишь горстка слуг. Попасть в ту комнату труда не составит, но ты была права — что-то здесь не так.

Не таясь, спутники вернулись в поместье. Солнечный свет показал многое, что до того было укрыто густыми тенями. Ныне было заметно, в каком плачевном состоянии находилась большая часть дома. Доски пола потемнели от грязи и пыли, местами прогнили от старости. Потолок над очагом был и вовсе чёрным от въевшейся сажи. Краска на стенах, некогда яркая, растрескалась и облезла. Едва ощутимый запах сырости и гнили, не замеченный накануне, пропитывал воздух. Хотя за жилыми помещениями, очевидно, следили, немногочисленных слуг явно не хватало, чтобы поддерживать и остальную часть дома в надлежащем виде.

Преследуемые тихим скрипом половиц, охотники почти добрались до нужного коридора, когда откуда-то вдруг появился личный слуга боярина Мстислава. Он словно вырос из воздуха, почуяв, что гости направляются туда, где им находиться не следовало.

— Могу я чем-то вам помочь?

Выражение его лица, как обычно, оставалось непроницаемым. Словно оно было высечено из камня.

— Мы лишь осматривали дом, — улыбнулся Мормагон, стараясь выглядеть как можно дружелюбнее. — Раз уж хозяин позволил нам ходить, где угодно, мы решили воспользоваться возможностью! Это поместье — воплощённая история! Готов поспорить, оно видело немало всякого за прошедшие столетия. Ведь это место явно очень древнее, так?

Не помогло. На лице слуги не дрогнул ни один мускул. Он чуть склонил голову, подтверждая слова музыканта, но голос его оставался холоден и твёрд.

— За этим коридором — личные покои хозяина и его семьи. Будьте добры осматриваться в другой части дома. Он действительно довольно большой и старый. Вам есть, на что посмотреть.

— Не думаю, что выдержу эту прогулку, — мгновенно сориентировалась Лада. — С утра у меня ужасно болит голова. Так бывает иногда. С того раза, как я ударилась головой на кладбище в Миргороде. Прошу меня простить, я отправлюсь в отведённую мне комнату.

— Госпоже нужна какая-либо помощь?

— Нет, благодарю. Мне нужно просто отдохнуть. Но, уверена, мои спутники оценят твоё предложение показать им поместье.

— Верно! — подхватил Мормагон. — Нам бы не хотелось вновь зайти куда-то, куда заходить не следует.

— В таком случае — решено. Надеюсь потом послушать рассказ о том, что вы узнали. Доброй прогулки.

С этими словами Лада развернулась и отправилась к себе. Она была уверена, что друзья займут личного слугу Мстислава на некоторое время. Достаточное для того, чтобы добраться до загадочной двери. Но всё же следовало торопиться — тот вполне мог отправить кого-то из младших слуг под благовидным предлогом присмотреть за болеющей гостьей.

Как только голоса и скрип шагов стихли, Лада выбралась из покоев и отправилась искать комнату с загадочно пропавшей шпалеры. Пройдя по крытой галерее, в левой стене которой находился ряд окон, она остановилась у двери. Крайней в ряду. Дальше по коридору шли ступени вниз, а сам проход заворачивал направо, огибая комнату. На повороте, на самом углу, в нише, стояла статуя в человеческий рост, изображавшая молодую женщину. В отличие от окружавшей её обстановки, она была идеально чиста, словно скульптор лишь недавно закончил свою работу.