— Надеюсь, вы — люди привычные, место могу предложить только на конюшне.

— Нам всё сойдёт, — Дроган сидел вполоборота, наблюдая за хозяином. — Что с ногой?

Корчмарь бросил мрачный взгляд через плечо.

— Бывает так — уходишь на войну здоровым, а возвращаешься с перебитой ногой и раскроённой мордой.

— Бывает, — кивнул охотник. — Не с чудскими ли псами сражался?

— В третьей сотне ополчения.

— Под Венежским озером не бывал?

— Как не бывать? — хмыкнул корчмарь. Там нас чудская конница и смяла. Очнулся в овраге, кое-как до лагеря дополз. Потом уж только с обозом ехал, пока в ближайшей деревеньке меня не оставили.

— Выпьем, — Дроган наполнил кружки и одну из них подтолкнул хозяину. — Как звать-то тебя?

— Сом.

— А я — Дроган. Твоё здоровье.

Лада отодвинулась в тень. Всем напиткам она предпочитала воду. Кроме того, сейчас её глаза внимательно следили за корчмарём. Тот, подошёл, осушил кружку в несколько глотков, со стуком поставил её на стол и отёр рот.

— Я знаю, кто вы.

— Так уж и знаешь? — ухмыльнулся Дроган.

Но, несмотря на улыбку, глаза бойца оставались цепкими и настороженными. Лада была знакома с ним шесть лет, и знала, что за внешностью добродушно увальня кроется острый и холодный, как кинжал, ум.

Корчмарь кивнул.

— Видел таких. Все знают, что кроме людей у чуди были и, — он задумался, подбирая слово, — другие. Чудь белоглазая, которую сталь не брала, а только железо холодное. Говорят, шли у князя в дружине охотники, которые только и могли эту нечисть одолеть. Вы за тем сюда приехали? Нашу ведьму поймать?

— А что думаешь, есть у вас тут ведьма-то?

Сом пожал плечами.

— Я человек простой. Молоко скисает, скот прямо на полях валится. Стало быть, какая-то нечисть точно завелась. А уж ведьма то, или что другое — мне неведомо.

— Понимаю, — кивнул Дроган. — А скажи, что ещё в округе происходит? Да и заодно, раз уж пошёл такой разговор, и об окрестностях расскажи. Что у вас здесь есть приметного, с кем поговорить можно.

— Деревня, как деревня. Поговорить попробуй со старостой, Мирчем его зовут. К отцу Хотену обязательно зайдите. Думаю, если бы не он, давно бы уже всем нам конец пришёл. Благодаря ему только и держимся.

— Добро, завтра с утра заглянем в церковь.

Корчмарь вернулся к котлу. Вскоре перед путниками оказались деревянные миски, над которыми поднимался густой пар. Сом вернулся в свой угол, но Лада видела, что он, то и дело, смотрит в их сторону. Очевидно, Дроган тоже это заметил — наскоро закончив ужин, он отставил миску, налил себе ещё кваса, и сказал, не поворачиваясь:

— Ты что-то спросить хотел? Давай, не стесняйся.

Сом замешкался перед тем, как заговорить.

— Откуда это всё берётся? Ведьмы, колдовство?

— А разве святой отец не читал вам проповеди?

— Читал, — Сом, задумавшись, наморщил лоб. — Писание говорит, что Создатель порицает колдовство. И что оно случается по его попущению, да идёт от демонов, обретающихся в Нави. Но как-то это всё непонятно. Как так — колдовство идёт от демонов, а заклятия читают ведьмы? Они здесь, демоны там, как те так слышат-то хорошо? Да и мало ли, что какая баба бормочет? Почему нечистые им вообще помогают?

Дроган обернулся к Ладе. Та уже слегка задремала в тепле, прислонившись спиной к стене, но нить разговора не теряла. Женщина посмотрела на корчмаря, раздумывая, стоит ли отвечать на его вопросы, а если и отвечать, то как объяснить, чтобы он понял. Затем подалась вперёд.

— Не всё ведовство идёт от демонов, — тихо проговорила она. — Оно несколько сложнее. Навь сама по себе является источником энергии, которая пронизывает наш мир. Некоторые люди способны направлять её так, чтобы она вызывала изменения в окружающей реальности. Не обязательно во зло. Иногда бывает, что эта энергия проявляется стихийно, и тогда могут сами собой оживать мертвецы, возникать проклятые места. А есть и такие люди, которые как бы заключают с демонами Нави договор. Они получают способность творить заклинания, используя ту же самую энергию, но взамен обязуются использовать их во зло людям. На них-то мы в основном и охотимся. Понимаешь?

Сом неуверенно кивнул. Лада усмехнулась и откинулась обратно — она уже видела подобный взгляд. Теперь-то корчмарь окончательно уверился, что от колдовства добра не жди.

— Ну ладно, — Дроган встал со скамьи. — Утро вечера мудренее. Завтра возьмёмся за работу, а ты, добрый человек, свои догадки о нашем ремесле держи при себе. Всё равно слухи быстро разнесутся, но хоть день выиграем.

— Не извольте беспокоиться, — заверил Сом. — Ступайте на сеновал, я тут пока приберусь.

Охотники вышли за дверь. Пока они ужинали, над землёй раскинулся звёздный купол.

— Думаю, он и половины не понял из того, что ты ему сказала.

Лада кивнула.

— А если бы я рассказала ему всё, как есть, то и вовсе сошёл бы с ума. Пойдём. Завтра длинный день — надо бы до заката выяснить, что у нас тут. Ведьма, или кое-что пострашнее.

Лада проснулась с первым криком петуха. Солнце едва взошло, и в конюшне был серый, зыбкий полумрак. Поднявшись с расстеленного спального мешка, охотница на ведьм размяла мышцы и огляделась. Дрогана рядом не было. Куда бы ни решил отправиться её спутник, вещи он прихватил с собой. Лишь его конь, Демон, смирно стоял в отведённом ему стойле. Несмотря на имя, у животного был крайне спокойный, даже меланхоличный, характер.

Выйдя наружу, Лада глубоко вдохнула. Тяжёлый конский запах здесь отступил перед ароматом свежей травы и мокрой земли. Ночью шёл дождь, и теперь капли воды блестели под восходящим солнцем, играя тысячами маленьких радуг. Где-то на ветвях деревьев, росших за конюшней, заливался соловей.

Зал корчмы, куда направилась Лада, был пуст, не считая Сома, который, едва увидев её, кивнул, отрезал большой ломоть хлеба, и налил квас. Охотница опустилась на скамью и принялась молча жевать. Сом тоже не проронил ни слова, удалившись в свой угол. В тишине прошло минут пятнадцать. Закончив с едой, Лада положила на стол пару мелких монет.

— Мой друг сказал, куда направился?

— Он расспрашивал про дохлый скот. Как, чего, и где у нас пастбище. Я и сказал, что пастбище у нас за деревней, в полях, в сторону хуторов. Дальше по дороге, что идёт через деревню. А животины мрут очень ужасно, кровь у них глазами идёт, кричат сильно, а потом падают. Так что на выпас сейчас уже никто не гоняет, держат в хлеву. Да и к тушам, что там лежат, подходить боятся. Как бы мор не начался…

Лада прервала его, нетерпеливо подняв руку.

— Ты что-то упомянул про хуторы? Вчера ничего о них не говорил.

— Да как-то в голову не пришло. Есть у нас такие, дальше в горы, за лесом. Люди там живут странные. Вроде как держатся старой веры. Занимаются бортничеством, да травы всякие собирают. Мы тут, в Ручье, мало о них знаем. Ближе всех живёт Хольга-травница, к ней часто ходят бабы наши за целебными отварами.

— У вас под носом живёт травница, а местные до сих пор не попытались обвинить её во всех своих бедах и отправиться к ней с вилами и факелами? — недоверчиво нахмурилась Лада. — Это что-то новое.

Сом невнятно проворчал себе под нос, затем поднялся и подошёл к гостье.

— Ты, милсдарыня, нас за зверей каких-то почитаешь, не иначе. Люди, конечно, разные бывают, только зачем же так вот сразу-то? Хуторяне, хоть и народ от нас далёкий и скрытный, всё же добрыми соседями издавна были. Скольких деток при родах Хольга спасла — не упомнить. Неужто мы за её добро огнём отплатим? Да и для чего нам вредить? Мы никогда ей дурного ничего не делали. Жили мирно и с остальными хуторскими. Мёд и ягоды у них брали, молоко и хлеб давали. Никогда друг друга не обманывали.

Лада внимательно выслушала корчмаря. Когда он закончил, охотница примирительно положила ладонь ему на предплечье.

— Прости, если я тебя оскорбила. Ты прав, люди бывают разные.