— А Денис что? — Прыскает она в ладошку.

— Привыкает к новой версии жены. Понятно, что произошло что-то очень странное… Или очередное обновление операционной системы сырое, или случайно произошёл сброс до заводских настроек.

Лина смеётся в голос, и я не могу сдержать улыбку. Пожалуй, самое лучшее, что было в этой версии моей незнакомой жизни, это моя маленькая подружка. Она так беспечно ко всему отнеслась, что мне становится немного легче. Лишь самую малость. Теперь, когда кто-то, кроме меня, знает про мою потерю памяти, мне даже становится легче дышать.

Наш разговор прерывает появившаяся женщина.

— Лина, время, — говорит она девушке, начисто игнорируя моё присутствие.

— Ещё пять минут, бабуля! — Просит Лина, и женщина сжимает губы, резко выходя из гостиной.

— Кажется твоя бабушка не в восторге от меня, — шепчу я, склонившись к подруге.

— Забей, — усмехается она. — Она всегда думает, что может контролировать всё на свете, и обижается, когда что-то идёт не по её сценарию. Но она привыкнет, я тебе обещаю!

Она довольно хохочет и крепко сжимает мою руку.

— Если бы я могла стоять, я бы обняла тебя, Лукерья. Я так ждала нашей встречи! Ты себе не представляешь!

И я наклоняюсь и обнимаю её. Она так крепко сжимает свои руки, что я почти задыхаюсь.

— Лина! — Слышится за спиной осуждающий крик.

Я тороплюсь разорвать наши дружеские объятия, чтобы не злить лишний раз эту женщину.

— Бабушка, ты могла бы быть более любезной с Лукерьей, — задорно бросает Лина, и я закатываю глаза.

— Лина, я просто не хочу очередного скандала с Денисом Сергеевичем, — она сощуривает глаза, глядя на внучку. — А этого не избежать, когда он узнает…

— Он не узнает, бабушка, — говорит Лина. — Лукерья ему ничего не скажет, а мы — тем более! Я провожу нашу гостью и сразу вернусь.

Я шмыгаю мимо женщины, но в последний момент останавливаюсь и смотрю прямо в её лицо.

— До свидания, — говорю ей. — Мне правда жаль, что у вас были проблемы с моим мужем. Надеюсь, больше это не повторится.

Она закатывает глаза и просто отворачивается от меня. Очень вежливо и культурно. Что ж, я пыталась.

Лина провожает меня обратно до калитки. Без неё я не смогла бы найти этот незаметный секретный проход.

— Спасибо, что навестила меня, Лукерья! — Радуется подруга. — Жалко, что с тобой произошёл такой казус, и ты ничего не помнишь! Но ты приходи, ладно? Не слушай бабушку.

— А о чём она говорила? Ну про Дениса и скандал?

— Зря она сказала, — вздыхает девушка. — Он слишком о тебе беспокоится. Всегда. Чересчур оберегает. Мне иногда так завидно становится. В хорошем смысле, конечно, ты не подумай! Скандал был из-за того, что моя мать, накачавшись наркотиками, попала в аварию. Я была в машине с ней. Она погибла, а я…

Я смотрю на девушку. Её нижняя губа дрожит, и я думаю, что она расплачется, но она быстро берёт себя в руки.

— И когда я стала инвалидом, это очень расстроило тебя. Твой муж… вспылил, словом. Поскандалил с бабушкой. Из-за нашего с тобой общения. Хотел оградить тебя от переживаний.

— Так странно, — задумчиво протягиваю я.

— Ну такой он, Денис Акманов, — усмехается она. — Если что вобьёт в голову, значит должно быть так. И никак иначе.

— Но мы всё равно общались? Тайно?

— Не совсем. Он смирился, конечно. Со временем. Но бабушка с тех пор его недолюбливает, и у нас у всех это взаимно. Но теперь, я уверена, всё будет хорошо. Тем более, он не узнает, что я знаю твой секрет. Только не говори ему, а то вдруг…

— Не переживай, — я сжимаю её руку. — Мы пока можем общаться только тайно, когда Денис на работе. Сама понимаешь, мне теперь нельзя общаться с людьми, пока не разберусь с амнезией.

— Да, конечно! — Улыбается она.

— Лина, твой урок испанского начнётся через три минуты, — кричит ей бабушка.

— Ладно, мне пора!

Я смотрю, как она шустро катится по дорожке в сторону своего дома, и тороплюсь на кухню. Не знаю, когда именно муж вернётся, но мне нужно начать готовить ужин к его приходу.

Вот только его всё нет и нет. Даже когда наступает глубокая ночь, Денис всё ещё на работе. Хотя я, кажется, уже поняла, на какую такую работу он спешно свалил сразу после моего эксперимента.

Конечно! Муж же не мог надругаться над женой в беспамятстве! Зато он вполне мог сбросить свою сексуальную энергию где-то за пределами нашего дома!

Слышу, как ключ тихо проворачивается в замочной скважине. Денис бесшумно проходит внутрь дома, разувается, не включив свет. Поэтому не сразу замечает меня, стоящую в дверном проёме кухни.

— Ну и где ты был, любимый? — Раздосадованно спрашиваю у него. — Что за ненормированный график с ароматом Чёрного Опиума свалился на мою и без того больную голову?

Лукерья в бешенстве. А я… Я в восхищении! Я всё-таки вызываю у неё хоть какие-то эмоции!

— Ты ревнуешь, Луковка? — Недоверчиво спрашиваю я, подходя вплотную.

Она поджимает губы.

— Согласись, это было бы весьма странно, — поспешно говорит она. — Ведь это означало бы, что я испытываю к тебе какие-то чувства…

— Не соглашаюсь, — усмехаюсь я в ответ. — Потому что ты их испытываешь. Даже если ты об этом пока не знаешь.

— В любом случае, — вздыхает девушка, — это не отменяет моего вопроса.

Она меняет тему. Быстро. Поспешно. Когда я только и хочу говорить о её чувствах. Или о своих. Потому что у меня есть жена, для которой я — чужой мужик. Незнакомец. И мне не терпится изменить это.

Я почти чувствую себя преступником. Негодяем, что держит её под замком. Как будто у меня есть другой выход!

Она ждёт моего ответа. Чёрт! Я так надеялся, что она будет спать! Хотел переварить все события. Потому что, несмотря на её ошеломлённое состояние, мне тоже тяжело даётся новая жизнь.

— Итак, где ты был? — Спрашивает Лукерья, закусывая губу. — Или вернее спросить — с кем?

— Мне пришлось задержаться в офисе, — неохотно отвечаю я. — Несколько неотложных вопросов, не терпящих отлагательства. Да, это заняло больше времени, чем я рассчитывал, но зато до понедельника я свободен!

— Почему от тебя несёт Опиумом? Слишком тесное взаимодействие по рабочим вопросам?

— Это вообще притянуто за уши, — не выдерживаю я. — Из нас двоих кто-то собирался на полном серьёзе выйти замуж, и это был не я!

На лице моей жены застывает болезненная гримаса. Чёрт! Я моментально жалею, что сказал это. Должен был сдержаться. Она же не виновата!..

— Я иду спать, — чеканит она. — И тебе лучше лечь отдельно.

— Чёрта с два! — Рычу в ответ. — Я сплю с тобой. Точка.

— Не забудь принять душ, любимый. А то, знаешь ли, меня по-прежнему мутит от разных запахов. — Она очаровательно улыбается, разворачиваясь на босых пятках. — Может, я всё-таки беременна от Шувалова?

Я понимаю, чего она добивается, но не могу сдержаться. Против моей воли стиснутый кулак несётся в сторону зеркала, которое мгновенно разлетается по всей прихожей осколками. Совсем как наш брак.

— Ты — псих, — комментирует она и смотрит прямо на меня.

Моя грудь горит, часто вздымается и опадает. Я ревную. Да, именно так. Мне хорошо знакомо это чувство. Сидит во мне и сжирает зачатки разума.

Бью стену. Снова и снова. Пока белая краска не плывёт красноватыми разводами от разбитых в хлам костяшек руки.

Я хочу, чтобы она ушла в спальню, но она продолжает стоять на том же месте. Как напоминание о том, что вся моя жизнь летит в пропасть, что вся моя жизнь перевернулась с ног на голову и никогда не станет прежней.

Она подходит ближе. Когда это последнее, чего я хочу. Не сейчас. Но Лукерья подходит осторожно, минуя осколки, касается моего плеча своей крохотной ладошкой, и я моментально остываю.

— Идём, Акманов, — говорит она. — Я позабочусь о тебе, а потом приберу этот бардак.

Чувствую себя послушным ребёнком, иду за ней, на её тепло, на её свет.