Никто больше не назовёт меня проблемой моего мужа. Не позволю!

Я встаю и уверенно улыбаюсь Денису.

— Ты должен остаться здесь. А я поеду домой.

— Нет, Лукерья. — Он качает головой, но смотрит на свою мать.

— Денис, ты сейчас нужен своей семье, — тихо говорю ему.

— Ты тоже его семья, — говорит Римма Германовна, — езжайте домой. Я позвоню, если будут новости.

— Спасибо, мама! — Тихо бросает Денис, подхватывая мою руку.

В его тоне и укор, и благодарность, и уважение, и недовольство.

Но он уверенно ведёт меня к выходу, по пустынному, полутёмному больничному коридору, и я следую за ним.

Мимо нас проходит полуночный пациент больницы. Глубокий капюшон его толстовки скрывает его лицо, но я уверена, что этот мужчина наблюдает за мной.

Я посылаю ему ослепительную улыбку и от души выставляю вперёд средний палец.

Я принимаю приглашение сыграть. Но игра будет по моим правилам.

В машине я всё-таки не выдерживаю.

— Луковка, по поводу того, что ты сказала моей матери, ты же не серьёзно? Ты ведь не собираешься на самом деле нарушить данное мне обещание и отправиться в офис?

— Именно это я и собираюсь сделать, Денис, — вздыхает она. — А ты проследишь, чтобы всё закончилось хорошо.

В её взгляде, направленном прямо мне в глаза, пугающая решительность и… мольба. Какая-то отрешённая. От которой у меня опускаются руки.

Я вдруг понимаю, что она действительно всё решила. И плевать ей на реальную опасность и на последствия. И спорить бесполезно.

Чёрт бы побрал мою мать! Вечно ей надо вставить свои пять копеек! Высказать своё мнение, наплевав на все прочие аспекты происходящего.

— Я больше никому не позволю считать себя твоей ошибкой, приносящей одни лишь проблемы… — Шепчет Лукерья и заливается горькими слезами.

Господи, мама! Ну какого хрена?!

— Маленькая, я никогда не считал тебя ошибкой или проблемой, никогда, Луковка. Ты слышишь? — Я отстёгиваю ремень безопасности и притягиваю её через консоль к себе на колени. — Не плачь, моя девочка, ты — не ошибка. Никогда не была и никогда не будешь. Успокойся, Лукерья.

Покрываю поцелуями её лицо, стирая слёзы. Поднимаю подбородок и целую упрямо сжатые губы. Лукерья поражённо стонет мне в рот, позволяя углубить поцелуй.

Она успокаивается. Теперь её беспокойство связано с причинами другого характера. Она ёрзает на моём теле, пробуждая во мне лишь неуёмное желание.

— Поехали домой, Денис, — шепчет жена, отрываясь. — Поехали! Я хочу перейти на новый уровень.

Она отстраняется, перебирается обратно на пассажирское сидение, пристёгивается и смотрит в окно. Притихшая и печальная.

И моя внезапно вспыхнувшая было радость гаснет, потому что я понимаю, что ни черта она не готова, а снова пытается что-то кому-то доказать. А такого счастья мне не надо.

Мне и так хватает заморочек, чтобы взваливать на себя непомерный груз ответственности за её душевное состояние. И пусть скоро взвою от отсутствия нормальной физической близости, но… придётся терпеть и дальше. Последнее, что мне нужно, — чтобы Лукерья замкнулась и перестала подпускать меня к себе. С этой её сумасбродной идеей её недоверие может сыграть на руку недоброжелателям.

Дома я сразу занимаю душ. Надеюсь, что Лукерья ляжет и… сразу заснёт. Не уверен, что смогу сдержаться, если она продолжит настаивать.

Но жена и здесь умудряется порвать шаблон: она уверенно открывает дверцу кабинки и становится рядом со мной, под обволакивающие струи воды в режиме водный туман.

— Я хочу, Денис… — Шепчет она, прижимаясь ко мне. — Сделай это…

Пронырливые пальчики ловко обхватывают мою плоть, а пухлые губы скользят по моему подбородку, ласкают уголки губ, прежде чем сосредоточиться на поцелуях.

О чём я думал? Устоять? Да нереально устоять под её напором!

— Да, Денис, — стонет она в мой рот, когда мои пальцы начинают порхать по её телу. — Скорее! Я готова, Денис, я хочу этого так же, как ты…

Сомневаюсь, что это возможно. Сомневаюсь даже в собственном здравомыслии, когда мягко отстраняюсь от аппетитного тела своей супруги.

— Нет, Луковка, — качаю головой. — Тобой движут неправильные мотивы. Сейчас тебе так кажется, потому что ты уязвлена. Но завтра… Я не хочу, чтобы ты пожалела об этом завтра.

— Я не пожалею, — упрямо задирает нос, — я правда хочу…

И краснеет. Моя прелестница.

— Знаю, чего хочешь, — снова приближаюсь к ней, — я же не отказываюсь от исполнения своего супружеского долга. Без удовольствия тебя не оставлю. Позволишь двинуться дальше, двинемся, но не сразу до самого конца.

Она раздумывает над моими словами, покусывая губу, а потом медленно кивает.

Блин, если мне удастся выжить до конца наших экспериментов, мне будет положена медаль за стойкость. Потому что каждый день сдерживаний приближает меня чуть ближе к инфаркту. Или инсульту.

— Мы же можем делать это… — глаза Лукерьи вспыхивают озорным блеском, — не руками, да?

Наивная, невинная… Со своей амнезией… Смотрит доверчиво. Своими огромными глазами. Сама непосредственность в ожидании ответа.

— Можем, но ты не должна…

— Научи, Денис! Ведь мы же делали это? Я не помню… Совсем ничего не помню… Научи меня.

— Если ты действительно этого хочешь, — осекаюсь я, принимая поражение.

Я всё-таки мужчина, а не круглый идиот.

— Хочу, Денис, — она опускается передо мной на колени. — Прямо сейчас научи…

И что мне остаётся? Сложно держать лицо, когда даже в самых смелых снах моя любимая жена не вела себя так раскрепощённо.

Обхватываю член у основания и направляю к её губам.

И я готов взорваться от одной этой шальной картины!

— Так? — Спрашивает она, пробегаясь языком по узору вен от вершины до самых моих пальцев.

Я не в силах вымолвить ни звука, поэтому просто киваю.

— Так хорошо будет? — Спрашивает она, аккуратно вбирая распухшую головку в рот, и я что-то нечленораздельно мычу в ответ.

Мне жарко и влажно. Я позволяю ей делать всё, что заблагорассудится. Заранее знаю, что всё случится слишком быстро. Потому что то действие, что она оказывает на меня, это же просто за гранью!

— Ты вкусный, — мурлычет она снизу, и я резко отстраняюсь, чтобы завершить парой грубоватых и резких движений начатое.

Смотрю, как вязкие капли стекают по её груди, и чувствую шум в ушах. Оргазм ошеломляет меня. Опустошает.

А Лукерья ведёт пальцем по своей груди, собирая сперму, а после — слизывает. Словно стреляет в голову. Бум! Мне больше никогда не стать прежним! Бум! Я никогда не захочу что-либо изменить! Бум!..

— Я люблю тебя, — подхватываю её на руки и шлёпаю по полу в сторону кровати.

С нас, струясь, стекает вода, но кому какое дело?

Мы оба сгораем от предвкушения продолжения.

— Тебе понравилось? — Неожиданно спрашивает она. — Понравилось, Денис?

— Конечно, ты великолепна во всём. — Успокаиваю её и усмехаюсь. — Особенно, когда без всего!

— Ты не врёшь? — Не успокаивается она. — Правда, понравилось?

— Чего тебя волнует на самом деле?

— Я не хочу, чтобы ты разочаровывался во мне. Я стану тебе хорошей женой, только научи меня всему, что я забыла.

— Лукерья, ты и так хорошая жена. Самая лучшая. О большем я и мечтать не смею. Не думай, что некоторые вопросы, которые мы временно отложили на неопределённый срок, могут как-то повлиять на наши отношения. Я буду ждать столько, сколько будет нужно. Это нормально, что после того, что ты пережила, тебе нужно немного времени. Я всё понимаю.

— Иногда мне кажется, что я не заслуживаю такого мужа, — кокетливо говорит она, бесстыдно раздвигая ноги. — Ты такой понимающий, идеальный… Всегда знаешь, что мне нужно…

Она ведёт рукой по своему телу. Она… Соблазняет меня? Внимательно провожаю взглядом движение её пальцев, но надолго меня не хватает.

Учится моя девочка на лету.

Как только её пальчики минуют живот и скользят ниже, накрывая влажные складочки, я рывком поднимаю её руки над головой и начинаю целовать.