— Я понимаю, — с трудом выдавливаю из себя. — Это не ваша ответственность.

— Надеюсь, вы поделитесь результатами проверки на складах компании? Ну, конечно, если обнаруженное там попадёт под компетенцию нашей структуры.

— Конечно. Наркотики меня интересуют в последнюю очередь.

— Спасибо. Дело об этом поколении наркотических веществ попало в категорию общественно-резонансных, после того, как стало известно, что участники многочисленных крупных ДТП по стране находились под воздействием одного и того же химического соединения…

— Моя сестра погибла в автокатастрофе. Судебно-медицинская экспертиза показала наличие обозначенного препарата в её организме.

— Мне жаль, Денис Сергеевич. Давно?

— Около одиннадцати месяцев назад. Анна Рихтер. В машине она была с мужем и дочерью. Сестра погибла сразу, её супруг, Ульрих Рихтер, гражданин Германии и дипломат в нашей стране, скончался спустя сутки в Склифе. Возможно, вы слышали об этом? После аварии моя племянница осталась инвалидом, но, главное, что она осталась жива.

— Да, конечно, я слышал. — Кивает он. — Тогда вы более чем заинтересованы в скорейшем раскрытии этого наркокартеля. Сочувствую вашей семье. Столько испытаний и потрясений…

Тяжело сглатываю противный горький ком. Моё горе сейчас сосредоточенно лишь в одной потере. И я не уверен, что когда-либо смогу оправиться.

Два года назад.

Задумчиво вглядываюсь в фото на экране смартфона. Эта Цемская — типичная представительница золотой молодёжи. Уверен, в ней силикона больше, чем в Памеле Андерсон.

Худосочная, но с большой грудью. Явно же заслуга пластической хирургии. Как и её пухлые губы — заслуга косметолога.

Дорогие шмотки на породистой кобыле.

Нужно было сначала смотреть на фото, а потом высказывать своё мнение!

Возможно, ей даже полезно будет, если «толковый парень» немного собьёт с неё спесь и снизит зашкаливающий уровень её самомнения.

На мою спину напрыгивает мокрая обезьянка и весело хохочет. А потом свешивается и тоже смотрит на фото.

— Это твоя девушка? — Смеётся Евка. — Хорошенькая.

— Нет, детка, это не моя девушка, — возражаю я. — Это чья-то чужая девушка. Да и разве она хорошенькая? Типичная маленькая стервочка.

— Откуда ты знаешь? Ты с ней знаком? — Не унимается мелкая.

— Нет, не знаком. Но я прекрасно знаю таких девушек. По одному виду всё понятно.

— Думаю, ты ошибаешься, Денис. У этой глаза добрые. — Ева бросает ещё один взгляд на фото. — Точно, добрые. Думаю, она очень мягкая и нежная.

— Много ты понимаешь, заноза! — Фыркаю я. — Сразу так по фото разве можно понять?

— Тогда почему ты заранее записал её в стервы? Раз даже с ней не знаком? — Озадаченно спрашивает племянница. — Зачем ты вообще разглядываешь её фотку?

— Этой девушке скоро может понадобиться наша помощь. Но мне не нравится каким именно образом нам предлагают это провернуть.

— Денис, ты у меня самый лучший дядя, знаешь же? И умный! Ты обязательно придумаешь, как ей помочь. Но давай чуть попозже? Ты обещал, что съедешь со мной с той горки, так что идём!

Я бросаю ещё один взгляд на экран, прежде чем заблокировать телефон.

Добрые глаза, да. И как я сам не заметил?

Через пару дней, когда мы сидим в ресторане за ужином, Евангелина неожиданно снова вспоминает о Цемской.

— Ты придумал, что будешь делать с этой девушкой?

— С какой девушкой? — Моментально реагирует мать.

— Это по его работе, — отмахивается Ева.

— Денис, кажется, я просила не обсуждать работу с Линой…

— Мам, да ничего такого я с ней и не обсуждаю, — я качаю головой.

Словно она всерьёз считает меня настолько безответственным!

— Что за девушка? — Более миролюбиво переспрашивает мама.

— Бабушка, она такая красивая! — Завистливо говорит Евка. — Я, кстати, нашла её страничку в социальной сети.

— Ева! — Взрываюсь я. — Какого чёрта?

— А что такого? — Она явно довольна собой. — Всего-то переслала себе её фотку и вуаля! На, любуйся! Я же сказала, что никакая она не стерва!

Девочка протягивает мне телефон, игнорируя нравоучения своей бабушки по поводу бранного слова, появившегося в лексиконе четырнадцатилетки моими стараниями.

Я смотрю в экран и правда вижу фотографии дочери Цемского. На её страничке стоит имя — Лукерья Голавлёва.

Просматриваю список её друзей. Очень скудный. В основном, бывшие одноклассники или нынешние одногруппники. Всего несколько посторонних на первый взгляд человек. Но даже с ними связь прослеживается мгновенно: все они состоят в одних и тех же сообществах. Волонтёрство, поездки в дом престарелых, детские дома, приюты для животных.

Интересно!

Открываю альбомы. Там очень мало личного, в основном, результаты её общественной деятельности. Вот она гладит и обнимает огромного пушистого пса, а вот — читает книжку, окружённая детьми-инвалидами. Угощает стариков выпечкой. Раздаёт тёплые вещи бездомным. Стоит, явно обнажённая, прикрытая плакатом, призывающим прекратить вывоз мусора в карьер, расположенный в дельте подмосковной речушки.

Во мне зарождается незнакомое волнение.

Пролистываю стену: репосты цитат из книг, важные экологические новости, анонсы предстоящих поездок. Примерно с полгода назад — фото женщины, обрамлённое траурной лентой, и подпись: «Царствие Небесное и Светлая, Вечная Память. Любимая мамочка, ты навсегда останешься в моём сердце!» Комментарии скрыты.

Что ж, вынужден признать. Теперь я ещё больше убеждён, что мерзкий способ раскрытия преступной группировки чинуш, предложенный отцом Лукерьи Голавлёвой, не возможен к применению на практике. Ничем она не заслуживает такого отношения. Сфальсифицировать её брак с кем-то из сотрудников для получения доступа к акциям её отца — это полная лажа.

Должен быть другой выход. Я просто обязан его найти!

Два года назад.

Иду на ковёр к полковнику Миронову и прогоняю ещё раз по пунктам свой гениальный план.

Отпуск явно пошёл мне на пользу, и пусть я так и не закрутил головокружительный роман и не склеил какую-нибудь хорошенькую девчонку, но зато я придумал, как следует поступить с делом Цемского. А точнее, с его дочерью.

И только одна неувязка: я пока никак не соображу, как связать воедино обе части моих расчётов, в случае, если план А не сработает.

— Денис, привет, — едва ли не сталкиваюсь я с Гординой.

— Катенька, — киваю ей и уже собираюсь пройти мимо, как стопка книг в её руках неожиданно привлекает моё внимание. — Что это?

— Да, клиент наш решил скосить под дурачка, — отмахивается она. — А мне теперь доказывай, что никакой потери памяти нет и не было у болезного!

Я беру верхнюю книгу и усмехаюсь своим мыслям.

«Амнезии в психиатрической практике».

Гениально!

— Кать, ты вот даже не представляешь, как вовремя мы встретились! — Искренне говорю ей. — Ты, можно сказать, сейчас хорошему человеку жизнь спасла!

Довольный собой, я иду прямиком к полковнику и озвучиваю свой план: мы начнём ворошить осиное гнездо потихоньку уже сейчас, не подставляя Цемского, на крайний — исключительно крайний случай — мы подготовим правдоподобную легенду для мужа его дочери: продумаем все детали, соберём всю имеющуюся информацию, при необходимости — под благовидными предлогами сведём знакомства с её окружением. Всё в старых лучших традициях. Чтобы, если наша оперативно-разыскная деятельность не даст результатов, а Цемский на самом деле соберётся на тот свет, мы имели возможность быстро разыграть другую карту.

— Возможно, это и не потребуется. — С жаром твержу я полковнику. — Тогда мы просто уничтожим все записи, и девушка никогда не узнает, что какое-то время была чьей-то женой.

— А если нам всё-таки придётся привести в действие эту часть плана? Ты как, соколик, планируешь её саму убеждать в том, что она замужем?

— Амнезия, — победно отвечаю Миронову. — У неё внезапно случилась амнезия.