— Не настолько, чтобы остаться без ужина, — усмехается Денис и притягивает меня к себе для поцелуя.

Мне нравятся спокойные семейные вечера, подобные этому. Когда мы вместе дома, когда дурачимся в спальне, когда смотрим сериалы, когда торчим на кухне. Я готовлю, а он мешается под ногами. Как сейчас.

— Сходи лучше полей наши деревца, — смеюсь я. — Ты обещал.

Денис строит недовольное лицо, но послушно включает полив и выходит в сад.

Пока его нет, я стараюсь поскорее закончить с готовкой. Бросаю быстрые взгляды во двор, чтобы посмотреть на широкую спину мужа и его крепкие бёдра. Жар приливает к лицу каждый раз, стоит мне вспомнить сколько раз я видела его обнажённым. А он — меня.

Иногда в его собственнических прикосновениях не было ничего деликатного: грубые инстинкты, порок и похоть, одерживали верх, но Акманов не пересекал очерченных мною границ дозволенности. И за это я влюбилась в него ещё больше.

Я уже помыла руки и установила духовку на таймер, скучающе выглянула в окно, когда меня привлекла прелюбопытнейшая картина: Денис стоял у калитки между нашим и соседским участками и разговаривал с бабушкой Лины.

Наших соседей я не видела уже давно. Они уезжали в отпуск, вот, видимо, только вернулись.

Не сразу понимаю, что именно не так, что привлекает моё внимание: Денис слишком напряжён. Спина чересчур прямая. А руки… Его руки… Он то и дело вскидывает их вверх и в стороны женщины. Словно разговор ведётся на повышенных тонах. Снова ссорится с соседями из-за меня?

Я выбегаю на улицу. Не уверена, как должна себя вести, но я просто не могу позволить мужу грубить этой женщине.

— Всё равно будет по моему! — Бросает Денис как раз в тот момент, когда бабушка Лины встречается со мной взглядом.

— Здравствуйте, — торопливо говорю ей. — Как вы поживаете? Как Лина?

Я становлюсь рядом с мужем, игнорируя его взгляд. Смотрю на соседку, надеясь, что она примет протянутую руку помощи. Как бы она ни относилась ко мне, лучше бы ей сейчас мило поболтать со мной, и я утяну Акманова в дом. Если она не поймёт, мне страшно представить, что устроит Денис, чтобы защитить меня от неё. В его понимании, конечно же.

— Здравствуйте, Лукерья, — принимает она верное решение. — Спасибо, мы прекрасно отдохнули. Лина немного приболела, но как только она поправится, мы будем рады видеть вас в своём доме.

Она переводит глаза на Дениса, и некоторое время они буравят друг друга взглядами.

— Надеюсь, с Линой всё будет хорошо! — Снова говорю ей.

— Не стоит беспокоиться. Это всего-лишь небольшая простуда. Просто у моей внучки из-за её особенностей даже обычная простуда с лёгким насморком может развиться в пневмонию.

— Ох, передавайте ей мои пожелания скорейшего выздоровления.

— Конечно, Лукерья. Я дам вам знать, когда ей станет лучше, и вы сможете навестить свою подругу.

— Благодарю вас, — улыбаюсь женщине.

— Не стоит благодарности, — усмехается женщина и мельком смотрит на Дениса. — Это меньшее, что я могу для вас сделать в ответ на вашу доброту. Рада была повидаться, Лукерья. До свидания, Денис Сергеевич.

Она разворачивается на мысках и удаляется в сторону дома.

Я нерешительно поворачиваюсь к Денису. Как я и ожидала, он в бешенстве. Супер.

— Прежде чем ты на меня наорёшь, я скажу тебе правду. Я гуляла в саду, когда Лина окликнула меня. Я не помнила её, как не помнила и её бабушку, но всё равно пошла к ним в гости. Я не хотела обижать девушку в инвалидном кресле.

Денис смягчается. В его взгляде всё ещё остаётся некая обеспокоенность, но он уже однозначно не бесится.

— Что ж, такова судьба, значит. — Всё, что он говорит мне.

И почему-то мне кажется, что в его голосе звучит сожаление.

Остаток вечера его мысли блуждают где-то далеко. Денис крайне рассеян, что ему вовсе не свойственно. Мне ещё не доводилось видеть его в таком состоянии.

И это пугает меня. Настораживает. Словно снежный ком, набирая скорость, несётся прямо на нас. И скоро сметёт всё на своём пути, разделяя меня и мужа по разные стороны.

Интуитивно я чувствую: над нашими отношениями повис какой-то домоклов меч. И когда он опустится, приводя в исполнение своё наказание, мне неведомо. Но меня заботит вопрос, что я буду делать, когда это произойдёт. Как я справлюсь с делами отца, где буду жить, как я буду жить..? Благодаря папе я навсегда освобождена от раздумий на тему: на что я буду жить. Но это совсем не облегчает мою жизнь.

— Что-то ты поникла, Луковка, — замечает Денис за ужином.

— Думаю, что у нас определённо есть какие-то проблемы, но ты скрываешь это от меня.

— Я бы правда хотел сейчас тебя заверить, что ты ошибаешься, но, — он протяжно выдыхает, — ты права. В компании твоего отца не всё гладко. Я хотел бы оградить тебя от этих знаний, но не могу, не имею права молчать, когда оставлять тебя в полном неведении просто… небезопасно.

Он смотрит на меня. В его взгляде я читаю одновременно столько мыслей и эмоций, но они никоим образом не отражаются на его лице. Это невероятно. Внешне он абсолютно спокоен. Даже равнодушен. Но глаза горят и кричат мне о его чувствах.

— Что ты имеешь в виду?

— Эта информация должна остаться между нами, — быстро говорит мне Денис. — Ни одна живая душа не должна знать о том, что я тебе расскажу.

— Хорошо. Ты же знаешь, что у меня есть только ты. Мне просто не с кем делиться новостями.

— Твой врач, — вскидывает он брови и буквально выплёвывает, — соседка Лина?

— Я прекрасно понимаю, что есть вещи, которые никому лучше не говорить, — обиженно возражаю в ответ, и он кивает, выдыхая.

Он убирает со стола, освобождая поверхность. Снова возвращает принесённые ранее папки.

— Луковка, ты только не волнуйся. Я всё решу.

— Твои слова заставляют меня волноваться больше, чем возможные проблемы, о которых я и так ничего не знаю, — честно признаюсь ему. — Безопасность, проблемы в компании, волнение…

— Лукерья, тебе не о чем переживать. Я всё решу. Только ты должна пообещать мне, что будешь мне доверять, что бы ни случилось.

— Ладно.

И он начинает рассказывать, подкрепляя свои подозрения собранной документацией. Левые договоры, оформленные на подставные фирмы, накладные на отгрузку несуществующих товаров, оплаченные «мимо кассы» многомиллионные счета, средства по которым через сложную схему раскидывались на несколько банковских счетов, в том числе и на наследуемый мной.

— То есть, — выдыхаю я, едва разложив по полочкам всю информацию в своей голове, — ты хочешь сказать, что папа был контрабандистом?

— Да, Луковка, ты верно ухватила самую суть.

— И теперь… — А собственно, что теперь?

— И теперь нам нужно как можно скорее выявить его сообщников и выгнать из твоей компании. Желательно выйти так же на лиц, с которыми они работали. До того, как они…

Он замолкает и рассеянно смотрит на меня. Снова этот взгляд, полный… Чувств и эмоций. Божечки! Да он же боится за меня!

— Ты считаешь, что они могут прийти за мной? — Обречённо спрашиваю у него.

— Я опасаюсь, что могут. — Подтверждает он кивком. — Это не значит, что придут, но рисковать я не могу. Я не позволю кому бы то ни было причинить тебе вред. Но, пока я буду усиленно искать хвосты этой истории, Лукерья, ты должна быть очень осторожна. Пожалуйста, старайся без особой надобности не появляться в пределах офиса, не покидай лишний раз наш дом — здесь ты в абсолютной безопасности, постарайся не заводить новых знакомств и ограничить общение со старыми знакомыми, особенно, если они неожиданно выйдут на контакт. Пожалуйста, сообщай мне обо всех своих передвижениях, если есть нужда уехать куда-то без меня. И всегда держи ушки на макушке.

Он притягивает меня к себе и крепко обнимает. Обхватывает руками и удерживает некоторое время. Целует макушку.

— Сейчас, Лукерья, мне очень важно твоё абсолютное доверие и подчинение. Это не моя прихоть. Так надо. Я постараюсь решить эти вопросы как можно скорее, но… — Он внимательно смотрит мне в глаза. — Ты должна слушаться меня, маленькая. Иначе может случиться непоправимое. А я никогда себе не прощу, если ты пострадаешь из-за моей ошибки.