Страсть к Уильяму Холдену полностью перевернула её жизнь во время съёмок «Сабрины». Эта связь тем больше её распаляла, что была тайной.

Одри не ела, не спала и целыми часами перебирала в памяти мгновения, которые они урывками проводили в её гримёрке. Прокручивала вновь и вновь их разговоры, пытаясь понять, готов ли он уйти к ней от жены. Она не хотела припирать его к стенке, не будучи уверенной в ответе.

На самом деле Одри ничего не знала о необратимой вазэктомии актёра и уверяла, что хочет родить ему чудесных малышей, пишет её биограф Боб Томас. Она уже тогда мечтала иметь детей и была готова разрушить брак Холдена. Но когда актёр ей признался, что не может создать новую семью и что у него никогда не будет детей, Одри спустилась с небес на землю и отказалась от мыслей о браке с ним. Ей слишком хотелось стать матерью. Она сразу же с ним порвала. Уильям Холден однажды сказал, что «Одри была любовью всей его жизни», но несколько месяцев спустя после окончания их отношений он утешился, вступив в связь с Грейс Келли.

Под влиянием этого разрыва Одри сразу по окончании съёмок «Сабрины» запёрлась у себя дома. В одном из интервью того времени она сказала: «Мне нужно одиночество. Это единственная возможность для меня восстановить силы». Конечно же, ни слова о недавнем расставании с любимым человеком. Одри сама решала личные проблемы, и они никогда не влияли на её поведение на публике и на съёмочной площадке. И пока Уильям Холден время от времени тщетно продолжал её преследовать, Одри влюбилась в другого актёра — Мела Феррера.

Одри потом расскажет: «Я встретила его, он мне понравился, я его полюбила... вот и всё». На самом деле летом 1953 года она была в Париже и трижды бегала на фильм «Лили». Актриса, исполнявшая главную женскую роль, была странным образом похожа на неё: те же девичье личико, стройная фигурка, тот же вид беспризорного ребёнка. Лесли Карон, на два года её моложе, как и она, была балериной; её отец и мать — уроженцы разных стран (Америки и Франции). На том этапе жизни между карьерами Лесли Карон и Одри Хепбёрн было много сходства.

Однако в фильме Одри привлекала не красота Лесли Карон. Она запала на Мела Феррера — исполнителя роли кукольника, растрогавшего сердце сиротки и завоевавшего её любовь. Этот стройный и красивый актёр напоминал Одри принца из сказок, которыми она зачитывалась в детстве и читала до сих пор. Феррер, конечно, был грациозен и энергичен, но пока ещё не являлся звездой. Его обаяние было реальным, но немного расчётливым, слишком нарциссическим.

В конце концов она встретила его в Лондоне летом 1953 года на приёме, где их представил друг другу Грегори Пек. Мел Феррер приехал в Лондон, чтобы присутствовать на премьере «Лили» и сыграть короля Артура в «Рыцарях Круглого стола» — американском фильме, который снимали в Великобритании. Ему исполнилось 36 лет — он был на 12 лет старше Одри. Мало того что он показался ей красивым, он был хорошо образован и обладал многочисленными талантами: писал книги для детей, был режиссёром в театре, в кино и на радио и, кажется, знал всех в Голливуде и на Бродвее. Он был очень многогранным. Рейди Харрис, подруга Одри, вспоминает, что их влечение друг к другу было взаимным: «Неудивительно, что Мел безумно влюбился в столь колдовское создание. Его всегда привлекали обворожительные женщины, успешно делающие карьеру. Но мне понятно и то, почему Одри подпала под обаяние Мела — редкого американского мужчины, рядом с которым женщина чувствует себя женщиной».

Откуда такое влечение, внезапная любовь? Ответ лежит на поверхности. У Мела и Одри было много общего. Как и Одри, Мел Феррер начал творческий путь в театре танцовщиком. Его учителем был Клифтон Уэбб, один из лучших танцовщиков с Бродвея, который научил его бить чечётку. Мел заболел полиомиелитом и три года провёл в санатории, но после болезни одна рука осталась наполовину парализованной, и Мел разрабатывал её, занимаясь фехтованием. Одри всегда восхищалась людьми, обладавшими волей и силой, чтобы преодолеть физические изъяны. Как и Одри, Мел был полиглотом. В детстве он говорил по-французски с матерью и по-испански с отцом — крупным нью-йоркским врачом кубинского происхождения. Он чувствовал себя дома и в Америке, и в Европе. Как и Одри, он часто плохо питался; в самом деле, на фотографиях они больше похожи на брата и сестру, а не на мужа и жену. Мел был трудоголиком, вечно недовольным собой. Там, где Одри проявляла упорство, он был просто маньяком. Но Одри понимала его нервозность, потому что её отец был таким — вечно строил новые планы. У Мела тоже были сложные отношения с женщинами: три брака и скорый развод.

Описание Мела, данное Шарлем ван Дейзеном, в точности воспроизводит его чересчур деятельную натуру: «Когда он режиссёр, у его коллег голова идёт кругом от его постоянных выкрутасов; когда он актёр, он оттесняет их на второй план, приводя в бешенство. Его “острый телефонит” протекает в худшей форме, чем у подростка, а в ночных клубах он вечно машет рукой кому-то на другом конце зала или постоянно меняет столик. Я часто спрашиваю себя, какое занятие находит себе Мел, когда спит. Вероятно, сны».

Встреча с Одри, наверное, стала сном наяву. Он, конечно же, сказал, как она ему понравилась в «Жижи». А она ответила, что с радостью поработала бы с ним в театре, если ему позволят съёмки и если он найдёт хорошую пьесу. Вот так просто и неожиданно. Мел вскоре должен был играть короля Артура. Одри предстояло возвращаться в Голливуд. Интриги, сплетни, романы и очарование этого места не заставят её забыть о Меле Феррере. Совсем наоборот...

На этом этапе своей карьеры в Голливуде Одри находилась в «режиме ожидания» — stand-by[32]. Её чемодан был всегда наготове. Она держала при себе лишь единственное платье Живанши — одно из тех, которые носила в «Сабрине». «Оно, конечно, уже много путешествовало, но для меня оно божественно». «Божественно» — это слово часто встречается в интервью Одри. Оно легко срывается у неё с языка и, кстати, хорошо подходит и к платью, и к человеку, разделившему с ней славу. Она даже злоупотребляет им.

Её новые друзья тоже божественны, например супружеская пара Джин Симмонс и Стюарт Грейнджер. Это первые настоящие друзья Одри в Голливуде. Когда ей нечего делать, она проводит целое утро у Грейнджеров, лёжа у края бассейна — и очень редко в воде, потому что ненавидит плавать и не испытывает потребности в физических упражнениях, разве что в разминке у балетного станка.

Она не водит машину, ездит на велосипеде. В 1954 году в Беверли-Хиллз спокойно и безопасно. В городке звёзд было удивительно повстречать молодую знаменитость в узких и коротких розовых брюках и мужской рубашке с полами, обвязанными вокруг талии, мчащуюся на велосипеде. Когда Джоан Кроуфорд похвалила стиль Одри, Хедда Хоппер, не желавшая, чтобы Кроуфорд была арбитром вкуса в Голливуде, ответила: «У меня для вас новость, Джоан... Сия “молодая дама” явилась сегодня утром ко мне в офис в брюках в обтяжку кричащего розового цвета, в узкой рубашке из лёгкого розового хлопка и в обуви на одном ремешке». Одри ещё и курила — правда, умеренно, но очень крепкие сигареты («Wills’Gold Flake»), которые ей присылали из Англии и которые она вставляла в длинный мундштук.

Понимая, что она мало знает об обычаях голливудских джунглей, Одри пыталась избегать ловушек, проводя большинство выходных одна в своей квартирке. В этом безжалостном мире её свежесть не осталась незамеченной. «Какое счастье увидеть, после череды официанток и продавщиц в эти последние годы, молодую образованную женщину, знающую, как себя держать, пишущую без ошибок и, наверное, умеющую играть на фортепьяно! — отмечал Билли Уайлдер. — Это маленькое изящное существо, но какая осанка! Мы не видели ничего подобного со времён Греты Гарбо — за исключением, возможно, Ингрид Бергман».