— Дитрих, — не шепот, свист сквозь стиснутые зубы. — По моему сигналу проваливаешь в направлении вон того овражка. И убираешься отсюда на безопасное расстояние. Если у меня ничего не выйдет, попытайся снять Харона, это могло бы на некоторое время деморализовать отряд.

— А чем займешься ты?

— Отвлеку Харона и его людей. Поверь, в случае со мной это сработает, — спешно добавил Тенебрис, пресекая возражения. — Главное — выполнить задание, обо всем другом забудь. Понял?

Дэниэл нервно кивнул.

— Пошел!

Бывший монолитовец успел отметить, что напарник по-пластунски двинулся к спасительному овражку под прикрытием низкой изгороди, густо заплетенной диким виноградом. Отлично.

— Харон! — громко позвал солдат. — Ты слышишь меня? Я знаю, что слышишь. Хватит прятаться за чужими спинами, брат. Выходи.

Несколько мгновений стояла тишина.

— Тебе есть, что сказать мне, отступник? — послышался, наконец, ответ. В ледяном голосе странно сплелись ненависть и сожаление.

Теперь внимание монолитовцев будет сосредоточено на нем. Тенебрис знал это — как и то, что они не откроют огонь сразу же. И дело не в глупости — просто дозоровец знал, что любого, кто попытается убить Тенебриса, Харон прикончит лично, и вряд ли эта смерть окажется быстрой и легкой. Это была только их война — между лидером «Монолита» и тем, кто когда-то стоял вместе с ним у истоков группировки.

Прежде он вел их за собой, но не был для них вождем или идолом. Тенебрис был одним из братьев — первым среди равных. Жаль, что ровно до тех пор, пока не столкнулся с подлой сущностью Хозяев Зоны и слепотой своих братьев. Способность увидеть истинное положение дел сделало Тенебриса врагом "Монолита" в целом и Харона в первую очередь. Что ж, пора было уже поставить точку в этом затянувшемся противостоянии.

Тенебрис снял маску и медленно выпрямился, готовый в любой момент вновь растянуться на земле. Но выстрелов, как он и предполагал, не последовало. Теперь солдат видел группу из пятнадцати бывших собратьев. Не без удовольствия Тенебрис отметил, что четверых он и Дитрих действительно отправили к праотцам — впрочем, внешне он никак не показал этого.

Бывший монолитовец медленно, держа руки на виду, вышел из-за изгороди и остановился.

— Харон, — кивнул он шагнувшему ему навстречу человеку в качестве приветствия.

— Тенебрис, — смерил его в ответ тяжелым взглядом крепкий бритоголовый мужчина с грубоватым лицом, словно вылепленным из глины неряшливым скульптором. От левой брови к правому уголку рта тянулся шрам от ножевого ранения — это Тенебрис отметил бывшего брата во время их последней встречи.

Однажды монолитовец Тенебрис, бывший чуть ли не вторым лидером группировки и посвященный во все ее дела, отринул свою веру. Он верил в Зону, он был ее защитником. Разве должен он действовать по указке самозванных Хозяев Зоны? Эта мысль, сперва робкая, постоянно отметавшаяся, как глупость, постепенно перерастала в уверенность в своей правоте. И уверенность эта крепла изо дня в день.

Сама Зона избрала Тенебриса своим защитником — тем, кто освободит ее от власти самозванцев. Шло время — и он уверовал в это.

Но Харон оказался глуп и слеп. Он не видел истинной сущности того, во что они верили. Этот слепец, оставшийся верным псом Хозяев, объявил Тенебриса отступником.

Тогда они сошлись в поединке, и Тенебрис сумел одержать верх, но не успел прикончить противника, еще недавно бывшего его братом. Тогда ему пришлось бежать — не из трусости, но чтобы сохранить ту истину, что знал лишь он один.

И он нашел тех, кому смог ее поведать.

И вот сейчас старые враги, бывшие некогда братьями, вновь сошлись лицом к лицу. Обоюдные погони замкнули круг, приведя их в это место.

— Зачем твои новые хозяева прислали тебя, отступник? — процедил Харон, молниеносным движением выхватив ножи. Тенебрис хищно улыбнулся в ответ и подчеркнуто медленно извлек из ножен два узких парных клинка.

— Полагаю, что ты уверен, что за твоей головой.

Лидер «Монолита» и солдат Черного Дозора застыли друг напротив друга, оценивая возможности противника. Остальные сектанты, за исключением пятерых, внимательно бдящих за округой, на почтительном расстоянии наблюдали за боем своего предводителя с отступником.

Харон ударил первым. Молниеносный росчерк стали, словно проба пера — но Тенебрис знал, что кроется за этим, и поспешно увернулся.

— Я думаю, что это предположение окажется недалеким от истины, — Харон вновь замер, выжидая.

— Ты считаешь себя угрозой, с которой следует считаться, верно? — спросил дозоровец откровенно издевательски. — Отнюдь. Ты лишь мелкая надоедливая помеха. Как старая поломанная ступенька, о которую все спотыкаются, но не более того.

Расчет Тенебриса оказался верен — судя по тому, как гримаса ярости исказила и без того не отличавшееся красотой лицо Харона.

Два смертоносно быстрых удара — что ж, это было опасно, в этот раз дозоровец едва увернулся.

Вновь противники застыли, вынуждая противника сделать первый ход. Тенебрис осторожно сместился влево и назад — враг это заметил и шагнул вперед вправо. Тело бывшего монолитовца сейчас напоминало сжатую стальную пружину. В любой момент он был готов нападать или защищаться.

Харон вновь ударил первым. Его ножи не раз оказывались в опасной близости от лица и шеи отступника. Тенебрис вновь подался назад, параллельно блокируя направленный в горло удар противника. Но увиденное вслед за этим не могло не радовать — Харон открылся! Словно продолжая движение, Тенебрис перешел от отражения удара к нанесению собственного — клинок прочертил борозду на боку комбинезона. А в следующий момент Харон ударом наотмашь едва не располосовал бывшему собрату горло. Дозоровца спасла только отличная реакция, и вместо смертельной раны он отделался неглубоким коротким порезом. Но сам факт того, что враг смог его зацепить, вспыхнул в голове тревожным сигналом. И только сейчас Тенебрис понял, что лидер «Монолита» весь бой оттеснял его к тому самому дому, поросшему чертовой аномальной дрянью.

Натиск противника, ставший неожиданно неистовым, словно в предчувствии скорой победы, становилось сдерживать все сложнее. Тенебрис отшатнутся…

…и закричал от дикой боли, пронзившей кисть правой руки. Пальцы разжались, и оба клинка воткнулись в землю.

Еще не веря в произошедшее, бывший монолитовец скосил глаза — и увидел довольно толстый и длинный отросток «чертовой веревки», который деловито опутывал кисть его руки, уходя под кожу.

Южнее

Дэниэл Дитрих бежал. Погони не было, видимо, этот псих Тенебрис действительно отвлек врага на себя. Вот только не вечно же он будет разыгрывать клоунаду перед бывшими товарищами по вере и оружию? Значит, Дэну стоило поторопиться. Нет, трусом он не был, но умирать просто так не собирался. Вряд ли ему удалось бы незаметно убить главаря сектантов — да и как потом отсюда выбираться?

К черту. К черту этого Тенебриса — в конце концов, он был одним из этих полоумных фанатиков, он, по сути, и остался все тем же сектантом, которого собратья посчитали еретиком. Пожалуй, при данном раскладе разборки с Хароном — проблемы Тенебриса, а он, Дэниэл Дитрих, не собирался участвовать в этом идиотизме.

— База, — решившись, наконец, на связь с командованием, дозоровец не собирался говорить всей правды, — говорит лейтенант Дитрих. Вместе с напарником попали в засаду «Монолита», вынуждены были разделиться. Цель потеряна. Как поняли? Прием.

— Прием, — Дэн невольно вздрогнул: судя по голосу, говорил сам Пария. — Операцию прекратить. Возвращайтесь на точку сбора, лейтенант Дитрих.

— Есть, сэр.

— Конец связи.

Дэниэл облегченно выдохнул. Пожалуй, ярость начальства была пострашнее сотни отрядов «Монолита», но сегодня, кажется, повезло — Пария не спешил устраивать подчиненному разнос за провал операции. В любом случае, до точки сбора нужно было еще добраться. Дитрих не обманывал себя: вокруг была Зона, и дозоровец имел все шансы не дойти.