— Зачем? — почти хором, перебивая друг дружку, вопрошали Равенна, Освальд и сэр Андерс. И только обычно немногословный Сиградд вновь промолчал.

— Трудно сказать, — мастер Бренн развел руками, — поскольку «Закон мертвых» то ли сгорел, то ли Абдул аль-Хазир тоже забрал его с собой, роль чаши в ритуале неизвестна. Я могу лишь предположить, что святая реликвия потребовалась магу для защиты от нечисти, которой потусторонний мир наверняка кишит. Так же как простые люди… в мире живых осеняют себя символом круга, разделенного на четыре части. Здесь примерно то же. Только сильнее. Но суть не в этом. Гораздо больше для нас значат последствия попадания священной вещи в мир духов и демонов. А последствия эти — вон они, перед нами. Достаточно просто выглянуть в окно.

— Объясни, мастер, — не понял сэр Андерс, — какая тут связь?

— О, на обитателей потустороннего мира, — услышал он в ответ, — темных, по крайней мере, присутствие по соседству священной чаши действует, похоже, как лесной пожар — на зверей и птиц. Что делают звери, когда поблизости горит? Бегут из леса целыми стаями. Чувствуя опасность и стараясь оказаться от нее как можно дальше. Вот так же от чаши разбегаются демоны и им подобные. А наиболее… хм, шустрым удается прорваться в наш мир. Или уж точно приблизиться к границе между мирами, отравляя наш мир. Отсюда Скверна, отсюда нежить и одержимые. И конечно эта трижды проклятая пелена.

— А-а-а! — сообразил Освальд. — Так нам надо просто сгонять в загробный мир и вернуть чашу назад! Всего-то и делов…

Если это и была попытка пошутить, то неудачная. Даже тени улыбки не промелькнуло на лице мастера Бренна. С совершенно серьезным видом он кивнул, а затем произнес:

— Просто или нет, но один из предметов, использованных в том ритуале… я говорю о лампе, нам еще предстоит разыскать. Зато затененное зеркало, как я уже говорил, находится у барона фон Ярхольма. И он согласился нам его уступить. Условия? Что за условия, тоже сказал. Тем более что благодаря вам они вроде выполнены.

Встречу назначили на следующий день, после полудня. На поляне у лесной опушки, по соседству с небольшой речкой. Примерно в паре миль от бывшего донжона заброшенного замка, ныне ставшего жилищем мастеру Бренну и его соратникам. И подальше от ближайшей деревни. Так что шансы попасться на глаза случайному свидетелю были мизерные.

Барон заявился верхом на здоровенном вороном коне, да в сопровождении еще десятка всадников. И сэр Андерс, хоть и трусом не был, почувствовал себя при их приближении неуютно. Как иначе-то, если у противной стороны численный перевес раза в два с лишком. Притом, что на твоей стороне старик и женщина.

Да, та же Равенна могла в одиночку обратить в бегство весь эскорт Герберта фон Ярхольма. Рыцарь это понимал. Но все равно ощущать себя в меньшинстве не очень-то весело.

— Сэр Бренн фон Нисбанд! — поприветствовал колдуна барон, вскидывая руку в латной перчатке, а другой рукой поднимая забрало шлема.

— Барон Герберт фон Ярхольм… ваша милость, — произнес в ответ мастер Бренн, — приветствую вас на своей земле.

О том, что поблизости присутствует еще один обладатель дворянского титула, ни тот, ни другой будто не вспомнили. При дворе, припомнил сэр Андерс, подобное пренебрежение наверняка стало бы поводом для дуэли. Но не в этом безлюдном месте, увы. И не перед лицом более десятка врагов.

Одно радовало: безобразия, учиненные над ни в чем не повинной деревней окажутся, похоже, не напрасны. Раз явился-таки барон на встречу. Хотя мог бы заявить, что ни о чем с мерзким колдуном не договаривался и ничего ему не должен.

Выходит, не безнадежен. Тоже кое-какие понятия о чести имеет.

Так думал сэр Андерс. А тем временем всадники расступились, пропуская вперед окруженную ими телегу, запряженную парой тощих лошаденок. Правил телегой крестьянин, которого тоже нельзя было назвать упитанным.

На дне телеги лежало нечто, укрытое рогожей.

Барон махнул в сторону телеги рукой. Один из всадников послушно спешился. И, подойдя, сорвал рогожу. Под ней обнаружилось зеркало — то ли стеклянная, то ли покрытая слоем стекла плита чуть больше трех футов длиной и около полутора футов шириной.

Поверхность зеркала действительно была покрыта чем-то темным, словно закопчена. Вот только никакая копоть не держится десятилетиями.

Бережно, как мог, спешившийся всадник поднял зеркало и протянул его барону. После чего сам Герберт фон Ярхольм с гордостью и не без торжественности вручил его мастеру Бренну.

— Хотел продать, — не удержался от признания барон, — мне-то оно без надобности. Только пылилось и место занимало. Но кто купит вещь, принадлежавшую колдуну.

— Например, другой колдун, — полушутя предположил мастер Бренн.

Для старого волшебника зеркало оказалось тяжеловато — видно, и впрямь было сделано из металла, что неплохо объясняло его сохранность.

Так что, не сдержав вздоха, Бренну пришлось передать зеркало в руки стоявшего рядом Сиградда.

— Просто цена, — добавил колдун, — она не всегда звонкой монетой выражается.

— Ваша правда… союзник, — Герберт фон Ярхольм расхохотался, — даже золото… его ведь и отобрать можно. А хороший человек… он либо на твоей стороне, либо нет. Ну ладно, бывайте. Надеюсь, мы еще не раз окажемся полезными друг для друга.

С этими словами он пришпорил коня и укатил прочь. Следом убрались и другие всадники, а за ними потащилась телега. Окружать ее, охраняя, больше не было нужды.

Проводив отряд барона взглядом, Освальд подошел к Сиградду.

— Так вот ты какое — зеркало великого аль-Хазира! — произнес он с шутливым благоговением. — Окно… или дверь в загробный мир!

С этими словами он провел по затемненной поверхности рукой и как бы ни с того ни с сего заголосил:

— О нет! Меня засасывает в Преисподнюю, на вечные муки! Помогите кто-нибудь! Демоны будут терзать мою душу…

Мастер Бренн смотрел на это дурачество с легкой укоризной и снисходительно. Как на расшалившееся дитя. Затем посетовал:

— Эх, если б все было так просто! Да только, увы! Пока зеркало аль-Хазира — не более чем просто зеркало. В которое даже смотреться не очень-то приятно.

Последнее было правдой. Из-за темного налета отражение в зеркале беглого мага выглядело мрачным и каким-то бесцветным. Особенно лица — из-за бледности казавшиеся образинами трупов.

— Нужна лампа, — напомнил мастер Бренн, — причем не абы какая, а та самая, которой аль-Хазир пользовался в своих ритуалах. Скорее всего, он ее заговорил. И где искать лампу, я пока не представляю. Наверняка еще у какого-нибудь рыцаря, барона или графа, чей предок участвовал в злополучном походе. Однако Священная Империя велика. Кто знает, в каком из уголков затерялась лампа. И у кого из многочисленных особ благородных кровей.

— Ну, в этом я, пожалуй, мог бы помочь, — не удержался от предложения сэр Андерс, — повращаться при дворе, расспросить людей. По крайней мере, в пределах Нордфалии поиски постараюсь облегчить.

— Если, конечно, хозяин не продал лампу, — поделился своими опасениями Освальд.

— Мало того, — продолжал мастер Бренн, — свет лампы нужно усилить пером феникса…

— Феникса? — удивилась Равенна. — Той самой, легендарной огненной птицы? Но разве они не вымерли?

— Если бы ты внимательно читала о фениксах, — пожурил ученицу колдун, — то знала бы, что феникс вымереть не может, потому что всегда возрождается. Просто эти птицы стараются держаться подальше от людей. В самых жарких и бесплодных пустынях, куда человек в здравом уме не сунется. Но то человек! А что такое жара для существа, питающегося огнем?

Мастер Бренн усмехнулся и продолжил:

— Но уж, по крайней мере, здесь мне обещали помочь. Некий Рувим… как раз из пустынных земель родом. Контрабандист, путешественник и отчаянный искатель приключений. Если речь идет о приключениях, барыши приносящих, конечно. Я договорился с ним… Рувим согласился добыть мне перо, хоть и не задешево. И… кстати!