Вечером накануне он детально обсудил ситуацию с Базилевичем, и они пришли к выводу: у «Динамо» есть шансы подтвердить уже завоёванную европейскую репутацию. Лобановского не смущали ни оставшиеся матчи чемпионата СССР, ни игры сборной в отборочном турнире к чемпионату Европы (для Суперкубка ведь необходимо было уплотнять календарь) — он верил в возможности команды, пребывавшей на хорошем ходу и ход не сбавлявшей, лишь корректируя иногда — в зависимости от турнирных событий — ритм при прохождении очередных соперников. Козырями Лобановского, помимо веры в уровень своей команды, был некоторый спад «Баварии», закономерно последовавший после ярких побед сборной на чемпионате мира-74 и клуба в Кубке чемпионов-75, и настойчивое стремление «Баварии» сыграть первый матч дома. Лобановский всегда считал, что в сшибке двух примерно равных соперников фактор ответного матча на своём поле имеет огромное стратегическое значение, даёт не только психологическое преимущество. Козыри эти Лобановский и Базилевич обсуждали лишь в разговорах друг с другом, за пределы постоянных взаимных дискуссий не выносили, просчитав возможность дестабилизирующего воздействия козырей, не самых, к слову, очевидных, на команду.
Для себя всё уже решив, Лобановский и Базилевич на ближайшей тренировке собрали футболистов, рассказали о телеграмме, сообщили, что матчи за Суперкубок — неофициальные, что можно было соглашаться на них, а можно было и отказаться, и поинтересовались мнением игроков. Поверив в себя и в тренеров по ходу второго подряд успешного сезона, футболисты согласились: «Почему бы и не сыграть?»
В Москву отправили телеграмму с обоснованием своего согласия участвовать в матчах за Суперкубок. Окончательное решение — разумеется, неофициальное — в любом случае должны были принимать в ЦК КПСС, без вмешательства которого не обходилось ни одно событие, имевшее какую-либо степень значимости. В ЦК, на уровень сектора спорта отдела агитации и пропаганды, для «защиты согласия» вызвали Лобановского. Гарантий победы над немецким клубом не требовали (всё-таки не сталинские времена), но и скрывать заинтересованность в успешном результате в год тридцатилетия победы над Германией не стали. Убедить деятелей из ЦК согласиться на проведение матчей помог руководитель Спорткомитета СССР Сергей Павлов, которого, в свою очередь, убедил Лобановский.
В Мюнхен пошло письмо с просьбой выслать кассеты с записью матчей «Баварии» в чемпионате бундеслиги и Кубке чемпионов. «Бавария» в просьбе не отказала, оперативно отправила в Киев пакет с кассетами и подробное досье на каждого футболиста: «Пусть изучают».
Изучали игру «Баварии» тщательно, по полочкам разложив атакующие и оборонительные действия, разработанные Деттмаром Крамером. За несколько дней до первого матча, назначенного на 9 сентября, Лобановский отправился в Гельзенкирхен на игру «Баварии» с «Шальке-04» — понаблюдать за соперником с трибуны. Увиденное полностью его удовлетворило. Оставшиеся до матча два дня он провёл в Мюнхене, лишь изредка покидая номер в отеле — утром перед завтраком совершить неизменную пробежку по холмам возле олимпийского стадиона, днём — пообедать, вечером — поужинать и прогуляться перед сном. Остальное время Лобановский занимался разработкой стратегии на матч, плана на игру и задач для каждого футболиста.
Команду, прилетевшую московским рейсом «Аэрофлота», он встречал во Франкфурте. Когда Валерию Васильевичу доложили, что травмирована большая группа динамовцев, он с присущим ему серьёзным выражением лица сказал: «Зачем мы тогда сюда прилетели? Может быть, сразу обратно?» И когда представители «Баварии» на первой после прилёта «Динамо» тренировке увидели всего восемь занимавшихся футболистов, то были сильно удивлены.
Немцы, надо сказать, были точны во всём — в предоставлении Лобановскому представительского автомобиля для поездки из Мюнхена во Франкфурт, в подаче комфортабельного автобуса, в выделении мобильного сопровождающего, мгновенно расправлявшегося с любыми возникавшими шероховатостями. Во Франкфурте Лобановский присоединился к команде и вместе с ней автобусом отправился в Мюнхен, рассказывая по пути Базилевичу об увиденном. В автобусе же было решено: Мюллера — уникального супербомбардира, готового забить в любом матче какому угодно сопернику, — необходимо любыми средствами «разменять», и фигурой для «размена» должен стать Стефан Решко.
Беседе с ним перед матчем в Мюнхене Лобановский уделил особое внимание. Коэффициент надёжности игры Решко привлекал Валерия Васильевича. Он отряжал этого защитника на персональную опеку забивных нападающих из команд соперников. Решко полностью выключил из игры болгарина Жекова, обладателя на тот момент «Золотой бутсы» лучшего бомбардира континента, Эдстрема из ПСВ, Сабо из «Ференцвароша». Теперь настала очередь несравненного Герда Мюллера — лучшего в то время форварда мира.
«У Мюллера, — говорил Стефану Лобановский, досконально изучивший игру немецкого нападающего, — потрясающее чувство гола. Забить он может любой частью тела. Сидя, стоя, лёжа. Мяч не мусолит. Либо обыгрывается, либо сразу бьёт. Одно-два касания, как правило. Стань его тенью. Повсюду следуй за ним. Полностью сконцентрируйся, повторяй все его движения: он — на скамейку, и ты — на скамейку! Даже если он вдруг вздумает пойти в раздевалку. И ты — туда же. Можешь ему и спинку потереть! Нас это устраивает... Ни в какие розыгрыши не вступай — тебя это не должно интересовать: всё внимание — на Мюллере, повторяю: ты — его тень! Возле штрафной он особенно опасен: бьёт из любого положения — в подкате, “из-за уха” — очень хитрый и коварный!.. Не забьёт Мюллер — никто больше не забьёт: вся игра в атаке построена в расчёте на него».
На предматчевой установке Лобановский попросил футболистов исключить, по возможности, Решко из розыгрыша мяча, ни в коем случае не отвлекать его от Мюллера — не мешать концентрации на «спецзадании».
Почти все фланговые атаки «Баварии», например, слева, от Румменигге, следовали на Мюллера. Даже Беккенбауэр во время своих подключений старался сыграть на Мюллера. Решко вступал с ним в борьбу в момент приёма мяча, а когда удавалось, действовал на опережение. После матча Мюллер пожал Решко руку и сказал: «Сегодня ты был сильнее меня!»
Олег Блохин, 23-летний тогда кандидат на звание лучшего футболиста Европы, возбуждённый игрой и потрясающим мячом, который телеканалы всех европейских стран «гоняли» по экранам с интервалом в полчаса, попросил Ошемкова поменять его майку на майку Беккенбауэра. В те времена не было принято меняться футболками, но Ошемков отправился в раздевалку «Баварии»: «В тот момент, когда я, постучавшись, вошёл, моё смущение можно было сравнить разве что с удивлением баварцев. Беккенбауэр как раз обсуждал что-то с тренером Деттмаром Крамером и менеджером Робертом Шваном. Разговор прервался, все трое недоумённо уставились на меня. Протягиваю тяжёлую, наверное, килограмма под два, пропитанную потом футболку винницкого производства. Вот, говорю, Блохин желает обменяться с вашим капитаном. Франц без лишних слов стянул свою адидасовскую “пятёрку”, и я поспешил обрадовать Олега».
Травмированный Мунтян, в Мюнхене не игравший, вспоминает первую свою послематчевую реакцию: «Повезло! Соскочили!» Спустя многие годы он в компании с Колотовым и Трошкиным смотрел видеозапись мюнхенской встречи и мнение своё изменил. «Я увидел, — вспоминает он, — что мы таким составом сыграли очень прилично. И не так уж сильно “возили” нас, как показалось по горячим следам».
В Советском Союзе не верили в возможности «Динамо» и по телевидению показывать мюнхенский матч не стали. О феноменальном результате в Мюнхене зрители узнали только из позднего выпуска новостей, из лаконичного сообщения диктора: «В первой игре за Суперкубок киевское “Динамо” со счётом 1:0 победило мюнхенскую “Баварию”. На 67-й минуте гол забил Олег Блохин».
Тридцать лет спустя, просмотрев видеозапись матча, Олег Блохин вспомнил, что, «оказывается, в том матче у нас практически никого не было на замене. На лавочке сидели травмированные Самохин, Мунтян и Онищенко да массажист, который, сами понимаете, не мог выйти на поле». Вспомнил он, как «Вите Колотову рассекли колено, но он доиграл матч»; вспомнил и состояние перед той игрой: «Когда мы в 75-м слышали фамилии Беккенбауэра, Мюллера, Майера, Шварценбека, когда мы понимали, что чемпионы мира будут играть против нас на переполненном стадионе в Мюнхене, то, конечно, коленки тряслись. Как сейчас помню, я шнурки не мог завязать на бутсах! А ведь к тому времени мы уже немало матчей в Европе провели и Кубок кубков выиграли».
