Лобановский не жаловался Суркису на Леоненко, который подминал под себя молодых Шевченко и Реброва, постоянно рассказывал партнёрам, что и как им следует делать на поле, когда и куда давать ему передачу. Просто отправил, сказав, что ещё один тренер ему не нужен, во вторую команду. И если не забыл потом, то не очень-то и вспоминал об игроке, который считал себя суперзвездой европейского калибра. Без малейших, правда, на то оснований.
Однажды, это было ещё до Лобановского, Сабо принялся при всех чихвостить Леоненко за лишний вес, за пристрастие к пиву, за нерадивость на тренировках, за слабую игру и поставил ему в пример Олега Блохина. «Кто такой Блохин? — переспросил Леоненко. — Академика Блохина знаю, по телевизору слышал о нём, а кто такой этот ваш Блохин, понятия не имею. Я — Леоненко, люблю пиво и не скрываю это». Леоненко говорил Сабо, что «во времена Пеле пешком по полю ходили», а «Блохин мне бутсы должен чистить».
Лобановский считал, что футболистов можно — условно, конечно, — разделить на три группы. Вне зависимости от возраста. В первой группе те, кто только играет. Во второй — играют, но при этом говорят. В третью он включил тех, кто преимущественно говорит. «Миграция» из одной группы — из первой во вторую, из второй — в третью, иногда даже из первой в третью — возможна, но невозможна из третьей во вторую или же в первую. От попавших в третью, по мнению Лобановского, пользы для команды ждать не приходится, они приносят только вред, поскольку начинают считать себя, как Леоненко, тренерами.
Накопление критической массы нарушений привело к тому, что и Калитвинцев перестал удовлетворять своей игрой и поведением Лобановского.
Перед четвертьфиналом Лиги чемпионов с «Ювентусом» в конце февраля — начале марта 1998 года киевское «Динамо» проводило заключительный тренировочный сбор в Израиле. В полулюксе на пятом этаже отеля «Дан Кейсария» сильно болел Лобановский. Почти неделю он не выходил из номера, в основном лежал, иногда подходил к письменному столу, присаживался и делал пометки на поступавших раз в день из Италии факсовых лентах с информацией о «Юве». К нему приходили помощники, приносили расшифровку снимавшихся на видеокамеру занятий, они обсуждали все детали предстоящей тренировки, Лобановский выходил на балкон и — сколько позволяло состояние — наблюдал за проводившейся работой команды на примыкавшем к отелю поле.
Деловая атмосфера нарушилась в одночасье. В Кейсарию приехал кто-то из советских футболистов, доигрывавших в Израиле. С Калитвинцевым в его номере они предались воспоминаниям о прежней футбольной жизни, о матчах и партнёрах, общих друзьях, и легко превратившийся в утро вечер воспоминаний завершился тем, чем и должен был завершиться: гость заснул в кресле и пробудился лишь к полудню, хозяин же, в «Динамо» тогда капитанствовавший, не смог выйти на тренировку, сославшись на недомогание.
Врачи Лобановскому об истинных причинах нездоровья немедленно доложили. Поговорив с Калитвинцевым, тренер не стал делать то, что собирался, — немедленно отправить капитана клуба и сборной домой, а дал шанс. История с Калитвинцевым происходила в Израиле на моих глазах. Сказать, что Лобановский был тогда ошарашен, значит, ничего не сказать. Он только и повторял: «Как же можно так? В такой-то момент?..»
Когда жребий определил «Ювентусу» в соперники по мартовскому четвертьфиналу Лиги чемпионов в 1998 году киевское «Динамо», в Турине обрадовались. Итальянцы считали, что это награда за нелёгкий выход в четвертьфинал, когда у «Ювентуса», финалиста Лиги чемпионов 1997 года, всё висело на волоске.
Лобановскому была понятна причина радости. «Почему они довольны, что жребий свёл их с нами? — рассуждал он. — Руководители “Ювентуса” прекрасно понимают, какие сложности испытывает команда, которая, не играя во внутреннем чемпионате, вступает в борьбу на высшем уровне. Поэтому они считают, что из всех четвертьфиналистов “Динамо” в плане готовности будет худшим. Выражая удовлетворение жребием, руководители “Ювентуса” не имеют в виду силу соперника, они исходят из профессионального понимания конкретной ситуации, в которой находится “Динамо”».
Калитвинцев считает, что если бы с «Ювентусом» играли осенью, то вполне могли итальянский клуб пройти. В марте же, не имея за спиной ни одного официального матча, можно было рассчитывать только на везение: «В Турине оно было на нашей стороне — отбились, а в Киеве, увы, нет». Итог Калитвинцев признал справедливым.
Не исключено, что ещё в Кейсарии Калитвинцев, даром, что капитан команды, считал исход противостояния с итальянским клубом предрешённым. Чем иначе объяснить тот факт, что в разгар целенаправленной тренировочной работы он позволил себе вольности, не соблюдал установленный режим и подвёл тем самым не только себя, но и команду?
В киевском матче на Калитвинцева нельзя было без сожаления смотреть. Его пришлось менять на 37-й минуте: мелочей в футболе не бывает. И чудесных превращений растренированных футболистов в боеспособных — тоже.
Жизнь иногда заставляет принимать кардинальные решения. После киевской игры с «Ювентусом» Лобановский вызвал семь игроков (трое из них, в том числе Калитвинцев, были задействованы в матче) и предложил им перебраться в старый корпус тренировочной базы, в котором квартировала вторая команда: в неё они были переведены до июня. Было сказано, что если в июне в их игре не начнёт просматриваться прогресс, то они будут выставлены на трансфер. «Да, — говорил Лобановский, — этот процесс неизбежен, но только по-разному к нему можно подходить. Иногда приходится прибегать к оказавшейся необходимой операции из разряда “шоковой терапии”».
В Израиле Лобановский был удручён не самим фактом нарушения режима (он и в начале тренерской карьеры зачастую закрывал глаза на прегрешения, если, конечно, они не становились систематическими), а тем, в какой ситуации — команда готовилась к важнейшим для себя матчам Лиги чемпионов! — это произошло, да ещё в исполнении капитана!
Динамовские игры с «Барселоной» в сезоне 97/98, благодаря успехам в которых и состоялся, собственно, выход в 1/4 финала Лиги чемпионов на «Ювентус», стоят особняком. Хотя бы потому, что разделяли киевскую встречу от встречи на «Ноу Камп» всего две недели, и потому также, что матчи эти стали решающими как для «Динамо», так и для «Барсы»: турнирная ситуация требовала от испанского клуба только побед. Киевляне перед первой встречей с «Барсой» обидно упустили выигрыш во встрече с «Ньюкаслом». Вели 2:0 за 12 минут до конца и пропустили два мяча. После этого матча сдружившиеся молодые форварды Ребров и Шевченко долго сидели в одном из киевских кафе, обсуждали — без алкоголя, стоит заметить, — совершенные ими ошибки (оба, между прочим, забили по мячу) и, по свидетельству Реброва, едва не плакали от досады на себя.
Динамовские разведчики, побывавшие в Барселоне на матче «Барселона» — «Эйндховен», доложили Лобановскому, что хозяева поля заметно сдают, как только сопернику удаётся перейти на высокие скорости. Когда голландцы ускорялись (делали они это, правда, нечасто), у «Барселоны» возникали сложности. Лобановский определил: за счёт командных и индивидуальных скоростей на протяжении всей встречи создавать сопернику как можно больше трудностей. Тестирование показало, что почти все игроки «Динамо» пребывали на тот момент в оптимальном функциональном состоянии, а значит, готовы к интенсивным скоростным действиям на протяжении всего матча. Сто тысяч зрителей на «Олимпийском» стали верными помощниками киевских динамовцев на ближайшие полтора часа.
Тренер «Барселоны» Луи ван Гал на предматчевой пресс-конференции в Киеве сказал, что киевский клуб производит на него «хорошее впечатление», что «это — тотальный футбол». В устах голландского специалиста оценка со словом «тотальный» — высочайшая. А после поражения заявил, что не знает, «в какой ещё европейской команде выступают одиннадцать игроков, каждый из которых в меру необходимости может сыграть на любой позиции, в зависимости от того, как этого требует ход матча. Это команда универсалов, и в этом плане она в первую очередь отличается от других клубов. Других таких команд я в Европе не видел».
