Натаскав к деревянным стенам сено, солому и хворост, казаки пытались поджечь их, одновременно стреляя из пушек. Самоотверженные симбирцы успевали тушить занимавшиеся тут и там пожары.

Осада продлилась почти месяц. Силы защитников крепости были уже на исходе, когда вдруг в стане казаков было замечено какое-то движение.

Как оказалось, лазутчики Разина донесли ему о приближении войска Борятинского. Атаман пошел ему навстречу, и вскоре в двух верстах от Симбирска, за рекой Свиягой, началась новая битва.

В пылу сражения Стенька не заметил, как оторвался от своих и был отрезан от них горсткой башкирских джигитов. Атаман попытался было прорваться, но те, изловчившись, схватили его и повалили наземь. Громко матерясь, Степан отчаянно вырывался. Казаки услышали его крик и тут же примчались на выручку. Они окружили башкир и, отбив атамана, унесли его в острог.

С наступлением темноты, захватив знамена мятежников, четыре пушки и множество пленных, Борятинский увел свое войско с поля боя в безопасное место.

Несмотря на потери, Разин не отказался от затеи взять крепость и снова пошел на приступ, только уже с другой стороны. С высокого земляного вала, которым был окопан острог, его люди бросали зажженные поленья, стреляли из пушек калеными ядрами. Некоторые взбирались на стены по лестницам. Защитники же стреляли по ним сверху из пищалей, лили кипяток и горячую смолу.

Разинцы несли огромные потери. Но атамана ничто не могло сдержать. Он то и дело подгонял людей, исступленно требуя взять город во что бы то ни стало.

А тем временем Борятинский ломал голову над вопросом, как помочь осажденным малыми силами. Придумав выход, он вызвал к себе полковника Чубарева и Сайта Садирова.

— Князя Урусова и Долгорукого с их полками все нет и нет. И неведомо, когда еще будут. Выручать же симбирцев надо непременно, — сказал он и распорядился: — В полночь зайдите незаметно за Свиягу и начните палить из ружий и кричать. Чем больше шума, тем лучше.

— Зачем? — удивился Сайт, не понявший намерений князя.

— Хочу провести злодеев.

— Чтобы подумали, будто новые полки подошли?

— Вот, вот… Авось да клюнут.

Все получилось именно так, как задумал князь. Когда стрельцы и башкиры, переправившись на другой берег Свияги, подняли крик и начали стрельбу, перепуганные казаки в панике бросились к раненному в голову атаману.

— Каюк нам, батька! — крикнул Семен Буянка.

— Что такое? — похолодел тот.

— Войску ихнему подмога подоспела!

— Быть того не могет… — упавшим голосом сказал Степан, а сам стал лихорадочно думать, как поступить. И уже в следующую минуту, дернув есаула за обгоревший рукав, приказал: — Вот что, Семка. Пока не рассвело, вели казакам грузиться на струги. Тикать нам надо отседова.

— Казакам? — удивленно переспросил тот. — А с мужиками-то как быть?

— Пускай остаются.

— Зачем же?

— Неужто не разумеешь, дурень?! — заорал атаман и, выругавшись, пояснил: — Куды ж нам с такой оравой-то! Обуза лишняя. Пускай не знают, что мы уходим. А то и сами погибнут и, неровен час, казаков погубят.

— Будто можно уйтить незаметно… — с сомнением произнес Буянка.

— Не твоя печаль, — отмахнулся от него Степан и, подозвав к себе пробегавшего мимо самарского крестьянина, наказал ему: — Передай мужикам: мол, Стенька ведет казаков к Свияге на полки, что прибыли к Борятинскому на выручку, а на вас оставляет де город… Уж вы не подведите, браты!

— Не тревожься, батька!..

После этого казаки погрузились на струги и налегли на весла.

Узнав о бегстве Степана Разина, Борятинский пустил пехоту на острог, а сам вышел с башкирской конницей в поле и встал у города. С другой стороны к острогу подошел воевода Милославский.

Брошенные атаманом на произвол судьбы безоружные мужики и инородцы стали в ужасе разбегаться. Некоторые кинулись к реке в надежде увидеть судна, но попали под обстрел. Из оставшихся мало кому удалось спастись…

Когда Степан находился в Царицыне, домовитые[62] казаки во главе с войсковым атаманом Яковлевым напали на островной городок Кагальник. Узнав об этом, Разин отправил в Черкасск отборный отряд под началом Якова Гаврилова, а во второй половине ноября явился туда и сам.

Восстановив в донской столице свою власть, Степан оставил ее на попечение Гаврилова и, поручив ему поквитаться со старшинами, уехал в Кагальник, чтобы перезимовать там и подготовиться к новому походу.

Яков сделал попытку убрать войскового атамана, но потерпел неудачу. Сил для расправы над казачьей верхушкой у него оказалось недостаточно. Противостояние кончилось тем, что старшины сами убили разинского наместника. А в апреле 1671 года домовитые казаки захватили и сожгли Кагальник и, взяв в плен Степана Разина, увезли его в Черкасск.

Атаман до последнего не верил, что Корней Яковлев осмелится сдать его властям, ибо знал о бытующем среди казаков законе «с реки Дона беглых и прожиточных людей не выдавать». Но тот нарушил это древнее казачье право, и в сопровождении многочисленной охраны Степана Разина и брата его Фрола доставили в Москву.

Сбылась дерзкая мечта мужицкого атамана дойти до стольного града, да только не таким он видел свой приход…

Братьев пытали даже после вынесения им смертного приговора. Фрол не выдержал очередной пытки и до казни не дотянул. А Степан был четвертован в июне на эшафоте возле Лобного места.

После подавления бунта донских казаков башкиры вернулись в родные места и очень скоро убедились в том, что политика правительства не только не изменилась, но стала еще более жесткой.

При поддержке крещеных казанских татар власти приступили к насильственной христианизации мусульман Урала и Поволжья и в мае 1681 года издали Указ, согласно которому не желавшие креститься нерусские вотчинники должны были лишаться своих земель. С целью его реализации в Башкортостане была создана уфимская епархия.

Для Сайта, возглавившего Тамьянскую волость после кончины отца, проводимое русскими священниками крещение башкир было смерти подобно. Ссылаясь на Жалованную грамоту 1557 года, он написал и отправил письма в приказ Казанского дворца и на имя уфимского воеводы с напоминанием о данном когда-то башкирам обещании, что они смогут «соблюдать свою религию», но положительного ответа не получил. Не помогло и обращение к самому царю.

Тревожась за судьбу своего народа, Саит-мулла решил заручиться поддержкой крымского хана Мурад-Гирея на случай, если башкиры поднимут восстание, и послал туда гонца. Тот согласился помочь, поставив условием сделать одного из его сыновей ханом Башкортостана. Не посмев отказать ему прямо, Сайт дипломатично ответил, что такой ответственный вопрос они смогут решить на всебашкирском съезде лишь после создания единого государства.

Когда башкиры собрались на большой йыйын для обсуждения плана предстоящего восстания и на нем зашла речь о том, чтобы доверить руководство восстанием Саит-мулле, старшина Казанской дороги Каримулла Вакилов заартачился. Он знал, что если выберут главнокомандующего по образцу царского войска, старшины и родоначальники будут тем самым ограничены в своих правах и утратят свою самостоятельность, и потому категорически заявил:

— Чтобы я да ходил по чьей-то указке!.. Не бывать этому!

Главы Ногайской, Сибирской и Осинской дорог поддержали Каримуллу, считая, что идти в подчинение к волостному старшине ниже их достоинства.

— Каждый из нас — единоличный хозяин своей дороги. И каждый должен сам командовать своим войском!..

— Верно!

Переубедить спесивых вождей было невозможно, даже когда им напомнили, что у Сайта богатый военный опыт.

— Нечего навязывать нам чужую волю!

— Слыханное ли это дело — принуждать старшин даруг подчиняться какому-то волостному старшине!..

Опасаясь краха еще не успевшего начаться восстания, Саит-мулла попытался утихомирить знатных соплеменников.