Литмир - Электронная Библиотека

— А то мы не служим! — запыхтел от обиды тайша. — Воюем улусы ногаев, под Азовом были да по реке Кабану…

— Государю этого мало. Он ждет, когда вы на Крым пойдете.

— Что, не дает покою вам хан?! — злорадно произнес Мончак. — Крымцы на Русь войною ходят, а вы хотите их нашими руками усмирить. — Он задумался на минуту и, пристально взглянув на гостя, заявил: — Война с Крымским ханством — дело не скорое.

Горохов занервничал.

— Не забывайте про то, что калмыки российские подданные. Не гневите же государя! — пригрозил он.

Мончак побагровел от злости, но вынужден был взять себя в руки.

— Вели-ка принести вина! — обратился он к гостю с неожиданной просьбой. — Хочу напиться, чтобы сердитые слова твои забыть!

Дьяк опешил, но тут же выполнил его требование.

Быстро захмелев, молодой тайша тут же подобрел и спора больше не затевал. Лобызая гостя, он стал клясться в вечной дружбе и верности русским и заверил, что пойдет на Крым уже будущей весной. В довершение всего тайша подписал подсунутую ему Гороховым шертную грамоту.

Справившись с возложенным на него заданием, дьяк торжествовал и, решив, не откладывая, отметить сделку, закатил пир. А в придачу осыпал хозяина и его семейство от имени царя дорогими подарками.

Во исполнение данного им обещания Мончак начал войну с мусульманами — с крымскими татарами и турками. Кроме того, он постоянно докладывал властям о передвижениях башкир и об их сношениях с крымским ханом. В одном из своих доносов тайша сообщал, будто уфимские башкиры и казанские татары отправляли к крымскому хану посольство, и, жалуясь, что не могут, живя с русскими, соблюдать каноны ислама как прежде, просили у него покровительства и помощи для борьбы с неверными.

В другом послании Мончак поведал властям, будто мусульмане, сговорившись с крымским ханом и азовским пашой, собираются строить город между Астраханью и Тарками, чтобы перекрыть между ними дорогу. А потом до Первопрестольной дошла весть о том, что хан намерен прислать царевичей с большим войском и поставить их между Черным Яром и Царицыным, чтобы те не пропускали торговые суда в Астрахань и другие понизовые города.

Власти решили положить этим сношениям конец, но пока они вынашивали планы по осуществлению задуманного, в тех же самых местах разразился бунт донских казаков.

IX

Имя казачьего атамана Степана Разина узнали в Москве в самый разгар башкирского восстания в связи с его успешным походом против турок и крымских татар.

Одержав блистательную победу в битве на Крымском перешейке, казаки вернулись на Дон с богатыми трофеями и пленными. Обеспокоенные власти незамедлительно отправили к ним гонца с грамотой, требуя, чтобы те отстали от воровства. Но не тут-то было. Невзирая на монарший запрет, в 1667 году Степан повел свой отряд в новый грабительский поход — «за зипунами». Душу его раздирала лютая ненависть к боярству из-за любимого брата, казненного двумя годами ранее по велению царского воеводы князя Юрия Долгорукого.

— Покуда не отомщу за Ивана, не успокоюсь, — поклялся он, как только узнал о страшном событии.

Еще большую тревогу вызвало в столице известие о том, что двухтысячный отряд Разина разграбил на Волге торговый караван, перебил стрелецких начальников и отпустил ссыльных. В ответ на это в сторону Астрахани снарядили вооруженное пушками правительственное войско во главе с воеводой Иваном Семеновичем Прозоровским. Но Степан сумел избежать столкновения с царской ратью и подался на Яик. Овладев без кровопролития Яицким городком, атаман решил там перезимовать. Молва о его отваге и удачливости привлекала к донским казакам многочисленных охотников за добычей. И уже по весне, собрав под своим началом большое войско, он отплыл в направлении Каспия, задумав поход на Персию.

Разгромив флот персидского шаха, в августе 1669 года изрядно потрепанные разинцы числом в тысячу двести человек, не считая пленных, подплыли к Астрахани. Казацкие струги ломились от награбленного. И самое бы время вернуться в родные места, передохнуть, сил набраться. Но перед донцами встал трудный вопрос, каким путем добираться домой: по реке Кума через Тарки либо по Волге через Астрахань.

Думали-гадали, прикидывая, какое из двух зол меньше, ведь в обоих случаях набедокурившим казакам не миновать встречи с поджидавшими их стрельцами. И после долгих раздумий и сомнений Степану Разину пришла мысль принести царю свои вины.

Еще год тому назад Алексей Михайлович обещал в «прощальной» грамоте простить воровскому казацкому атаману потопленные им на Волге торговые караваны, умерщвленных стрельцов и монахов, если тот откажется от разбоя, вернется на Дон и заживет там мирной жизнью. Не мог тогда знать государь о новых дерзких планах Степана, о том, что длинный список совершенных разницами преступлений продолжится за счет разоренных татарских учугов и персидских торговых судов, множества загубленных жизней и грабежей в Баку, Ряще[60], Ширвани, Астрабате и Фарабате…

А в персидском городе Фарабате дело обстояло так.

Прибыв туда, казаки отправились с товарами на базар, сговорившись заранее между собой каким образом будут грабить местных торговцев. Поначалу персы отнеслись к пришельцам с опаской, сторонились их, но увидев, что те настроены миролюбиво, стали останавливаться возле них все чаще, заводить беседу, прицениваться. И вскоре закипела бойкая торговля.

Но рассредоточившиеся в разных точках казаки, помня об уговоре, ни на минуту не теряли из виду батьку. То и дело поглядывая на Степана, сидевшего будто бы со скучающим видом на высокой ограде, они с нетерпением ждали, когда тот подаст им условный знак.

Вот наконец атаман поднял руку, повернул на голове мохнатую шапку… И в тот же миг разинцы набросились разом на безоружных людей, стали хватать их, убивать и грабить. Быстро управившись, разбойники погрузили поспешно ценности вместе с пленниками на струги и, не мешкая, уплыли…

…На сей раз стремившимся попасть домой после долгих скитаний казакам не удалось избежать встречи с поджидавшим их князем-боярином Прозоровским. Первый астраханский воевода потребовал, чтобы те отдали ему все пушки, знамена, а струги и припасы оставили в Сары-Сине, то есть в Царицыне.

Казаки возмутились, но, посовещавшись кругом, нашли-таки выход. Посулив Прозоровскому отдать требуемое в Астрахани, атаман беспрепятственно провел своих людей в город, где им представилась возможность заняться торговлей и погулять на славу.

А кончилось тем, что Степан Разин, обведя вокруг пальца астраханское начальство, сумел не только сохранить за собой оружие, флотилию и награбленное, но и закупить у ногайцев полторы сотни лошадей. Так что дальше казаки передвигались не только по воде, но и берегом.

Наслаждаясь чистым речным воздухом и приветливым ветерком, Стенька плыл на головном струге в шатре вместе с чернявой пленницей-персиянкой. Хмельной атаман не сводил с нее глаз.

— До чего ж ты лепа, Айшэ, пригожа! Все гляжу и никак не налюбуюсь! — признался он ей вдруг. — Ежели бы вера христова дозволяла, ей-ей, взял бы я тебя к себе второю женкой.

Та зарделась и скромно потупила взор, опустив длинные и густые, загнутые кверху ресницы.

— Тута, на воде, ты краше во сто крат! — продолжал восхищаться атаман. — Ни дать, ни взять — русалка!

Услыхав это, гребцы ухмыльнулись и стали переговариваться:

— И впрямь нечистая сила, одно слово — нехристь! Такого льва приворожила!

— Вон ведь как расстилается перед ей!

— Рядит в парчу да в шелка, золотом да самоцветами осыпает… — завистливо произнес кто-то.

Привлеченный их бурчанием Степан откинул ковер-полог и, выглянув наружу, грозно спросил:

— Чего языки чешете, чай, косточки мне перемываете, а?

— Да нет, батька, зазнобушку твою нахваливаем, — не растерялся один из казаков. — Шибко гарна девка!

— Не девка, а сущий клад! — подхватил другой.

вернуться

60

Современное название — Решт. — Прим. книгодела.

47
{"b":"753379","o":1}