Пока что действия этого пленника привели лишь к смертям и бунту. А значит, он был преступником и негодяем, чего бы не хотел добиться.

Размышляя об этом, Энжи вышла на улицу, где её должны были ждать Байрон и несколько служанок. Это место представляло собой небольшой уютный дворик с несколькими зелёными кустами. Горожан здесь и правда не оказалось, хотя причиной тому скорее всего были солдаты, окружившие ратушу. Небо над головой уже полностью потемнело, и улицу освещали лишь фонари. Погода немного испортилась — стало холоднее, а сверху срывались мелкие капли дождя.

Энжи остановилась, вдохнула свежий вечерний воздух. Во время спуска даже в середине города можно было порой почувствовать запах океана, и сейчас был именно такой момент. Байрон уже увидел её и теперь шёл на встречу, однако принцесса свернула в небольшой садик, чтобы поближе рассмотреть растущие здесь цветы. Энжи ужасно не хватало растительности в этих каменных городах на огромных чудовищах. Серые, грязные улицы всегда навевали на неё уныние. И даже Иль’Пхор угнетал, несмотря на яркие лампочки, украшающие дома.

Может ли один человек изменить всё в таком большом городе? Может ли сделать жизни такого большого количества людей лучше? И что значит делать всё, что в твоих силах? Стоит ли оно того, если по твоей вине гибнут люди? И как узнать, что именно будет правильным?

Байрон подошёл к ней, дотронулся до плеча.

Пора было ехать. Мэр предлагал остаться на ночь в ратуше, однако принцесса предпочла остановиться в гостинице, где уже были её вещи и слуги. Проводить с этим человеком и его семьёй времени больше необходимого ей совсем не хотелось.

— Автомобиль ждёт, ваше величество. — Поклонился Байрон, указывая рукой в сторону оживлённой улицы.

Энжи шагнула туда, и вдруг заметила что-то под ногами. Трещину в камнях, которыми был устлан проход между двумя грядами почвы. Прямо в ней пророс небольшой дикий цветок. Закрытый бутон качался на тонком стебле.

Энжи вдруг почувствовала мурашки. В цветке была странная красота. Сила. Будучи не на своём месте, он пробивался сквозь преграды, тянулся к жизни. Несмотря ни на что. Напоминал ей о том, какой она сама хотела бы стать.

Но сейчас он был неокрепшим, слабым. И умирал.

Может быть, он напомнил ей о доме, полном растений. Может быть, о том, что девушка и сама сейчас не там, где хотела бы быть. А может быть, ей просто требовалось сделать что-то. Помочь хотя бы этому цветку. Ведь это было так просто. Куда проще, чем разбираться с судьбами жителей целого острова.

Принцесса присела и отковырнула несколько кусков камня голыми руками. Затем поднялась и отряхнулась, довольная собой. Цветок под её ногами покачнулся на ветру — кивнул бутоном, будто благодаря девушку.

Энжи улыбнулась ему. И наконец зашагала к машине.

— Надеюсь, вас никто не увидел. — Байрон протянул ей платок. — Принцесса, копающаяся в грязи возле ратуши — интересная тема для сплетен.

Девушка не обратила на советника внимания. Ей вновь вспомнился пленник, который пообещал сделать жизни людей вокруг лучше. Она по-прежнему считала его методы неправильными, и намеревалась действовать иначе. Строить, но не разрушать. Принимать правильные решения, опираясь на правду, а не на пустые слова и обещания. Но, думая, что с ним всё в порядке, ей, почему-то, становилось немного легче.

С головы Аллека резко сорвали холщовый мешок, и свет на секунду ослепил его.

За свою жизнь капитан не раз бывал под городом и быстро понял, что снова оказался здесь.

Что ж, парень находил это вполне закономерным.

Всё детство сын генерала Болло — одного из величайших героев острова — провёл в усадьбе обнесённой каменным забором. Окружённый послушными слугами, ворчливыми учителями и верными стражниками. Тогда от него требовалось правильно держать столовые приборы, вежливо общаться с влиятельными гостями и слушаться учителя по фехтованию.

Это было давно. Не иначе, как в другой жизни. Жизни, от которой Аллек сам предпочёл отказаться.

В возрасте десяти лет он сбежал. Растоптал то многое, что было дано ему при рождении. Лишился дома, семьи, друзей, положения — всего, что у него было. Всего, кроме ненависти к отцу, которая с годами становилась лишь сильнее. К человеку, который разрушил их семью. Человеку, из-за которого умерла его мать.

Следующие три года Аллек скитался по улицам, ночевал в подвалах, дешёвых тавернах — если мог себе это позволить — а то и в трюмах кораблей. Он крал, попрошайничал, и всё лишь бы не возвращаться домой.

Постепенно он собрал вокруг себя людей. Разных людей. Разбитых, сломанных, отвергнутых. Он обещал изменить их жизни. Обещал защищать, даже будучи десятилетним мальчишкой. Учил их грамоте, фехтованию, рукопашному бою. Они же, в свою очередь, помогали юноше становиться сильнее. И вместе они выживали, ведь только это в тот момент имело значение.

До того дня, пока Аллек, убегая от стражников после неудавшегося ограбления, обнаружил открытый люк. Так он и его люди узнали о катакомбах под городом — цепочке канализационных туннелей, используемых для охлаждения и очищения воды, которую давал Иль’Пхор. И это открытие изменило всё.

Аллек и его люди могли провернуть любое дело и остаться незамеченными. Могли обмануть самых влиятельных людей и уйти от погони. Их возможности казались безграничными. У них появились деньги, появилась власть. С ними начали считаться. Аллек знал, что это лишь первый шаг к становлению настоящими людьми. Людьми, которыми парень хотел видеть своих подчинённых и себя самого.

Опасный шаг, рискованный. Но необходимый.

Тогда он превратил свою банду в небольшую общину. Оставил лишь тех, кто был ему верен, а затем организовал поселение в выделенном под снос районе Иль’Пхора. Он начал помогать городу деньгами, связями, знаниями — всем, что у него было. Взамен получая лояльность жителей и возможности для роста своего лагеря.

Большинство подчинённых капитана — как его тогда начали называть — были преступниками. И это стало для них способом искупить вину за сделанное. Способом найти себе место. Следующим шагом на пути со дна.

Именно найденные катакомбы изменили их. Изменили самого Аллека. Помогли ему стать лучше. Помогли переродиться. Стать кем-то большим, чем сбежавший из дома сын генерала. Чем попрошайка. Чем бандит и вор.

И вот теперь парень снова оказался здесь. Под городом. Пойманный, связанный, беспомощный. Преступник, приговорённый к смерти. Он снова вернулся назад. На дно. И, пожалуй, юноша всегда знал, что такова цена любой ошибки.

Аллек никогда не обманывал себя — он сделал достаточно плохого и, вполне вероятно, заслуживал смерти. Однако он не мог позволить себе умереть сейчас, когда его люди и город в опасности.

Капитан прищурился, пытаясь привыкнуть к свету. Он знал, что его затащили под почву, но не узнавал место. Чувствовал знакомые запахи отсыревшего камня, сырость и плесень. Слышал еле заметное журчание воды за стенами, отдающееся звучным эхом.

Он несколько раз моргнул, осматриваясь. Над головой покачивалась одинокая лампа, свет от которой едва освещал углы небольшой комнатушки. Из мебели здесь были лишь несколько стульев и небольшой письменный столик — пустой и заросший паутиной. Капитана окружали голые каменные стены, снизу покрытые мхом, и лишь под потолком тянулась тонкая вереница труб, время от времени едва слышно вибрирующих.

Капитан прокручивал в голове случившееся и никак не мог найти хоть какое-то объяснение. Никто не должен был знать о пути его отхода. Погони за ним также не было. Простые солдаты вряд ли решились бы преследовать сына генерала Болло, а на случайных патрульных напавшие на него люди не походили. К тому же, капитан не увидел на их форме никаких нашивок или знаков отличия. Нет. Это не было совпадением или случайностью. Кто-то знал, где искать, и ждал именно его.