— Бог мой, не пожалею, в крайнем случае, извлеку урок — выдохнула я, когда он оторвался от меня.

— Тогда, продолжим…

Карло стянул с себя футболку, а с меня свитер. Он был хорошо сложен. На его груди было много темных волос, но не столько, чтобы заподозрить его в сходстве с обезьяной. У Томмазо их не было, другие, с которыми у меня были отношения тоже их не имели: кто по решению природы, а кто по своему собственному. Поэтому увидев Карло, я испытала радостное возбуждение подобно ребенку, который решил попробовать что-то, чего никогда не делал раньше. И под действием любопытства, я положила ему обе ладони на грудь. Ощущение было новым и приятным, и я невольно улыбнулась. А Карло начал целовать мне шею, забираясь пальцами мне в волосы. И вот тут я замурлыкала. Я сама не ожидала, что начну издавать эти звуки. Но ощущения намного превосходили те, которые я испытывала в парикмахерской у Риккардо от его массажа. Кажется, в тот момент я перестала соображать. Я отдавала себе отчет, что с меня снимают майку, под которой больше ничего не было, что он усаживает меня на колени к себе лицом, что его руки блуждают везде, а губы его не останавливаются. Но это прикосновение к волосам опьяняло и лишало воли сильнее алкоголя. И он, как будто поняв это, то и дело запускал туда свои пальцы.

Когда мы совсем освободились от одежды и легли на кровать, Карло оказался сверху. Он оторвался от моих губ, приподнялся на локте и сказал:

— Звева, где твоя сумка с презервативами?

— Что?! — не поняла я. — Я приехала без нее… Я ничего не планировала…

— Черт тебя побери, Звева, — рассмеялся Карло и уже собирался скатиться с меня, как я взяла его лицо в руки и прошептала:

— Сегодня можно, зеленый свет…

И впилась губами в его губы, нетерпеливо задвигавшись под ним. Этого оказалось достаточно, чтобы переступить черту невозврата.

Когда мы совсем выдохлись, Карло распластался на спине, а я вытянулась на нем, положив голову ему на грудь. Только сейчас я заметила, что снегопад совсем закончился и в окно светила луна, бросая тусклый свет на наши тела. Карло водил пальцами вдоль моего позвоночника, останавливаясь на копчике, и возвращался назад к основанию головы.

— Кажется, я нашел твою тайную кнопку… — проговорил Карло, уткнувшись мне в макушку.

— Только не используй ее против меня…

— Что ты, только для тебя…

Я скатилась с его большого тела и легла на свою половину кровати. Мне ужасно хотелось спать. Но оказавшись вдали от него, мне стало холодно.

— Карло, мне холодно, — пожаловалась я, не открывая глаз.

И в следующее мгновение он прижался ко мне всем телом, обнимая руками.

— Так завтра утром ты не сбежишь…

Это было последнее, что я услышала.

Куда я могла от него сбежать?! У меня не было машины, на улице все было белым от навалившего накануне вечером снега. А он лежал на животе рядом со мной, собственнически придавив меня своей огромной рукой. И мне не хотелось ее убирать. Даже тот факт, что я все еще была голая, совсем не волновал меня. Я не испытывала неловкости от мысли, что сейчас он проснется, а я все еще не одета. Он тоже лежал совершенно голый. Из-под одеяла выглядывало только его правое плечо и голова, как и в прошлый раз повернутая от меня. Поэтому я не могла видеть его лицо, а мне очень хотелось. А еще мне очень хотелось дотронуться до него, но я не могла себе этого позволить. А еще мне хотелось спать…

Когда я снова открыла глаза, то руки на мне больше не было. И Карло рядом со мной — тоже, а в душе лилась вода. И сразу появилась эта необъяснимая неловкость от мысли, что сейчас он выйдет, а я еще не одета. Поэтому я быстро встала и надев свой свитер прямо на голое тело, стала ждать, когда Карло выйдет из ванной.

Он вышел довольно скоро.

— Доброе утро, Звева, — сказал он, продолжая держаться на расстоянии, но бесстыже разглядывая мои ноги. — Я помню, ты не любишь поцелуи при приветствии, хотя, мне кажется, что мы перешли на качественно новый уровень из «малознакомых» в «знакомых». Ты со мной согласна?

Он стоял напротив меня с полотенцем на бедрах и другим полотенцем вытирал голову.

— Согласна, — ответила я. — Но думаю, мы сможем обойтись без поцелуя в щеку…

— Без этого поцелуя, действительно, можно обойтись, — согласился со мной Карло.

— Пойду схожу в душ. А потом на завтрак. Я просто умираю, как хочу есть…

Мы спустились вниз вместе и прошли в ресторан. Сегодня мне не хотелось просто капучино и булку. Шведский стол гораздо больше подходил к моему состоянию голодной волчицы. Мы с Карло разбрелись, чтобы взять себе той еды, которой нам больше всего хотелось. У него это оказалась ветчина, немного фруктов, чашка кофе. Я же взяла тосты и ветчину, чашку йогурта с мюсли и фруктами, кусок кекса и капучино. Когда я все это поставила перед собой, Карло осмотрел на меня с нескрываемым любопытством.

— И, по-твоему, все это должно в тебя поместиться? — спросил он, даже не стараясь скрыть усмешку.

— Конечно, — ответила я. — Я сожгла много калорий. Мне надо восстановиться.

Карло ничего не ответил. Он закончил есть раньше меня и остался терпеливо ждать, пока закончу я. Когда я положила в рот последний кусочек кекса, он, приподняв бровь, спросил:

— Не желаешь ли еще чего-нибудь?

— Нет, спасибо.

После завтрака Карло пошел посмотреть ситуацию с машиной, а я поднялась наверх собрать вещи. Надо было еще перезвонить Нине, которая со вчерашнего вечера пыталась узнать у меня, как дела. Я воткнула наушники в телефон и набрала номер подруги.

— Привет, Звева, — зевая ответила она. — Я с дежурства, но очень хорошо, что ты меня разбудила. Как дела в солнечных Альпах?

— Я сделала это, — выдохнула я.

— Что сделала? — спросонья до Нины туго доходило. — Ты сделала это! О Звева, это отличная новость! Кто кого соблазнил?

— Наверное, я его…

И я рассказала Нине подробности вчерашнего дня, опуская незначительные детали, боясь как бы Карло не вернулся раньше, чем я завершу свое повествование. Я упомянула про бар и коктейли, его вопрос про род моей профессиональной деятельности. И тут Нина прокомментировала, сказав, что его любопытство объяснимо. Она так же добавила, что рада, что я смогла хотя бы немного рассказать ему о себе.

— Понимаешь, ты не хочешь никому доверять, а ведь есть вещи в твоей жизни, которые можно рассказывать без боязни быть осмеянной или что это будет использовано против тебя. Но ты не останавливайся, — поторопила она меня, — тебе понравилось?

Я плюхнулась спиной на кровать и закрыла глаза. Понравилось ли мне? Разве можно к тому, что произошло применить слово «понравилось». Это же не новый вкус мороженого, которое ты вдруг решила попробовать. А как же тогда выразить то чувства, которое я испытала вчера?

— Ты знаешь, мне кажется, что вчера в моем сознании произошел переворот. Ты была права про взрослых мужчин. Это совершенно новый опыт! Никаких жалких потуг!

— Звева, стой, — перебила меня подруга, — только не говори мне, что для тебя это был просто секс…

— Я не знаю, — пробормотала я. — Он так смотрит на меня, и меня это волнует. Я вижу, что очень нравлюсь ему, он заботится обо мне, понимаешь… Но он такой отстраненный. Я уверена, что не заговори я про секс, он даже не подошел бы ко мне.

— Так и я бы не подошла к тебе. У тебя же на лице написано «стой, опасность!»

— Наверное, ты права, — протянула я, смотря за окно.

— Но ты так и не сказала ничего про себя, — напомнила мне Нина.

— Он мне нравится. Но я его не понимаю. Вчера он был сверху, прости за подробности, — хотя мы с Ниной делились и не таким.

— Странный выбор, — заметила Нина. — Из моего личного опыта… когда мужчина тебя просто трахает, то он выбирает позиции, где ему все видно и он может решить как, когда и сколько.

Если честно, я тоже вчера отметила это для себя.