В таком состоянии я дошагала до реки. Её берега были украшены живописными валунами, русло заключено в зелёную рамку леса и на противоположном краю земля вздымалась высоким холмом, за которым просматривался следующий. И ещё один. И ещё. Покуда хватало глаз. Все холмы курчавились свежей зеленью. Очень красиво! Вид умиротворял и дарил спокойствие. В сочетании с журчащими струйками воды — чистый релакс. С моей стороны берег плавно понижался, лесной лужок переходил в каменисто галечный пляж, а справа просматривалось нечто вроде затона. Река плавно входила в берег полукруглым заливом и там, на небольшой глубине просматривалось дно: под ровной, недвижимой как стекло поверхностью лежали округлые валуны, покрытые зеленоватым налётом водорослей, россыпь мелкой гальки у самого берега заманчиво поблёскивала. Я полюбовалась, заодно оценив кокетливый шёпот ёлок, подглядывающих в это зеркало.
Зато сама река была быстрой. Наверняка лилась с каких-нибудь местных гор, и каждая капелька переливалась на солнышке, словно маленькая юркая рыбка. Глубина чувствовалась по хороводу шаловливых, перекрученных струек, и в абсолютно прозрачной толще воды можно было наблюдать, как на дне лежат крупные валуны, уже блестящие, до блеска отполированные, а между ними над слоем промытого песка и гальки снуют мальки. Самые крупные валуны выставляли на поверхность реки мокрые спины, блестели накатываемыми на них волнами.
Усевшись на большой камень находящийся у берега, я разулась и окунула стопы в воду. Ух, ледяная! Но всё равно, хорошо-то как! Принялась экспериментировать: окунать пальчики в воду, а потом вытаскивать. Контрастные ванны сняли усталость, угомонили неразбериху, царящую в голове после разговора с Найтесом, а припекающее к камню солнышко окончательно разморило. Растянувшись на прогретой поверхности, я прикрыла глаза. Щебечут птички, стрекочут кузнечики… Если не вдумываться где находишься, то обстановка совсем как дома, разве что пахнет немного иначе; другие травы дают свой аромат, накладывая едва ощутимый флёр. И даже с закрытыми глазами я знаю, что через затон от меня, на другой полянке, просвечивающей сквозь деревья, скрывается Эйлин.
Какое-то время я лежала неподвижно, впитывая солнышко. И тут что-то тихонько кольнуло в руку. Не глядя, я отмахнулась. Подумала, что травинка или назойливое насекомое. Укол повторился. С расслабляющей негой расставаться не хотелось, и я отмахнулась повторно. Однако насекомое оказалось настырным и ужалило снова. На этот раз сильнее, яростнее. В тот же миг нечто жаркое обвилось вокруг кисти, сжало, словно тисками и отпустило. Лизнуло пламенем, на границе боли.
Распахнув глаза, я резко села и едва удержалась от крика: в тени камня возле моего запястья крутился яркий огонёк. Посматривая на меня, он явно прицеливался ужалить ещё раз. Дух дженази! Увидев, что обнаружен, знакомый огненный человечек шустро прижал палец к губам, призывая молчать — точнее, прижал к тому месту, где у него мог бы быть рот, так как в фигурке огненного создания более ярко светились только глаза, и волосы выделялись язычками светлого пламени. Предупреждение случилось очень кстати, так как от неожиданности и ощутимой боли я чуть не заорала, но, опознав беглеца, как открыла, так и закрыла рот. Потёрла запястье. Удивительно, но никакого ожога на коже не было.
Убедившись, что я не заору, дженази успокоился и поманил меня за собой. Повёл остренькими пальчиками в воздухе, заканчивающимися как огненные лепестки. Это что же: он побег мне предлагает? Я опасливо покосилась через затон. Эйлин, расслабленная моим долгим лежанием на камне, утратила бдительность и копошилась на поляне, собирая травы. Рассматривала их, срывала нужные, выглядела полностью погружённой в процесс. Огонёк подмигнул. Бойкой молнией он метнулся в противоположную сторону к лесу, под защиту деревьев. Пересёк луг, на мгновение почти потерявшись на свету, и оранжевой каплей задрожал в тени под ёлкой, я и моргнуть не успела. Снова поманил за собой. Да ладно! Я же так быстро не смогу!
Придерживая юбки, я потихоньку сползла с камня. Продолжала коситься на Эйлин, но ведьма пребывала в личной нирване. А ведь если я удеру от неё, то это и будет моей моральной компенсацией! Пусть попробует потом не злиться, как меня увещевала. И вообще, если осуществлять побег, то сейчас. Не из замка Дор-Файглит, города ведьм или чего-там-ещё. Сейчас! Это самый удобный момент, давай, Ника!
Осторожно, почти не дыша, натянула обувку. Дженази терпеливо ждал под ёлками. Интересно, мне показалось или с прошлого нашего «свидания» ловкач немного подрос?
Моё бегство до кромки леса Эйлин не заметила. По лугу я пролетела во весь дух, пригнувшись, скрываясь за травами. Надёжнее, наверное, было бы на четвереньках, но это долго. Стоило мне только нырнуть под защиту деревьев, как огненный человечек метнулся дальше. Он явно меня куда-то вёл, и я всецело доверилась ему. Не думала, что могу попасть в новую ловушку, похуже чем с ведьмами; непостижимым образом знала, что на огонёк можно положиться. Дух, по всей видимости, испытывал признательность за освобождение и отдавал так свою благодарность. Ведь выследил меня, надо же! И теперь в полутьме было отлично видно, что он действительно подрос.
Тем временем удрать от ведьмы с поляны оказалось только половиной дела. Дух упорно вёл меня вперёд, я следовала за дженази, но мне приходилось несладко; все основные трудности ждали впереди. У огонька всё получалось просто: он летел напрямик, сквозь путаницу стволов и ветвей, а мне приходилось огибать лезущие под ноги канавки, подныривать под завалившиеся ели, беречь лицо и глаза от торчащих во все стороны веток. Чем глубже мы забирались в лес, тем непролазней и гуще он делался. Густой ельник, такой очаровательный со стороны, внутри кололся сухими ветками, сыпал хвоей. Пару раз я испытывала облегчение, вырываясь на небольшие прогалины, перепрыгивала на ходу каменистые ручейки, но затем снова углублялась в лес. Дженази словно нарочно вёл меня самыми заросшими местами. Если заблужусь, то выхода уже не найду. Однако надо отдать должное духу, он учитывал мои физические габариты. Когда я спотыкалась, тормозила или начинала плутать, потеряв из вида огонёк, он возвращался, жёг руки привлекая внимание — не больно, просто чувствительно, и снова вёл за собой. Бывало, находил путь удобнее, огибая особо заросшие места.
В итоге с расцарапанными руками, выдранным клоком волос и сбитым дыханием я оказалась на новой поляне. Совершенно глухой, в частоколе взявших её в кольцо ёлок.
— Эй, — хрипло позвала я, припомнив, что огненное существо вообще-то говорить может. — Зачем мы здесь?
Дженази оглянулся, не удостоил меня ответом и пропал куда-то. Кинулся в лес, а я нерешительно затопталась на поляне. Он точно привёл меня сюда с какой-то целью, в этом нет сомнений, но зачем?
«Зато побег состоялся», — мрачно подумала я.
И тут, вызывая опасливую дрожь по спине, в небе скользнула быстрая тень. Огромная, накрывшая поляну сумраком. В вышине, прямо над зелёным кругом где я стояла, завис дракон. Большой, чёрный, его силуэт занимал всё небо. Секунду дракон висел в воздухе, вглядываясь в меня и землю, а затем стремительно пошёл на снижение, планировал на расправленных крыльях. Он был слишком огромный, чтобы приземлиться тут! Пискнув, я метнулась в сторону, не забыв разглядеть перепончатые крылья, плотно прилегающие чешуйки на брюхе, острейшие когти, гибкую шею, шипастую морду с направленным вниз взглядом. Однако дракон начал меняться уже в воздухе, превращаясь в человека. Миг, и на поляну приземлился высокий поджарый парень с мощными, но уменьшившимися до приемлемых размеров крыльями. Он шёл ко мне не убирая их, обнажённый, а я не могла оторвать от него взгляда. Солнце бродило по лицу мужчины: Даэль! При ближайшем рассмотрении стало видно, что он устал, выглядит измождённым, будто летал несколько суток без остановки, тело — сплошные перевитые мускулы, живот впал, видны рёбра, а правое плечо до локтя и часть груди занимает татуировка раскинувшего крылья дракона, хвостом обвивающего меч. Татуировка соткана из тёмных линий, гипнотически притягательная, но прямо на глазах с каждым шагом Даэля линии светлеют и в итоге пропали совсем, оставив ровную смуглую кожу; даже жаль, не успела насладиться хищной тонкостью рисунка. Плато мужской груди приковывало взгляд, переходило в пресловутые кубики на прессе, не перекачанные, то что нужно, а… Я сглотнула. Ниже смотреть опасалась. Вернулась к серым, жадно разглядывающим меня глазам.
