— Я тоже люблю тебя, Ривай Аккерман… — мне всё-таки удалось прильнуть к его губам, ощущая их вкус и почти пьянея от него.

Не знаю точно, сколько мы простояли в этом лунном свете, пока не решили возвращаться в подвал, чтобы лечь спать. Уже на лестнице я услышала сквозь разбитое окно ржание лошадей.

— Иди, я скоро приду, — шёпотом сказала мужчине, чтобы никого не разбудить.

— Куда ты собралась?

— Дам немного сена лошадям, — я уже отпустила его руку, но он по-прежнему не хотел делать то же самое, со своей стороны.

— Ну, пошли.

— Нет, иди отдыхай. По всему городу разведчики, аномальных перебили, ничего страшного снаружи нет, — немного наклонившись к капралу, который стоял на три ступеньки ниже, я быстро поцеловала его в губы и уже собралась идти.

— Ты одна никуда не пойдёшь.

— Успокойся и иди отдыхай, вернусь через десять минут, — он по-прежнему держал меня. — Ну же, Ривай, я пройду десять шагов до конюшни и обратно.

Он раздражительно закатил глаза, но всё-таки отпустил и пошёл в подвал, а я поспешила в сторону конюшен. Аккуратно выйдя из церкви и осмотрев площадь, уже хотела идти в нужную сторону, но меня остановил чей-то голос.

— Коинг, задержись, — я обернулась и увидела абсолютно незнакомого человека, который, подойдя ближе, протянул свёрнутую трубочкой бумагу.

Я уже хотела рефлекторно потянуться за ней, но в тот же момент оторопела, чувствуя, как похолодели руки и ноги. Бумага держала форму трубочки из-за того, что торчала из перстня. И его, этот перстень, я могла бы узнать из тысячи. Трясущейся рукой всё же взяла передаваемый предмет.

— Если кому-то скажешь о том, что в этом послании, то этот человек может умереть. И задумайся, только ли Карл мог тебя предать? — он сделал пару шагов назад, собираясь уйти, но задержался. — Я бы тебе посоветовал поторопиться.

Развернув листок, я ещё раз взглянула на перстень. Убеждаясь снова, что это его, это вещь моего отца. Он никогда с ним не расставался. В письме была лишь пара строк.

«Тебе необходимо прибыть к старой ферме, что находится в двух километрах к юго-западу от Шиганшины, там тебя встретят и отвезут туда, где ты сможешь увидеться с очень близким для тебя человеком. Ты ведь уже догадалась, о ком речь? Иначе твои близкие подвергнутся смертельной опасности и мучениям. Не хочешь этого, ведь так?»

Ведомая неизвестной силой, я сразу пошла в сторону конюшен, думая лишь о том, действительно ли это правда. Действительно ли я смогу повстречать своих родителей? Мне хотелось нестись туда со скоростью ветра, но стоило вбежать в конюшню, как на глаза попался конь Ривая. Животное спокойно пило воду из огромной бочки. Я же, вцепившись в поводья своей кобылы, стала судорожно соображать, что мне нужно теперь делать и как сообщить хоть кому-то, куда я еду. Держа лошадь за поводья, понимала лишь то, что время безбожно убегает. Словно в ускоренном порядке. Когда уже хотела вернуться в церковь, поняла, что тот незнакомец был прав, и кто знает, наблюдают ли за мной, из-за угла или с крыши. Взгляд зацепился за узду, и не было, наверное, счастья больше, чем осознание, что я была просто не в состоянии снимать её. Засунув бумагу под крепкие ремешки, вывела коня Ривая из стойла, не сильно закрывая калитку за ним. Надежда лишь на одно, чтобы лошадь не вышла сама, но и Ривай заметил, что тут всё открыто. Запрыгнув на неосёдланного чёрного коня, поскакала прочь из Шиганшины, имея лишь небольшой кинжал за поясом. Как же хорошо, что гиганты не активны в ночи!

На место прибыла, как мне показалось, довольно быстро. Поляна рядом с фермой была пуста, но через какое-то время увидела человека, на котором было устройство. Очень предусмотрительно. Мысли то и дело возвращались к перстню в кармане. Поверить в то, что отец жив, было выше моих сил, но и проигнорировать я это не могу.

Я поехала вслед за ним, с облегчением замечая, что позади моего коня остаются довольно глубокие следы от копыт. С приходом осени и от сырости по ночам это совсем не удивительно. Пожухлая трава легко продавливалась, оставляя отметины.

Мы остановились за небольшой горой посреди лужайки, по окраинам которой росли ветвистые деревья. Всё тело сводило от волнения, страха, от мысли о том, что сейчас может произойти. Внутри дом оказался более ухоженным, чем должен казаться снаружи, но там никого не было. Мужчина прошёл в другую комнату и открыл дверцу в подвальное помещение.

— Иди.

Решив, что задавать хоть какие-то вопросы бессмысленно, я медленно стала спускаться вниз, понимая, что эта лестница куда длиннее, чем могло показаться на первый взгляд.

— Добро пожаловать! Мы Вас уже заждались, юная леди!

Спускаясь по этой чёртовой лестнице, я ожидала увидеть какой-то подвал или несущественную комнату. Но это место больше походило на огромные полуразрушенные катакомбы. А высота потолка была где-то метров пятнадцать. Я, движимая неведомой силой, ведь этот побег был равносилен самоубийству, точно знала лишь одно: Ривай меня найдёт. Он успеет. Иначе и быть не может. С самого первого момента, как я узнала его, так было всегда и так будет.

Окончательно сойдя с лестницы, поравнялась с пастором, который с гадкой улыбкой стоял посреди огромного помещения, разделённого какими-то ширмами, и широко расставил руки.

Он правда надеялся, что я подойду ближе?

— Я пришла, как вы хотели. Теперь никто не погибнет?

В голове, в бешеной веренице, всплывали мысли, а перед глазами были строчки послания: «… твои близкие подвергнутся смертельной опасности и мучениям. Ты не хочешь этого, ведь так?».

— Зачем вы это всё делаете, скажите, что вам нужно от меня?

Пастор стал отходить к одной из ширм, а ко мне сзади приближалась пара коренастых мужчин. Рука невольно потянулась к кинжалу, что был на поясе.

— Не стоит так опрометчиво поступать, моя милая, ведь у вас может оказаться несколько больше дорогих вам людей, чем может показаться на первый взгляд.

Сердце забилось словно бешеное. Неужели у этого безумца кто-то из моих близких?

Он ухватился за край грязной ткани, отводя её в сторону, а моему взору постепенно открылся связанный по рукам и ногам… отец. К глазам тут же подступили слёзы. Мне хотелось кинуться ему на шею, обнять. Но грубые руки незнакомцев вцепились в запястья. Папа смотрел прямо на меня, он изо всех сил пытался высвободиться, хоть я и понимала, что его попытки тщетны.

В этой ситуации я больше боялась не за свою жизнь, а за отца, и тот краткий миг счастья, который я испытала, увидев его снова, мог исчезнуть в одночасье. Невидимые руки леденящего ужаса сковали меня. Вокруг стихли все звуки, тело парализовало. Словно со стороны наблюдала за происходящим, как меня привязывают к стулу. Подходит мужчина в белом халате, затягивая жгуты чуть выше сгибов рук.

— За что? Почему вы всё это делаете? — сорвалась на крик, чувствуя, как саднит горло, не сводя взора с обеспокоенного отца.

Всё это время он был жив. И вместе с этим ожили все те чувства, что я так долго пыталась скрывать внутри себя. Непокорная слеза потекла по щеке.

— Я ведь говорил, что твоя семья не безгрешна. И сейчас настало время покаяния! — доктор, который всё ходил рядом со мной, стал постукивать мне по венам, а затем загнал иглу сначала в одну руку, проводя небольшую трубочку к сосуду, а затем и в другую.

— Какого чёрта. Зачем это всё?

— Дорогая Риа, если бы я знал, что сыворотка, что мне так нужна, в твоей крови, то ты бы никогда не покинула ту сырую камеру.

— Сыворотка? — стала вникать в каждое слово мужчины, поглядывая на отца, который виновато смотрел на меня.

— Неужели я вижу недоумение в твоих глазах, дитя? Но если ты желаешь узнать правду, может, спросишь у виновника сего действа?

Пастор, не спеша, подошёл к отцу и освободил его рот.

— Доченька, прости меня, пожалуйста, я не думал, что всё получится именно так, я всего лишь хотел защи….