Алексей не упомянул о последствиях того расследования. Наркопритон был ликвидирован, преступники арестованы и, в кои-то веке, понесли наказание, добропорядочные граждане были спасены… а жители трущоб вновь низвергнуты в нищету и голод. В очередной раз, борясь за справедливость, жертвовал этой самой справедливостью. Ведь спасение одних — обречённость для других.

— Если бы дело было только в наркотиках, то это не привлекло бы внимание СБИ. — воскликнул князь — Да и на простую контрабанду им, по большому счёту плевать.

«Только если, кто-нибудь не позарится на их долю» — мысленно ответил Алексей.

— Единственная контрабанда, которую нашу госбезопасность может волновать — это запрещённые технологии.

Барисеев неуютно поёрзал на стуле и несколько раз оглянулся, словно опасался слежки, но в его движениях была не вооружённым взглядом видна фальш.

— Думаю, не стоит дольше тянуть. — загадочно произнёс князь, наклонившись чуть вперёд и понизив голос до шёпота — Да вы и сами, думаю, догадались о том чьими глазами и ушами в Староярске я являюсь.

Алексей тяжело вздохнул и закатил глаза, плюя на то, что такой жест «его благородие» воспримет, как оскорбление. Ну конечно. Как он мог не понять, что клоун напротив него работает на ирийские спецслужбы? В тот самый момент, когда князь заявил о «директиве сверху», то единственный вопрос, который задал себе Никитин: Кто в СБИ додумался завербовать этого идиота?

— Александр Волков насторожен. А значит, насторожен и сам Хозяин. — рассказывал князь — Сеть городов, подконтрольных роду Долгоруковых переживают всплеск контрабанды запретных технологий. Но Староярск выделяется даже на их фоне, масштабами завезённого товара.

— Интересно почему?

— А вот это я и хотел предоставить узнать вам. — сказал Барисеев и Алексей оторопел — Разумеется, вы можете ответить, что такие расследования больше не в вашей компетенции и будете правы. Обычно, в подобном разбирается СБИ, но сейчас они не заинтересованы во прямом вмешательстве в дела городов, управляемых Её Превосходительством, госпожой Долгорукой. Наверху, что-то происходит, но я знаю лишь то, что мне положено.

Алексей размышлял над услышанным. Если дело с контрабандой настолько важное, то СБИ не стали бы спихивать его на второсортного дворянина и тем более на гниющую полицию. И эту старуху Долгорукую они бы не испугались. Тут есть, что-то ещё. Но не похоже, чтобы князь врал о своём сотрудничестве с СБИ. Слишком уж он интересуется происходящим в трущобах. Не типично для таких, как он.

— А почему вы обратились именно ко мне? — спросил Алексей.

— А к кому я должен обращаться? — ответил князь и кивнул куда-то поверх плеча полковника — К этому кретину, с которым вы чуть не передрались? Да и помимо него лучше вас никого в Староярске нету. Все люди с нюхом ищеек в городе либо завербованы СБИ, либо мертвы. Тут многие не любят, когда к ним в бельё носом лезут.

«А скольким ты сам эти носы по отрывал, а?»

— Вы, господин полковник, один из немногих, кто может распутывать тугие узлы. Поэтому я именно приказываю вам исполнить свой долг перед Ирием и Хозяином.

Какую бы благосклонность полковнику Барисеев не оказывал, но при кульминации беседы нужно обязательно напомнить, кто барин, а кто холоп.

— Я само собой повинуюсь, ваше благородие. — подыграл Алексей — Но отчего то у меня такое ощущение, что вы втягиваете меня в опасную авантюру.

— Это авантюра. — признал князь — Но также и возможности. Вы знаете, что Долгорукая планирует распустить полицию из-за понизившейся эффективности?

Никитин не поверил.

— Нас хотят распустить с самого конца Гражданской войны. Но мы держимся, гниём, но держимся.

— Теперь всё по-другому. — сказал Барисеев — Долгорукая придумала, как вас заменить. Полицию в её городах сменят Частные Охранно-Сыскные Агенства. Как минимум, треть сотрудников будет состоять из вольников.

Прежде чем Никитин взвыл, что-то вроде: «Этому не бывать!», Барисеев быстро угомонил его:

— Но если столь громкое дело, раскроете вы, то репутация вашей конторы значительно повысится. И это даст Долгорукой понять, что вас рано списывать со счетов.

Перспектива отстаивать честь полиции (которой давно нет) в глазах знатной старой леди, не прельщала Никитина, но выбора не было. Слово барина — закон.

— Мне нужны более точные данные, по этой контрабанде.

— Я пришлю вам всё, что у меня есть на вашу почту. Также я выделю на расследование значительную финансовую сумму в рублях.

— Откуда такая щедрость?

— Просто на время расследования у вас должны быть развязаны руки. Тратьте с умом.

Отец Алексий мастерски владел медицинскими инструментами, обработав и зашив рану Сергея за несколько минут. Потом он дал парню антибиотики, чтобы избежать возможного заражения. Дальше на Сергея накатила усталость. Угрозы жизни больше не было, это место расслабляло. Сергей никогда не отличался набожностью. В Бога не верил, священнослужителей считал шарлатанами. Теперь же он обязан жизнью одному из них.

Сон был мёртвым. Без сновидений. Когда Сергей проснулся, то ощущение было такое, что прошло всего пара минут, хотя ночное небо за окном, говорило о нескольких часах.

— Как себя чувствуешь, сын мой?

Сергей принял сидячее положение и упёрся взглядом на икону с каким-то святым, что висела на стене, напротив. Изображённый смотрел на него и казался живым.

— Святой Андрей. — сказал Алексий поняв, что заинтересовало Сергея — Один из многих канонизированных в двадцать первом веке, на закате Старой Эры.

Алексий отвлёкся от работы за столом и повернулся к молодому человеку. Его серые глаза источали старческую мудрость, а мягкая улыбка — опеку и заботу.

— Странно. — ответил Сергей и нахмурился, погружаясь в воспоминания — В детстве, родители меня постоянно водили на воскресные службы. Над головой мелькало столько икон, но этого лица там не видел.

— Его там и нет. Церкви хватило ума не подвергать святого Андрея анафеме, но патриарх не любит про него вспоминать.

Сергей слушал и не мог оторвать взгляда от иконы. Обычная писанная красками, картина в деревянной раме была абсолютно статичной. Но от неё веяло силой, что вынуждала благоговеть. Лишь одного взгляда достаточно, чтобы уверовать. И не нужны были лицемерные проповедники, вещающие проповеди по ТВ круглые сутки.

— Чем же так насолил им святой, живший ещё до Слёз Ангела?

— Он выпадал из общей иерархии тогда ещё Русской Православной Церкви. — ответил Алексий — Выступал против превращения России в тоталитарную теократию.

— Тео,… что?

— Теократия. Это политический режим, при котором вся власть принадлежит служителям главенствующей религии. В данном случае, Церкви.

Сергей представил теоретически будущее Ирия, где Хозяина на посту диктатора заменит патриарх и не знал плакать ему или смеяться. Тем более, что такая перспектива не такая уж и бредовая. Ирий тонет в культурном мракобесии, а патриарх всё чаще мелькает на телеэкранах. Его проповеди с каждым днём, всё больше напоминают типичную идеологическую пропаганду.

— Дело дрянь. — только и выговорил Сергей. Но эта фраза немного удивила отца Алексия.

— У тебя неожиданная реакция для простолюдина.

— Чем же?

— Простой народ Ирия, хоть и теряет веру в Церковь, но не в православную веру. Ты же ведёшь себя, как эрудированный интеллигент, чей мозг обременён критическим мышлением.

Сергей хотел было ответить ему, что после пережитого, нельзя оставаться верующим. Ибо, если Бог существует, то он лютый садист.

— Значит я паршивая овца. — покачал головой Сергей.

— Отнюдь. — сказал отец Алексий и его лицо засияло — Ты тот, с кем я хотел бы поговорить!

— О чём?

— О чём угодно! Может сейчас и не заметно, но меня часто навещает паства. Разочарованные праздностью и распущенностью ИПЦ, прихожане рассматривают меня, как альтернативу. Мой долг спасать заблудшие души и защищать тех, кто просит защиту, но порой хочется пообщаться с тем, кто не смотрит на тебя, как на мессию или наоборот, антихриста. Как хороший человек с хорошим человеком.